Они подошли к шикарной иномарке, и водитель распахнул перед ними дверцу. Фрэнку все это было слишком непривычно, но Эстель спокойно села в просторный салон. Она явно другого и не ожидала. Фрэнк пожал плечами и тоже сел в машину. Нужно привыкать к новому старому положению.
– А еще я хожу под парусом, – добавил он.
Эстель резко повернулась и в упор посмотрела на Фрэнка.
– Я требую, слышишь, требую, чтобы ты раз и навсегда забыл о море. Ты ведь потерялся как раз потому, что поплыл на своей яхте в шторм, хотя тебя предупреждали!
– На яхте ходят, – машинально поправил ее Фрэнк.
– Ты дашь мне слово! – потребовала Эстель.
– Я пока не могу распоряжаться своим словом, ведь я до сих пор точно не знаю, кто я такой. Но я пообещаю тебе, что в ближайшие месяцы и думать не буду о море.
Ему самому это было бы слишком больно. Море и Бетси теперь были прочно связаны в его мыслях. Может быть, со временем, когда ее образ потускнеет… Но это будет так нескоро!
– Хорошо, – Эстель удовлетворилась этой победой. – Что говорили врачи в этом захолустье?
– Доктор Беррингтон уверял, что память со временем вернется. Нужно только ждать.
– Эскулапы! – презрительно хмыкнула Эстель. – Приедем в Лондон, отправим тебя к лучшим врачам.
– Доктор Беррингтон отличный специалист.
Конечно, невропатолог был не самым приятным в общении человеком, но Фрэнка больно задел тон Эстель. Она ведь совсем не знала доктора, как же можно позволять себе такие комментарии?
– Тогда почему же он в этом захолустье, а не в Лондоне? – поинтересовалась Эстель.
– Потому что его позвал сюда доктор Хэттвей. Не все лучшие люди собрались в Лондоне.
– О, прости, я так поняла, ты уже влился в компанию люмпенов?! Все эти люди в церкви, они теперь твои друзья?
– Да, – спокойно сказал Фрэнк. – И ты никогда больше не посмеешь говорить о них в таком тоне.
Он и сам испугался этих слов, но, кажется, на Эстель они произвели благоприятное впечатление.
– Неплохо, – сказала она. – Кажется, прежний Фрэнк возвращается. Пока мы будем ехать до Лондона, я расскажу тебе все, что может понадобиться в первое время. С остальным ты разберешься сам, на месте. Я верю в тебя, Фрэнк. Теперь, когда мы снова вместе, все будет хорошо. И не обижайся, что я так отзываюсь о местных жителях, может быть, они и хорошие люди, просто я ревную тебя к ним.
– Они хорошие люди, – спокойно сказал Фрэнк, давая этим понять, что тема закрыта.
Эстель пустилась в долгие рассказы о людях и местах, с которыми жизнь Фрэнка вновь будет тесно связана. Попыталась что-то рассказать и о его предприятии, но решила, что управляющий справится с этой задачей лучше, и вновь вернулась к сплетням и кратким, метким, но очень язвительным описаниям отдельных людей: друзей, знакомых и деловых партнеров Фрэнка.
Он слушал внимательно, но мысли его то и дело возвращались в церковь. Бетси осталась там. Фрэнку казалось, что и его сердце осталось вместе с невестой. Он ничего, совершенно ничего, не чувствовал к женщине, сидевшей рядом с ним. Даже желания! А ведь она была красива и наверняка сводила мужчин с ума одной своей улыбкой. Но, видно, Фрэнк перестал быть джентльменом: теперь он предпочитал брюнеток.
Но ведь я женился на ней и прожил с ней пять лет. Это серьезный срок.
– Эстель, а сколько мне лет?
– Тридцать восемь. Но ты отлично сохранился.
– У нас есть дети?
Эстель передернуло, как будто он упомянул что-то отвратительное, вызывающее приступ тошноты.
– Нет, мы решили подумать об этом лет через пять, – сказала она, явно больше не собираясь возвращаться к этой теме.
Фрэнк вздохнул с облегчением. Мысль, что он не помнит своих детей, была бы совсем невыносима.
Эстель вновь погрузилась в излюбленную ею, как Фрэнк уже догадался, тему взаимоотношений с богатыми и сильными мира сего. Фрэнк внимательно смотрел на нее и пытался понять, что же нашел в этой женщине пять лет назад.
В конце концов, когда память вернется, я смогу ответить на этот вопрос, решил он. И, может быть, мой дом, фотографии, встречи с друзьями пробудят какие-то воспоминания. К тому же было бы просто бессовестно вот так бросить ее. Она ведь сказала, что искала меня, что любит. Иначе почему бы она ревновала меня к Бетси и к ее родным?
– Бетси, – одними губами прошептал Фрэнк и был рад, что в это время Эстель распекала водителя за неаккуратную, на ее взгляд, езду.
12
Бетси не помнила, как попала домой. Она вообще почти ничего не помнила. Словно проснулась – а вокруг не явь, а продолжение кошмарного сна. И этот кошмар никак не заканчивался и уже никогда не закончится.
Она села на кровати и прислушалась. Кто-то принес ее в спальню и снял платье. Оно сейчас валялось в углу как сугроб, словно холод, послившийся в ее сердце, пробрался и в комнату.
Нужно немедленно выкинуть его! – подумала Бетси, чувствуя, как по щекам текут слезы. Столько мечтаний, столько фантазий было связано с этим платьем! Не так она должна была вернуться сегодня в дом дяди и тети, не так должно было быть снято это платье, – все должно было быть не так! Вся ее жизнь…
Бетси встала. Из гостиной доносились громкие голоса, там явно кто-то спорил, и Бетси даже знала о чем. Она должна была спуститься вниз и расставить все точки над «i» раз и навсегда.
Накинув первое попавшееся платье, Бетси спустилась в гостиную. Едва она вошла в комнату, все сразу же замолчали. Как Бетси и предполагала, в доме Эмми и Уилла остались только самые близкие: сыновья с невестками.
– Я не стала вдовой, – с трудом улыбнувшись, сказала она. – Я просто не вышла замуж.
– Присядь. – Эмми взяла ее за руку и с величайшей осторожность усадила на диван. – Как ты себя чувствуешь?
– Отвратительно! – призналась Бетси. У нее ужасно болела голова, перед глазами все плыло. – Что со мной случилось?
– Ты лишилась чувств и никак не приходила в сознание. Нам пришлось позвонить доктору Хэттвею.
Бетси кивнула. Она не решилась приглашать Дэна на свадьбу, это было бы слишком больно для них обоих. Может быть, и сейчас стоило позвать кого-то другого, но… все равно эта новость скоро станет достоянием общественности, что толку скрывать.
– Он велел оставить тебя в покое и позвонить ему, как только ты придешь в себя.
– Ясно, – снова кивнула Бетси.
В комнате вновь повисла тишина. Бетси вдруг почувствовала ярость. Как будто кто-то умер! Да мало ли женщин бросают у алтаря? И потом, Фрэнк ее не бросил, просто… просто так получилось. Они не имеют права смотреть на нее такими глазами! Неведомые ей доселе ярость и злость на весь свет захлестнули Бетси с головой.
– Ну что вы молчите?! – закричала она. – Говорите все, что хотите!
– Бетси, успокойся, – попросила Кэтрин.
– Успокойся?! – Голос Бетси сорвался. – Успокойся! Вы не хотите говорить ничего при мне, а ведь легко обсуждали меня за спиной! А теперь ты велишь мне успокоиться?!
– Бетси, пожалуйста! – Луиза почти плакала. – Мы вовсе не хотели тебя обидеть.
– О! Я знаю, не хотели! Вам просто нужно было решить, как дальше вести себя со мной, будто я несмышленая девчонка! Семейный совет! Переглядываетесь, будто я смертельно больна и не знаю о том, что мне осталось несколько часов!
Она вскочила на ноги и уже открыла рот, чтобы вылить на головы родных новую порцию обвинений, как вдруг Джордж схватил ее за плечи и сильно встряхнул. Никто никогда не поднимал руку на Бетси. Ее так поразило поведение кузена, что ярость моментально схлынула, уступив место удивлению. Бетси так и осталась стоять с открытым ртом.
– Джордж! – в один голос закричали Эмми и Кэтрин.
– Он все правильно сделал, – прошептала Бетси, опускаясь обратно на диван. – Я совсем распустилась. Простите.
– Ну что ты, милая! – Эмми поспешила обнять племянницу. – Мы все отлично тебя понимаем, понимаем, как тебе тяжело. Мы просто думали, как помочь тебе.
– Фрэнк не должен был уходить с этой расфуфыренной куклой! – Джейсон ударил кулаком по колену.
