Рейтинговые книги
Читем онлайн Холодный восточный ветер русской весны - Андрей Фурсов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 52

Дело в том, что глобализация – игра с нулевой суммой; дальнейшее ее развитие грозит выбросить из истории и захлестнуть немало стран и народов. А как писал Б. Мур, революции рождаются не из победного рева восходящих групп, а из предсмертного крика тех сил, над которыми вот-вот сомкнутся волны прогресса; революции – это удар из последних сил, который обреченные наносят столь любимым Стругацкими прогрессорам. В сегодняшнем мире оружием обреченным глобализаторами могут стать только импероподобные образования (ИПО), т. е. крупные по территории и численности населения (250–300 млн.) структуры, ядро которых составляют военные, ВПК, спецслужбы и научно-технический сектор; разумеется, все эти четыре части кардинально перестроенные в соответствии с логикой противостояния глобализму в условиях мирового кризиса и комбинирующие иерархический и сетевой принцип организации. Возможно появление и принципиально новых, неоорденских форм. Разумеется, неоимперскость – это форма, важнейшую роль играет содержание, которое, конечно же, не может быть капиталистическим – это противоречит как сути и логике русской истории, так и нынешним тенденциям мирового развития; если сама мировая верхушка демонтирует капитализм, то нужно быть очень осторожным, чтобы не вляпаться в ту версию футуроархаического посткапитализма, которую они планируют и брутальную версию которой их предшественники обкатали в виде проекта «Третий рейх».

Не позволить остановить историю – вот главная задача ИПО, которые с необходимостью должны строиться на основе социальной справедливости и футуристической динамики, отрицающей комбинацию сатанизма и экологизма и близкое к нацистскому целеполагание определенных кругов западной верхушки, которые «столкновением цивилизаций» хотят приблизить «конец истории». Я также подчеркиваю военизированный характер ИПО, что обусловлено требованиями военной эпохи, в которую мы живем, угрозой геоклиматической катастрофы и необходимостью защиты своей территории от непрошеных массовых мигрантов с запада, юга и востока.

Как возможен субъект, способный создать ИПО? Откуда? Не от хорошей жизни. Когда речь пойдет о сохранении уже не только активов, но и жизни (примеры Милошевича, Саддама и Каддафи здесь весьма поучительны), когда встанет вопрос о прекращении «пикника на обочине» мирового капитализма и уже нельзя будет сказать «спасибо вам, я греюсь у костра», когда впереди перед верхушками замаячат картинка из шлягера нэповских времен «все сметено могучим ураганом, и нам с тобой осталось кочевать» и групповая судьба «десяти маленьких негритят», вот тогда единственным средством спасения может стать ИПО весьма жесткой конструкции. Новый ССД может возникнуть из шкурного чувства самосохранения той фракции правящих слоев различных стран, той части, которая в меньшей степени связана с глобализмом и больше всего проиграет от его триумфа.

Наступающие антилиберальные времена в мировой экономике, с одной стороны, и проеденность советского наследия с другой (когда-то все кончается – Nihil dat fortuna mancipio) работают на фракцию такого типа. Спасая себя – здесь не должно быть никаких иллюзий – она спасает страну. И наоборот. Иначе – кирдык. Будет ли означать победа над глобализмом наступление счастливых времен? Нет. Скорее всего, вслед за ней, если она состоится, стартует мировой вариант эпохи «воюющих царств» и возникнут новые проблемы. Как говорит один из героев Макбета (эту фразу повторяет толкиновский Гэндальф), если мы потерпим поражение, мы погибнем, если победим, то столкнемся с новой задачей. Но сначала надо победить. А для этого – осуществить сборку ССД.

Турисаз, Хагалаз, Эйваз

Вопрос в том, кто, учитывая уроки эпохи «1313» (1913–2013), соберет нового ССД, способного подсечь глобалистский принцип? На данный момент такой субъект в РФ не просматривается, и это лишний раз видно по тем кризисным явлениям, которые переживает не только власть, но также либеральное и (в меньшей степени) государственнопатриотическое течения в современной России. Во многом это обусловлено исчерпанностью сюжетов уходящей эпохи и несформированностью новой социальной структуры общества. Многие проблемы, которые дискутируют противостоящие стороны, либо уже иррелевантны, либо станут такими завтра, а сами споры отчасти напоминают картину диспута Никиты Пустосвята с церковными иерархами – диспутанты не знают, что новая эпоха уже наступила, а они все ведут арьергардные бои прошлого.

В не меньшей степени это обусловлено концептуальной неосознанностью происходящего, неадекватностью существующих дисциплин и их понятийного аппарата для анализа текущей реальности. В связи с этим, а также с учетом того, что знание – сила, исходной точкой сборки нового ССД или, по крайней мере одного из его компонентов, может (должна) стать принципиально новая познавательная структура – когнитивно-разведывательная (КРС) (или, если угодно, когнитивно'-аналитическая), комбинирующая лучшие черты и навыки наиболее продвинутых научных организаций и спецструктур (точнее, их аналитических подразделений) и в то же время избавившаяся от их слабых мест – что-то вроде азимовского Foundation, только круче.

В самом упрощенном плане можно сказать, что слабость аналитических структур спецслужб заключается в их ориентированности на эмпирический материал, на сферу конкретных фактов, которые если и обобщаются, то только эмпирически – теоретические обобщения «здесь не ходят». Аналогичным образом аналитика спецслужб, как правило, не ориентирована на «триаду Ч. Тилли»: большие структуры, долгосрочные процессы, широкомасштабные сравнения, т. е. на долгосрочные массовые процессы и их законы и регулярности (впрочем, и нынешняя наука этим почти перестала заниматься, фокусируясь на «шестом волоске в левой ноздре» или на чем-то сравнимоэквивалентном).

Слабость нынешней конвенциональной науки заключается в неумении работать с огромными, быстро мчащимися массивами информации, что усиливается детеоретизацией нынешней науки об обществе и человеке, ее дроблением на все более и более мелкие или просто бессмысленные дисциплины (вроде «gay and lesbian studies»), утрачивая универсальный лексикон и оказываясь в том же положении, что схоластика в XV в. Еще одна слабость – неумение работать с совокупностью косвенных данных, высокомерное отношение к ним и вообще к тому, что нельзя пощупать; в результате современная наука об обществе оказывается совершенно бессильной в анализе главного, например, власти, поскольку реальная власть – это тайная власть.

Оформление и развитие КРС как интеллектуального спецназа подстегивается не только кризисом науки, но и теми проблемами, которые ставит мировой кризис. Нужны структуры, способные за относительно короткий промежуток времени разработать принципиально новое видение и концептуальное осмысление мира и на основе последнего создать реальную картину настоящего и переосмыслить прошлое с простой точки зрения – с точки зрения выживания и побед в смуто-кризисе XXI в. русского культурно-исторического типа. Времени остается мало. 4 февраля 1931 г. Сталин сказал, что если СССР за 10 лет в промышленном развитии не пройдет тот путь, который Запад прошел за сотню лет, нас сомнут. Сегодня решающими становятся информационные факторы производства, в сфере мировой борьбы за власть и ресурсы решающее значение приобретает контроль над информпотоками. Россия, как правило, проигрывала информационные войны, а нередко просто уступала противнику поле боя. Сегодня можно сказать: если Россия за 10 лет не пройдет тот путь, который Запад в овладении информпотоками прошел за последние 50 лет, то нас сомнут – и скорее всего навсегда.

Информпотоки сильны той научной, когнитивной основой, которая подпирает их. Одна из задач КРС – создание такой основы, новой сетки дисциплин о человеке и обществе. При этом он должен умело противостоять конвенциональной западной науке, которая не только выражает определенные классовые интересы, но и просто обслуживает их, являясь тем, что М. Фуко назвал властью-знанием, т. е. интегральным элементом классовых и властных структур. Как заметил И. Валлерстайн, наука на Западе и научная культура вообще – это нечто большее, чем простая рационализация a la Макс Вебер. «Она была формой социализации различных элементов, выступавших в качестве кадров для всех необходимых капитализму институциональных структур. Как общий и единый язык кадров, но не трудящихся, она стала также средством классового сплочения высшей страты, ограничивая перспективы или степень бунтовщической деятельности со стороны той части кадров, которая могла бы поддаться этому соблазну. Более того, это был гибкий механизм воспроизводства указанных кадров. Научная культура поставила себя на службу концепции, известной сегодня как «меритократия», а раньше – как «la carriere ouverte aux talents». Эта культура создала структуру, внутри которой индивидуальная мобильность была возможна, но так, чтобы не стать угрозой для иерархического распределения рабочей силы. Напротив, меритократия усилила иерархию. Наконец, меритократия как процесс (operation) и научная культура как идеология создали завесу, мешающую постижению реального функционирования исторического капитализма. Сверхакцент на рациональности научной деятельности был маской иррациональности бесконечного накопления». Иными словами, те дисциплины, формы и структуры научной деятельности, которые хлынули к нам после 1991 г. как правило суть не что иное, как обернутые в научную упаковку интересы и цели глобалистов – на примере анализа социологии Э. Гидденса это отлично показал П. Бурдье, уличивший британца в концептуальном обслуживании ТНК. Все это лишний раз говорит о необходимости создания новой науки и адекватных ей структур.

1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 52
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Холодный восточный ветер русской весны - Андрей Фурсов бесплатно.
Похожие на Холодный восточный ветер русской весны - Андрей Фурсов книги

Оставить комментарий