— Сколько бы вы могли взять?
— Тысячи три с половиной.
— А четыре? Вы бы вывели тогда из-под удара два очень важных воинских состава: один с боеприпасами в две тысячи двести тонн, а второй с продуктами и обмундированием в тысячу семьсот пятьдесят. Итого — три тысячи девятьсот пятьдесят тонн.
Сергей задумался. Никому еще из машинистов Воеводина не доводилось водить поезда с таким весом. Удастся ли втащить четыре тысячи тонн на Грибовский подъем?
Дежурный настороженно смотрел Доронину в глаза. Брежнев, стоявший рядом, нервно покашливал.
— Как с водой? — повернувшись к помощнику, коротко спросил Сергей.
— Полный бак.
— Уголь?
— Экипированы полностью.
— По рукам, значит? — улыбнулся дежурный. Сергей молча влез на паровоз, посмотрел на манометр, заглянул в топку.
Дежурный, полагая, что машинист все еще колеблется, заметил, поднимаясь в паровозную будку:
— С диспетчером все согласовано уже, так что на этот счет можете быть спокойны.
— На этот счет мы всегда спокойны, — ответил за Доронина Алексей Брежнев.
— Какие же у вас еще сомнения? — с тревогой спросил дежурный.
Сергей вытер руки концами текстильных отходов и, бросив их в топку, заявил твердо:
— Нет у нас больше никаких сомнений, Антон Евсеевич. Доложите диспетчеру, что мы готовы взять четыре тысячи тонн.
— Оба состава, значит? — оживился дежурный.
— Оба.
— Может быть, с дежурным по депо сначала посоветоваться? — предложил Брежнев, взволнованно посмотрев в глаза Доронину. — Он человек опытный, подскажет, как лучше быть. Никто ведь еще на всей нашей дороге не водил таких поездов. Не сорваться бы…
— Некогда теперь терять время на консультацию, Алексей. Займись-ка лучше своим делом. Подкинь лучшего угля в топку, подкачай воды в котел, включи сифон да поднимай пар до предела.
— Ну, кажется, обо всем договорились? — облегченно вздохнув, спросил дежурный.
— Обо всем, Антон Евсеевич.
— Подавайте, в таком случае, машину на восьмой путь под первый состав.
Сергей Доронин еще раз осмотрел топку, проверил песочницу, велел кочегару продуть котел и только после этого, приоткрыв слегка регулятор, тронул паровоз с места.
Сигналя фонарями и духовыми рожками, стрелочники вывели локомотив Доронина к первому составу. Несколько минут длились маневры. Наконец удалось соединить оба состава в один.
Теперь оставалось только дождаться главного кондуктора, чтобы двинуться в путь. Сергей включил паровоздушный насос, подкачивая воздух в главный резервуар локомотива, и, высунувшись в окно, стал всматриваться в цветные пятна сигнальных огней станции. Мягко защелкали поршни насоса, заглушая назойливое гуденье воды в котле. Мелко вздрагивая, красная стрелка воздушного манометра медленно поползла по шкале к цифре «пять».
То и дело поглядывая на часы, Сергей нетерпеливо ожидал Никандра Филимоновича.
Наконец Сотников вынырнул из-под вагонов соседнего состава. Он тяжело дышал, а сумка его, набитая поездными документами, топорщилась заметнее, чем обычно.
Чего только не было в этой сумке: и натурный лист поезда с перечнем вагонов, входящих в состав поезда, и маршрутный журнал, и отдельные разноцветные документы на каждый груженый вагон. Со всем этим главному кондуктору нужно было не только ознакомиться, но и тщательно сверить данные этих документов с наличием вагонов и грузов в составе поезда.
«Нелегкая работа у Никандра Филимоновича», — подумал невольно Сергей Доронин, глядя на пузатую дорожную сумку главного кондуктора, висевшую на ремне через плечо.
— Ну как, — спросил он Сотникова, высовываясь из будки, — все в порядке?
— Все в порядке, Сергей Иванович. Поехали! — весело крикнул Сотников.
— По местам! — скомандовал Доронин и взялся за хромированную ручку регулятора, горящую отражением пламени ярко полыхающей топки.
Прикинув расчет необходимой мощности локомотива, Сергей быстро переставил переводный механизм на задний ход и твердо сжал рукоятку регуляторного вала.
Послышалось тягучее, хрипловатое шипенье пара, прислушавшись к которому Сергей Доронин почти физически ощутил, как струится он в цилиндр паровой машины.
Осторожно, будто пока только пробуя свои силы, давил этот пар на поршень цилиндра, приводя в еле заметное движение через систему штоков, шатунов и кривошипов ведущие колеса паровоза.
Брежнев, затаив дыхание, не отрывал глаз от рук Сергея, который, стиснув зубы и хмурясь, как всегда в ответственную минуту, поспешно переключил переводной механизм паровоза на передний ход.
Сжатые сцепные приборы поезда теперь разжимались, как крутая мощная пружина, помогая паровозу взять состав с места.
И вдруг, как из пушки, вырвался выхлоп пара и газов из дымовой трубы. Ярко вспыхнуло и качнулось пламя в котле.
— Взяли! — радостно воскликнул Брежнев, дергая за рукоятку песочницы.
Не раз уже наблюдал он, как брал Сергей тяжеловесные составы с места, и все никак не мог привыкнуть к этим волнующим минутам. Лоб и руки его покрывались легкой испариной, и он, несмотря на недовольство Сергея, всякий раз торжественно выкрикивал это победное слово: «Взяли!»
Нерасшифрованное донесение Гаевого
Письмо Марии Марковны, адресованное Глафире Добряковой, доставили капитану Варгину на следующий день утром. Он тотчас же доложил об этом майору.
— Выходит, что Гаевой ответил на запрос тринадцатого не задумываясь, — слегка приподняв брови, заметил Булавин. — Принимайтесь же за анатомирование этого послания, Виктор Ильич. Вы уже обнаружили шифровку?
— Нет, товарищ майор. Я лишь вскрыл письмо и прочел пока только открытый текст.
— Ну, так не теряйте же времени и приступайте к делу.
До полудня майор терпеливо ждал результатов исследования письма, но как только стрелка часов перевалила за двенадцать, нетерпение его стало возрастать. В час дня он сам пошел к Варгину.
Капитан сидел за столом и, склонившись над письмом тети Маши, внимательно рассматривал что-то в сильную лупу. Волосы его были всклокочены, цвет лица неестественно бледен. На столе перед ним в беспорядке лежали ножички, ножницы, ванночки с какими-то жидкостями, кисточки различных размеров, баночки с клеем, миниатюрные фотоаппараты и нагревательные электроприборы. Тут же сидел лаборант, промывая что-то в стеклянном сосуде.
— Как успехи, Виктор Ильич? — спросил Булавин, остановившись у дверей.
Капитан чуть вздрогнул от неожиданности и, не поднимая головы, мельком взглянул на Булавина:
