– Слушайте, нас подбили. Мы летели по своим делам, тут откуда ни возьмись появились свингли, подстрелили наш звездолет, и нам пришлось садиться. И потом, я был всего-навсего пассажиром.
– Я не спрашивал, при каких обстоятельствах вы высадились, – заявил судья в центре. – Я спросил, верно ли, что высадка имела место?
– Пожалуй, – согласился Билл. – Но уточните, я рассуждаю теоретически.
– Занесите в протокол, – распорядился судья в центре, левое веко которого характерно подергивалось.
– Если мы и высадились на вашу площадку, то, во-первых, я тут ни при чем, во-вторых, никто не пострадал. Так что давайте забудем, и отпустите меня обратно на службу.
– Никто не пострадал? – фыркнул судья в центре. – А слизняки?
– Какие слизняки?
– Которые собрались на юридическое состязание, вот какие!
– И что?
– Ваш корабль раздавил помещение, в котором они спали.
– Значит, раздавил? – Билл не сдержался и захохотал. Такое случается с людьми, которые, попадая в пренеприятнейшую ситуацию, отпускают неудачную шутку. – Я возмещу ущерб. А может, не я, а Дуо. Сколько вы хотите за новую партию слизняков?
– Он пытается выкрутиться, – сообщил судья слева судье в центре, прикрывая рот рукой.
– Однако предложение дельное.
– А как насчет беспокойства Хорсли?
– И потом, разве слизняки взаимозаменяемые?
– Не в таких количествах.
– Разумеется. Но если он заплатит за большее, гораздо большее количество?
– Трудно сказать. Вам известно не хуже моего, как тяжело отыскать необходимое количество старых жирных слизняков, особенно теперь, когда приближается засуха.
– И не стоит забывать о нанесенном Хорсли оскорблении.
– Лично я симпатизировал Хорсли, – сказал судья справа, чье веко вдруг перестало дрожать, – если бы он не был мерзавцем, которого в былые дни давным-давно бы тюкнули по башке прекратителем дружбы.
– Верно, – признал судья в центре. – Хорсли – старый осел. Предлагаю вынести подсудимому выговор.
– Согласен, – отозвался судья слева, – хотя мне подобное наказание представляется излишне суровым.
– Он шутит, – сказал судья в центре.
– Ах да! Итак, выговор? – Оба судьи повернулись к третьему. – Ваше решение?
– А?
– Мы за выговор.
– Замечательно. Причем строгий. Подсудимый, у вас есть возражения?
– Никаких, – откликнулся Билл, подумав, что в жизни не встречал инопланетян приятнее. А правосудие у них даст сто очков вперед любому другому, даже человеческому.
– Отлично, – произнес судья в центре. – Пристав! Принесите выговор!
Глава 31
Впоследствии Билл никак не мог понять, почему свалял дурака, не выяснив предварительно, что собой представляет выговор. Ведь служба в армии внушила ему, что инопланетянам нельзя доверять ни в коем случае, а также много чего еще, что он усиленно пытался понять. Поскольку во Вселенной насчитывалось крайне мало рас, представители которых имели склонность к полноте и раннему облысению, доверять не следовало почти всем и каждому. Свингли же пользовались исключительно дурной репутацией. «Я называю их свиньями, – сообщил Биллу сержант Костолом, у которого Герой Галактики проходил на Форт-Зиккурате курс повторного обучения (его отправили туда проверить, не забыл ли он, как вопить во время упражнений со штыком). – Я называю их свиньями, и свиньи они и есть. И вот что я тебе скажу: они не понимают шуток».
В последнем Билл убедился на собственном опыте. Однако он вовсе не ожидал, что выговор окажется чем-то столь неожиданным. В залу вкатили белую тележку, накрытую черным бархатом; Биллу вновь захотелось расхохотаться. Только свингли способны накрыть выговор черным бархатом! Но он чуть было не подавился смехом, когда пристав, по сигналу судьи в центре, осторожно поднял бархат, под которым обнаружилось нечто вроде крохотного инкрустированного скарабея. Охранники схватили Билла, а пристав поднес сверкающую штучку к его уху. Тут ему стало совсем не до смеха. Билл попробовал вырваться и едва не преуспел: приземистый и мускулистый, он стоил в схватке нескольких необычайно высоких и плохо сложенных свингли (вот, кстати, еще одна причина, по которой свингли считают, что люди всегда потешаются над ними). Но справиться со всеми охранниками не удалось, и пристав получил возможность привести приговор в исполнение.
Должно быть, внутри скарабея находился какой-то хитрый датчик. Когда мерзкая штуковина прикоснулась к коже Билла, из нее высунулась короткая платиновая проволочка – психоактивное передающее устройство. Проволочка забралась Биллу в ухо, не причинив ни малейшей боли; но сознавать, что в тебе сидит инородное тело, уже само по себе было источником беспокойства. Билл высвободил руку и вцепился в ухо, но охранники помешали ему извлечь передатчик.
– Молодой человек, – изрек судья в центре, – не нужно так волноваться. Как только истечет срок наказания, выговор покинет ваше ухо. Уверяю вас, вы не пострадаете. Однако выговор есть выговор.
Он мог бы не убеждать Билла. В голове Героя Галактики зазвучал механический, судя по размерности, голос: «Ты плохой, ты очень плохой, зачем ты это сделал, как ты посмел, плохой, очень плохой…»
Впрочем, голос если и досаждал Биллу, то не слишком. В конце концов, многие люди слышат такое постоянно, хотя у них в ушах нет никаких проволочек. Билла тревожило то, что с непрерывно бубнящим голосом в голове трудно будет сосредоточиться на чем-либо ином.
И потому, вернувшись в камеру и глуша свинглийский бренди, который передал ему молодой охранник, считавший практику выговоров варварской и достойной разве что инопланетян, Билл едва расслышал звук, что исходил из стены у его ног. И даже позднее, когда в стене возникла дырка, он не сумел полностью отвлечься от настырного голоса.
– Билл! Ты меня слышишь?
– Плохой, очень плохой…
– Билл!
– Что?
– Плохой, плохой…
– Да что с тобой, Билл? Тебя что, накачали наркотиками?
– …плохой, совсем плохой…
– Нет, просто у меня в ухе сидит выговор.
Хэм Дуо заглянул Биллу в ухо, но ничего не увидел, что было вполне естественно, поскольку платиновая проволочка уже забралась Герою Галактики в продолговатый мозг.
Глава 32
Раскидав в стороны обломки штукатурки, Хэм Дуо протиснулся в камеру. Выглядел он по-прежнему: даже выбравшись из туннеля, все равно производил впечатление крутого парня.
– Билл, ты готов к побегу?
– Плохой, плохой, плохой…
– Конечно! – воскликнул Билл. – Всегда готов!
– Молодец. Но чего ты орешь?
– Я не хотел. Просто из-за выговора вас почти не слышно.
– С ним мы разберемся потом, – сказал Дуо. – Пошли отсюда, пока нас не схватили и не присудили к упреждающему выговору.
Билл охотно согласился и следом за Дуо полез в нору. Ему пришлось туговато, поскольку его плечи были шире, чем у Хэма, однако он все же втиснулся внутрь, оставив на стенках прохода клочки одежды и кожи, и очутился в кромешной тьме. Постепенно проход, пол которого был усыпан галькой, стал шире и выше и превратился в древний железнодорожный туннель: рельсы тускло сверкали в исходившем от стен призрачном свете. Интересно, подумалось Биллу, и как только Хэм умудрился так быстро проложить колею? Позднее он узнал, что, освободив куки, которого свингли отправили на ковровую фабрику на окраину города дожидаться, пока специалист по экзотическим коврам решит, как лучше поступить с его шкурой, Дуо сверился с картой планеты, которую похитил из имперского бюро картографии. На карте, разумеется, был показан заброшенный тоннель: ведь основное назначение секретной карты – показывать неиспользуемые, но вполне пригодные пути. Остальное было делом техники, вернее, обещало им стать, едва они доберутся до звездолета, который стараниями Жвачки мало чем отличался от нового, и покинут этот неприветливый, бестолковый мир.
Глава 33
Поднявшись на борт, Хэм Дуо немедленно проверил все приборы и запустил двигатель, а Жвачка, глядя на шкалы, отрегулировал реостаты. Времени было в обрез: из городка к звездолету, возбужденно размахивая руками, спешила громадная толпа свингли, за которой двигался гигантский бульдозер. Не требовалось большого ума, чтобы понять, что свингли сочли побег из тюрьмы оскорблением планеты и намереваются сполна отплатить чужакам.
– Не знаю, что с ними такое, – проговорил Хэм. Жвачка показал на радиотелефон. На том мигал красный огонек, сообщая, что поступил вызов. Дуо нажал кнопку «Прием» и рявкнул: – Что там стряслось? Выкладывайте поскорее, мы убегаем.
– Билл у вас? – спросил хорошо поставленный женский голос. Ошибки быть не могло. Он принадлежал Иллирии, той самой решительной провинциальной медсестре, которая помогала Биллу, подвергая опасности собственную жизнь.
– Позвоните попозже, сейчас некогда, – бросил Дуо.
– Он ведь с вами, правда? Я всего лишь хочу ему кое-что передать.
