— По-видимому, то, что я выяснил, пришлось мне по вкусу.
Он опустил глаза, и Джилл ощутила жар в совершенно неподобающих местах.
— А как могло быть иначе? — иронически спросила она. — Я училась в частных школах, семья моя вполне респектабельная, типичная семья среднего класса. Все родные — прилежные прихожане. Отец мой держится консервативных взглядов, имеет небольшое дело, член престижного клуба. Брат был скаутом, а мать часто занимается благотворительностью. Я была безупречна.
Помолчав, Эйден спросил:
— Ты кончила?
— Да. — Она глубоко вздохнула.
— Хорошо. Прежде всего, Джилл, я не уверен, что все расписал наперед. Но, может, и так. Как мне представляется, это было бы в моем духе. Но тебя я не вычислял. Это уж точно. О каком расчете может идти речь, когда ты буквально ошеломила меня! Я тебе только что об этом рассказал.
— Правда?
— Чистейшая. Да я был просто без ума от тебя.
На ее губах появилась слабая улыбка.
— Далее. Твоя биография для меня не безупречна, — продолжал он насмешливо. — Я не хотел связываться с девушкой не из моих мест.
— Ты, значит, помнишь, откуда я? — Сердце ее забилось быстрее.
— Помню. Ты родилась недалеко от Цинциннати, а в Бостон, как и я, приехала учиться в колледже. Когда мы познакомились, ты жила с подругой в Кембридже и мечтала сделать карьеру. Но у тебя на родине осталась большая семья, и я опасался, как бы в один прекрасный день тебя не потянуло домой.
— Опасался, что я тебя брошу ради родных?
— Ну да. Особенно ради отца с матерью. Их зовут Чарльз и Милдред. Узнать это было непросто. Может, я и был чрезмерно осторожен, — он погладил ее щеку, — методичен, строил какие-то планы… Все может быть. Но помимо этого я любил тебя, Джилл. И женился только по любви. — Он взглянул прямо ей в глаза, вернее, прямо ей в душу. — В том, что я тебя любил, не должно быть никаких сомнений.
На площадке остановился лифт. Из него вышел охранник.
— Ага, вы здесь, — произнес он при виде Эйдена и Джилл.
Они отодвинулись друг от друга.
— Вы еще побудете? Я сейчас сдаю смену, и просто…
— Нет, нет, мы уходим. — Эйден обнял Джилл за плечи. — Для одного вечера я вспомнил более чем достаточно, — слабо усмехнулся он.
Вечером Джилл свалилась в постель полумертвая от усталости, но в то же время взвинченная до предела. До такого состояния ее довел Эйден: перед сном он заявил, что вполне может подняться наверх, что пора ему перебираться в их общую спальню. Ей стоило немалого труда отговорить его от этой затеи, но надолго ли?
Кроме того, ей не давали заснуть воспоминания мужа. Из его слов явствовало, что встреча с ней произвела на него очень сильное впечатление и что он ее безумно любил, в чем у него нет никаких сомнений.
Но почему же тогда он не говорил ей об этом? Почему держал свои чувства под замком?
Под утро ее поразила еще одна мысль. Все эти годы она сомневалась в любви Эйдена, а между тем, как выясняется, он ее любил, и даже очень сильно, но скрывал. Может, он скрывает от нее и другие свои чувства? Любовь к их дочурке, например?
И почему ему так легко говорить о своей любви сейчас? Почему он вдруг открыл шлюзы, сдерживавшие поток любовных слов? Или крушение самолета, лишив его памяти, снесло в то же время все внутренние преграды, мешавшие быть откровенным?
Голова ее разламывалась от неразрешимых вопросов. Она слишком много думает. Вот ведь доктор Грогэн предсказал: отдых от работы поможет Эйдену расслабиться и раскрыться. А она пытается найти какое-то иное толкование его поведения.
Уткнувшись в подушку, Джилл попыталась отогнать от себя недоуменные вопросы. Но вместо них ей вспомнились их сегодняшние поцелуи. И тело, помимо ее воли, охватили жар и волнение.
Ах, зачем, зачем она допустила эти поцелуи? Что будет теперь? Какого джинна она выпустила из бутылки?
А ведь она должна была и могла помешать ему, но почему-то не помешала. Если уж быть честной, надо признаться себе самой: ей нравилось быть в объятиях Эйдена, нравилось думать, что у нее есть муж и она с ним счастлива.
И тут ее снова посетила давешняя мысль. А что, если память так и не вернется к нему? И он навечно останется со своими романтическими воспоминаниями о любви к ней? Бывает ведь такое! Она и сама читала о больных амнезией, к которым память не возвращалась на протяжении многих лет.
Джилл закрыла глаза и улыбнулась. Спустя несколько минут она погрузилась в глубокий сон.
Глава шестая
Наутро, едва Джилл заглянула в комнату мужа, ей стало ясно — за ночь в нем произошли важные перемены. Накануне она заснула с мечтой об Эйдене, остающемся в вечном забытьи, но сейчас, глядя на него, поняла, что этой мечте не суждено сбыться.
Компьютер был включен. Модем и лазерный принтер — тоже. Стол был завален бумагами. А Эйден так увлекся своей работой, что даже забыл одеться и побриться.
Завидев отца, Мэдди заерзала на руках у матери и попросилась вниз. Вниз было одно из последних слов, которыми она овладела.
Эйден отвернулся от экрана компьютера и расплылся в улыбке.
— Привет, моя девочка! Иди ко мне, золотко.
Джилл поставила Мэдди на пол, и та заковыляла в кабинет, куда ей запрещалось заходить. Чувствуя себя на ножках еще неуверенно и не умея держать равновесия, она, не пройдя и половины пути, поползла. Так-то оно привычнее и надежнее!
Эйден нагнулся и поднял ее здоровой рукой.
— Доброе утро, Мэдисон Кэй, — сказал он и шумно расцеловал девочку.
Джилл с порога наблюдала за ними. Горло ее сжалось, на глаза навернулись слезы, как это часто бывало с ней в последнее время. А Эйден взглянул на нее поверх белокурой головки дочери и произнес то же приветствие, но очень интимным тоном.
— Что случилось? — спросила она, прислоняясь к дверному косяку и скрещивая руки на груди.
— Случилось невероятное, — усмехнулся Эйден, с Мэдди на руках садясь в кожаное кресло. — Утром я раскрыл глаза — и пожалуйста! Помнишь, вчера в офисе я ничегошеньки не понимал во всех этих отчетах и файлах? А сегодня точно знаю, что к чему. — Мэдди коснулась его небритого подбородка, и Эйден поцеловал ее ручку.
— Замечательно, — без особого энтузиазма произнесла Джилл. Ему-то, конечно, хорошо, а каково ей с ее мечтой о беспамятном Эйдене! Чувствуя себя обворованной, она с ненавистью взглянула на компьютер, понимая, конечно, что он тут ни при чем. Время восстанавливает память мужа. И одновременно убивает ее мечту, которую она успела так полюбить!
Не надо, не надо было ей вчера отвечать на его ласки, если не ради Эйдена, то ради себя самой. Как ей будет больно, когда его память восстановится окончательно. Но что сделано, то сделано. Теперь ее задача в том, чтобы не навредить себе еще больше. Она призовет на помощь все свое самообладание и ничего подобного впредь не допустит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
