Чайка не успел ответить, поскольку новая стрела едва не поразила его в лицо, чудом отскочив в сторону от шлема с плюмажем. Когда он поднял голову, то Агелай дал свой окончательный ответ.
– Мы не хотим служить ни македонцам, ни Ганнибалу, – крикнул Агелай, выхватывая меч, – мы лучше умрем, но не покоримся.
Он видел, что его дело проиграно и карфагенские морпехи, перебив половину этолийских солдат, все плотнее сжимают кольцо окружения.
– Что же, – кивнул Федор с некоторым облегчением, – ты сам выбрал свою судьбу. Сейчас ты умрешь.
Новый удар скифов пробил брешь в шеренгах пехотинцев, защищавших Агелая, и тот с мечом бросился навстречу одному из конных скифских воинов, которым оказался сам Ларин. Стратег и предводитель скифов, сблизились, но скиф был вооружен копьем и нанес удар первым. Он выбил щит из рук Агелая, выкинув того из седла. Стратег этолийцев свалился в пыль, исчезнув там на короткое время. Пока Леха отбивался от подскочивших пехотинцев и заносил руку для второго удара, Агелай встал. Но, тут же получил новый удар копьем в плечо и вновь рухнул на землю.
– Возьми его в плен! – крикнул Федор, бросаясь к месту схватки с несколькими морпехами, сквозь открывшуюся брешь, но не успел.
Окровавленный Агелай, сумев подняться лишь на колени, схватил свой меч и бросился на него, лишив себя жизни и позора за поражение в битве. Оказавшись рядом спустя несколько мгновений, Федор увидел лишь окровавленное тело грека, не пожелавшего служить своим завоевателям.
– Ну, что же, – выдохну Федор, глядя на мертвого Агелая, – для воина это не самый плохой конец.
Пока его морпехи добивали все еще сражавшихся этолийцев, Федор покинул место схватки и вышел к подножию холма, устало присев на камень. Оттуда он посмотрел на город. Стены и башни Ферма возвышались в каких-то пятистах метрах. Массивные ворота столицы Этолии, до последней минуты, остававшиеся открытыми, на его глазах медленно захлопнулись, не дождавшись своего стратега. Это была победа.
Глава восьмая
«Новый приказ»
Налетевший шквал был коротким и лишь вспенил волны вокруг кораблей, никого не обманув и не напугав. Это был последний жест отчаяния со стороны Посейдона. Чайка видел, что далеко впереди, на выходе из Коринфского залива, облака рассеиваются, предвещая несколько дней хорошей погоды, а, значит, спокойного плавания.
– А больше нам и не надо, – пробормотал себе под нос Федор, стоявший на корме флагманской квинкеремы, в окружении офицеров, – за это время мы должны успеть добраться до южной оконечности Пелопоннеса. А, если боги и дальше будут благоволить, то и до восточной.
Он обернулся назад, словно пытаясь рассмотреть пенной дымке волн далекий Навпакт, уже давно оставшийся позади. Сейчас город Навпакт, вернее, то, что от него осталось после совместной военно-морской операции ахейского и карфагенского флота, находился по правому борту. Там теперь хозяйничали войска Филиппа, которому Федор передал этот город в управление, сам же с остатками армии направился назад к Калидону, до сих пор не желавшему сдаваться. Путь его лежал в обратном направлении вдоль побережья, с той лишь разницей, что для достижения Калидона, лежавшего чуть в стороне от моря, придется вновь углубиться в земли Этолии.
Столица Этолийского союза сопротивлялась не долго. После недельной осады и разрушения большей части укреплений Ферм сдался на милость победителей. Вернее, победителя, которым был македонский царь Филипп. Федор Чайка, с остатками своей армии, к тому времени уже был далеко. Двигался по направлению к Навпакту, главному гнезду морского флота этолийского союза, который, потеряв голову, все еще сопротивлялся несколькими своими щупальцами, не желая признавать поражения. Это делало честь некоторым отчаянным военачальникам, но Федор уже давно понимал, что дни этолийского союза сочтены. Его армия разгромлена, остатки разбежались по всем окрестностям Этолии, в надежде добраться до своих родных городов. Но это было бесполезно, поскольку очень скоро все оставшиеся страны и города бывшего союза войдут в сферу влияния Македонии. И Карфагена.
По сути, рейд на побережье к Навпакту уже был вторжением в земли соседнего полиса, Локриды-Озольской, но, поскольку сами жители этого полиса очень давно себя называли не иначе, как этолийцами, то это было просто продолжение военных действий против Этолийского союза. Нужно было поставить еще несколько жирных точек, прежде чем сопротивлении эллинов в этой части Греции будет окончательно сломлено.
После начала осады Ферма, Чайка обсудил с Филиппом необходимость немедленного рейда к Навпакту и царь согласился отпустить Федора к побережью. Здесь ему больше не нужны были военачальники, с которыми впоследствии потребуется делиться славой. Хватило и того, что сражение было выиграно во многом благодаря контрудару карфагенян, а македонцам осталось лишь добивать обескровленного и сломленного противника. Даже то, что Федор едва не пленил Агелая, царь не мог ему простить, поэтому и задерживать не стал.
– У меня хватит сил в одиночку захватить этот город, – уведомил царь Федора на пиру, который он закатил для своей армии немедленно после победы над войском этолийцев, не дожидаясь взятия Ферма, – осадной артиллерии и людей у меня предостаточно. На суше воевать пока больше не с кем. Так что ты смело можешь заняться Навпактом вместе с нашими союзниками.
Отпив вина, он взмахнул рукой с кубком, указав на город, отлично различимый из шатра в котором был накрыт длинный стол для военачальников. Здесь, кроме Федора Чайки и Ларина, можно было заметить Демофонта, Плексиппа и Девкалиона, как выяснилось, также хорошо знакомого Лехе Ларину по предыдущим походам скифов за Истр.
– А потом, когда я разделаюсь с неразумными жителями этого города, – заявил Филипп, – мы с тобой продолжим наш поход на восток вглубь Греции. Через Дориду, Локриду-Озольскую и Фокиду в Беотию на Фивы. А оттуда, возможно, и в Аттику. Во всяком случае, прежде всего, следует напомнить всем полисам, которые до сегодняшнего дня входили в Этолийский союз, что у них появился новый хозяин.
– Возможно, так оно и будет, – уклончиво ответил Федор, пригубив вина из раззолоченного кубка, имевший насчет «хозяина» свои соображения, – но, я человек подневольный и жду новых приказов от Ганнибала. А пока немедленно отправлюсь в Навпакт. Оттуда же, если по окончании этого похода, не поступит сведений о сдаче Калидона, мы выступим туда.
– Разумно, – согласился Филипп, ухмыльнувшись, – если Ферм падет быстро, я и сам справлюсь с Калидоном. Если же придется здесь немного задержаться, то буду рад, если твое доблестное войско займется этими мятежниками.
На том и порешили. Обреченные на смерть жители Ферма всю ночь могли наблюдать со стен города тысячи костров и слышать звуки кифар, видя, как гуляет македонская армия, перед тем как начать смертоносный штурм.
Дав армии отдохнуть денек, за время которого македонцы подтянули к городу осадные орудия и начали бомбардировку, Федор решил, что пора поставить Ганнибала в известность о происшедшем. Конечно, он и сам узнает, но от Федора новый тиран ждал детального описания ситуации.
Наутро, перед тем, как выступить в поход, Чайка отправил гонца с сообщением к Ганнибалу, отписав ему обо всем, что произошло и, заодно, о планах Филиппа. В том же письме он просил дальнейших приказов о том, что ему делать, после окончательного разгрома Этолийского союза. Письмо было не из тех, что моги попасть в руки врага и Чайка отдал его в руки скифу, отрядив в качестве охраны с ним почти всех выживших соплеменников. Конный гонец должен был проделать весь путь обратно до лагеря, из которого они начали свой поход, и, сделав дело, вернуться к побережью, разыскав Чайку либо у Навпакта, либо уже по дороге в Калидон. Письмо же из лагеря на специальном корабле отправится прямиком к Ганнибалу в Италию, а ответ «настигнет», его где-нибудь на побережье Этолии. Вторым письмом Федор вызвал весь свой флот к Навпакту. Во всяком случае, все должно было произойти именно так. А пока что Федору было чем заняться.
Его армия после сражения с этолийцами несколько поубавилась в размерах и насчитывала теперь всего лишь пять с половиной тысяч пехотинцев, включая морпехов, и шесть слонов. Остальные пали на поле боя. Там же осталось и дюжина баллист, уничтоженных этолийцами во время контратаки. Тем не менее, армия Чайки все еще оставалась вполне боеспособным соединением, хотя и нуждалась в подкреплениях на тот случай, если Ганнибал решит возложить на нее еще какое-нибудь задание.
За следующие двое суток карфагеняне беспрепятственно преодолели расстояние до побережья и охватили Навпакт с суши, блокировав все подступы к этому порту, в гавани которого уже несколько дней назад был плотно «запечатан» хоть и потрепанный, но все еще боеспособный флот этолийцев. Всего здесь было восемнадцать кораблей, уцелевшие в сражениях с ахейцами. Против них выступало двадцать пять триер, принадлежавших ахейцам и сиракузская эскадра Евсида. Этих сил хватило на то, чтобы загнать противника в гавань и пресекать все попытки выбраться на оперативный простор. Пока Федор восстанавливал порядок в прилегавших к городу предместьях, отрезав его от снабжения и проведя ряд стычек с пехотными частями, решившими проверить насколько сильны карфагеняне в ближнем бою, в Коринфский залив прибыла его собственная эскадра из двадцати двух квинкерем.
