— Да-а… Ремонт у нас никогда не закончится.
— Здравствуй, Ефим, — грустно поздоровался Бермас. — Ты у нас по хозчасти пока, да? Принимай, значит…
— В кабинетах то же самое?
— Только в моем.
— Ага, получается, мебель и аппаратура уцелели?
— Более или менее, — вздохнул Аркадий Семенович. — Кроме, опять же, моего ноутбука и чайника в кабинете. Хотя чайник я сам в огонь бросил, каюсь.
— Да хрен с ним, с чайником, — поморщился Ефим. — Данные, надеюсь, у вас не навернулись?
Замурзанный Ринат снисходительно хмыкнул.
— Обижаешь! — покачал головой Аркадий Семенович.
— Тогда собирайте все ценное и на выход, — скомандовал Ефим. — И если можно, ключи от входной двери мне оставьте.
Бермас вынул из кармана связку, позвенел ею, отделил нужные два ключа и вручил Ефиму. Повернулся к Ринату и сказал:
— Иди-ка умойся, а то за трубочиста примут. И ребятам скажи, чтобы домой шли.
— Да они ушли уже, — вздохнул Ринат. — Я их и выгнал.
Потянулись на улицу; Ефим дождался, пока выйдут Бермас, заглянувший напоследок к себе в кабинет, и Ринат, уже не напоминающий трубочиста или пожарного после смены, и запер наружную дверь.
Юрий вздохнул, оглядел киевлян и поинтересовался:
— Есть тут кабак какой-нибудь неподалеку? Желательно поприличнее. Там и поговорим.
— На Константиновской, — немедленно подсказал Симонов.
— Веди…
На этот раз просто пошли пешком. Швед подумал, что зря Юрий разорился на портал, все равно опоздали. Но раз ситуация медленно докатилась до боевых действий, то есть надежда, что дело возглавит кто-нибудь постарше и поопытнее. Тот же Юрий, к примеру. Москва, конечно, всегда использовала киевлян до последнего, но если становилось по-настоящему жарко, обязательно вмешивалась, и порядок в конце концов восстанавливался.
Швед считал — самое время вмешаться.
Глава седьмая
Вопреки ожиданиям в ресторанчике никакого разговора не состоялось. Юрий успел задать несколько вопросов Аркадию Семеновичу; как показалось Шведу — никакого отношения к делу не имеющих. А потом Юрию кто-то позвонил на мобильник и с минуту что-то рассказывал. Юрий мрачно слушал. Потом сказал: «Понятно!», отключился и замолчал на добрых полчаса.
Уже в самом конце, когда Симонов в очередной раз собирался заказать «еще по одной», Юрий небрежно бросил накрахмаленную салфетку на приборы и, словно бы ни к кому не обращаясь, произнес:
— Значит, так. Мы вот с ним, — он качнул головой, указывая на Шведа, — прогуляемся. Остальные, если заняться нечем, дуйте на площадь Победы и ждите нас там. Надеюсь, вернемся.
Шведу от короткой заключительной фразы стало как-то не по себе.
Юрий выбрался из-за стола и направился к выходу. Ничего не оставалось, как встать и последовать за ним.
У перекрестка их обогнал сначала белый «Лексус», потом «Инфинити» цвета «мокрый асфальт». «Инфинити» притормозил.
— Садись вперед, — велел Юрий.
Швед повиновался.
«Инфинити» управлял слабенький Темный Иной, незнакомый сухопарый мужчина на вид слегка за сорок. Шведу он коротко кивнул. Позади, Швед это прекрасно рассмотрел, сидел Инквизитор, рядом с которым умостился Юрий. Машина рванула с места и понеслась за «Лексусом». Очень скоро Швед заподозрил, что едут они на улицу Мельникова.
Так и оказалось. «Лексус» они догнали на светофоре около «Киевской Руси», а еще через несколько минут оба автомобиля тормознули у ворот дома номер восемь.
Из «Лексуса» вышли фон Киссель и тот самый внятный маг Слава, с которым Швед беседовал в первую ночь, на «Героев Днепра».
Выбравшись из «Инфинити», Инквизитор, похоже, всем тут командующий, коротко оглядел присутствующих, явно для проформы поинтересовался, готовы ли господа Иные (не уточнив — к чему именно), и, не дожидаясь ответа, скомандовал:
— Двинули!
В этот момент Швед Инквизитора и узнал — это был едва ли не сильнейший из европейских Иных Кармадон Совиная Голова, которого даже маги уровня Завулона и Лайка именовали Грандмейстером.
Совиная Голова что-то сделал (Швед не уловил — что), и ворота сшибло с петель, причем совершенно беззвучно. Створки просто улеглись на асфальт, а Совиная Голова прямо по ним направился в глубь огороженной территории, между флигелем и домом. Светлые шли слева от него, Юрий — справа, а Швед семенил за Юрием и старался не слишком отставать, потому что задающий темп Инквизитор, невзирая на достаточно рыхлое телосложение, передвигался очень быстро.
Странно, но из флигеля не выскочила охрана, хотя Швед ожидал именно этого, даже заряженный амулет под футболкой машинально потрогал.
Достигнув угла, Совиная Голова свернул налево, к задней двери здания, которую вышиб тем же манером, что и ворота, и в прежнем темпе двинул внутрь.
Швед решил, что они пройдут по коридору до вестибюля и спустятся в подвал. Насчет подвала он угадал. А вот насчет того, как все туда попадут, — нет.
В месте, где коридор сворачивал направо, к вестибюлю, Совиная Голова остановился. А затем вдруг провалился сквозь пол. Светлые ушли в Сумрак секундой позже, причем не на первый слой — глубже. Юрий сцапал Шведа за рукав, буркнул: «Ничего не делай!», и в следующий миг они вдвоем тоже провалились в Сумрак, и тоже куда-то вглубь. Швед не успел ничего ни рассмотреть, ни запомнить, Юрий, как держал, за рукав, вытащил его в реальный мир, словно налима из омута, уже внизу, в подвале. Перед супердверью, мечтой банкира, лишенной ручек, замков и замочных скважин.
Совиная Голова постоял перед этой дверью всего несколько секунд, а потом повернулся к остальным.
— Я так и думал, — произнес он ровно и спокойно, ничем не выказывая разочарования. — Ушли.
И направился прочь от двери.
Только теперь Швед осмотрелся. В подвале сначала было темно, но кто-то из Светлых магов подвесил над головами светящийся шар, так что стало прекрасно видно, что все двери во все комнаты распахнуты настежь и никаких мерцающих знаков перед ними нет. В комнатах пусто, хотя практически в каждой нашлись обрывки полуистлевших саванов, в которые ранее были завернуты мумии. Но самих мумий не осталось ни одной.
Входную дверь Совиная Голова тоже вышиб (Швед так и не понял, как это делается), и перед ней знака опять же не осталось. Инквизитор принялся целеустремленно подниматься по лестнице, остальные спешили за ним. Так он стремительно дошагал до кабинета на втором этаже, который Швед ранее про себя назвал начальницким. Со всеми запертыми дверьми, встречающимися по пути, Совиная Голова обращался одинаково, не исключая и дверь в кабинет, — обрушивал на пол, безжалостно выворачивая из петель. В кабинете он все так же стремительно прошел во главу стола и уселся в единственное кресло, спиной к эркеру. Светлые так же молча и целеустремленно присели на стулья к столу для совещаний. Юрий со Шведом — напротив них.
С минуту Совиная Голова просто сидел, барабаня пальцами по столешнице, потом неожиданно откинул с головы капюшон. Он действительно был немного похож на сову. Точнее, на старого хитрющего филина — круглые глаза, крючковатый нос, кустистые брови. И взгляд, от которого цепенеешь на месте.
— Ну, что, — наконец произнес он почти без эмоций. — Подводим черту. Основная цель расследования достигнута, их спугнули, и они ушли, а значит, смертей какое-то время не будет. Главная цель расследования не достигнута: мы опять опоздали и опять не сумели захватить ни кого-нибудь из чужаков, ни какие-либо их вещи или артефакты. Вот ты… — Совиная Голова внезапно чуть повернулся и взглянул прямо на Шведа. — На их логово ты вышел очень быстро, что поразительно. Но потом ты действовал крайне глупо и бездарно, что еще поразительнее. Собственно, твой ночной визит чужаков и спугнул. Хоть это ты понимаешь? Но оправдание у тебя все же есть: ты ровным счетом ничего не знал о чужаках и о том, как с ними надлежит себя вести. А виноваты в этом вы оба. — Инквизитор поочередно глянул на фон Кисселя и на Юрия. — Могли бы и посвятить сопляка, чтобы дров не наломал. Он и наломал радостно, как и всякий старательный сопляк.
— Слишком уж он резвый оказался, — буркнул фон Киссель без тени раскаяния.
— А ты не считай всех вокруг себя тупыми, — посоветовал Инквизитор сухо. — Выгадывал преференции, вот и довыгадывался. У Темных, между прочим, есть оправдание: они москвичи. А у вас?
— У нас оправданий нет, — сухо заявил фон Киссель. — Но я вообще склонен считать произошедшее несчастным случаем. Кто ж ожидал, что живец напугает щуку? Такое вообще не просматривалось, иначе предотвратили бы.
«Живец, — подумал Швед мрачно. — Щуку. Ведь чувствовал, жопой чувствовал что-то такое, до крайности обнадеживающее».
То, что Светлый говорит о нем достаточно пренебрежительно, Шведа, в общем, не удивило. Удивило другое — собственное спокойствие. По всей видимости, Швед подсознательно все давно понял и оказался внутренне готов к открывшейся правде.
