— Доктор?
— Да, миледи.
— Помните, как Шареб чуть не опрокинул нас в канаву? Думаю, он каким-то образом воспринял ваше состояние… Мне пришло в голову, что животные реагируют на вас иначе, чем на других.
— Вы находите?
— Во всяком случае, жеребец рванул в галоп ни с того ни с сего. Если вспомнить, когда именно это случилось, вывод напрашивается сам собой.
— Что значит ни с того ни с сего? Мы могли просто не заметить, что его встревожило.
— Ничего. И вы это знаете. Хотите еще один пример?
Когда я его запрягала, вы стояли совсем рядом и у него был хороший шанс вас лягнуть. Но он этого не сделал, хотя, будь на вашем месте кто угодно другой, тот получил бы по заслугам. И потом, смотрите, как примерно он ведет себя.
Ну, что скажете?
— Что мой приятель Штурвал попросил его быть умницей.
— А если серьезно?
Колин Лорд помолчал. Солнце горело на его светлых волосах, и казалось невозможным отвести взгляд от этой картины.
— Что я могу сказать? Животные хорошо ко мне относятся.
Ариадна посмотрела на сильные руки с длинными ловкими пальцами, и ей вдруг пришла в голову недопустимая, постыдная мысль. Каково это — ощутить эти пальцы на своем теле? Сладкий холодок пробежал по ее спине.
«Как, однако, все странно! И неловко! С чего это вдруг такое приходит мне в голову? Такое, о чем можно думать разве что после венчания, переступая порог супружеской спальни рука об руку с человеком, равным по происхождению!»
Ариадна посмотрела на лоснящийся круп Шареба, бежавшего теперь ровной рысцой, на его уши, повернутые назад, и подумала, что тот прислушивается. Подслушивает их разговоры.
— Погода стоит удачная для поездок, — сказала она, пытаясь отвлечься светской беседой.
— Угу.
— В дождь нам пришлось бы хуже.
— Угу.
— А вам и правда было приятно, доктор, когда я гладила по волосам?
— Я думал, вы уже все забыли.
— А вы? Вы забыли?
— Я и не собирался, если помните.
— Знаете что? — воскликнула Ариадна, осененная неожиданной идеей. — Вам нужно познакомиться с кем-нибудь! Я имею в виду — с какой-нибудь милой, приятной женщиной, достойной вас. Я этим займусь, доктор, раз мы теперь друзья… ведь мы по-прежнему друзья, не так ли? Только подумайте: пройдет совсем немного времени, и моя жизнь наладится, я выйду замуж за обожаемого Максвелла. А вы, доктор? Вернетесь к своему одиночеству?
Ей показалось, что по лицу Колина пробежала тень, но он ничего не ответил, глядя вперед, на показавшиеся на горизонте холмы.
— Вам необходимо изменить свою жизнь, — настаивала Ариадна.
— А почему вы решили, что я одинок?
— Как же можно не быть одиноким, если никогда по-настоящему не любил? По-моему, логика проста.
— Я не совсем одинок, миледи.
— Вы имеете в виду собаку? По-вашему, этого довольно? Мужчине нужна жена.
— Отчего же, есть немало холостяков, вполне довольных своей жизнью.
— Это, если можно так сказать, особая порода людей, а вы не из таких. Вас раздражает этот разговор? Если да, так и скажите, а то вы снова растревожите Шареба.
— Разговор как разговор. И откуда вам знать, из каких я?
— Интуиция. Если вы притворяетесь даже перед самим собой, это нелепо. Все равно что пытаться обойтись без очков, когда не видишь дальше носа. Оглянитесь вокруг, загляните себе в душу! Вы поймете, как обделили сами себя. Снимаете убогое жилье в нищем квартале, ваш единственный друг — собака, выхаживаете котят, щенков и жеребят, вместо того чтобы воспитывать собственных детей! И вот так вы готовы прожить всю жизнь? Можете вы, положа руку на сердце, поклясться в этом?
Чего Колин не мог — так именно этого.
— Ну же, я жду! — настаивала Ариадна с дразнящей ноткой в голосе. — Положите руку на сердце и клянитесь!
— Не хочу и не стану! — отрезал Колин, отказываясь встретить ее взгляд, чтобы не рассмеяться — ее пыл его забавлял.
— Ага! Не можете! Значит, вы одиноки. Как ваш друг, я просто обязана принять участие в вашей судьбе. Ах! Какая мысль только что посетила меня! — Девушка придвинулась поближе, так близко, что он снова уловил аромат ее духов. — По дороге мы остановимся у одной из моих подруг, леди Андреа. Она ни за что не выдаст меня, можете не беспокоиться.
У Андреа уютный, гостеприимный дом, три верховые лошади, которых вы можете осмотреть, если пожелаете. Но ведь это сущие пустяки, дело не в этом. Среди горничных есть одна прехорошенькая, словно специально созданная для вас, доктор! Ее зовут Кэтлин. Мы вас представим друг другу и дадим возможность пообщаться, чтобы узнать друг друга. Да-да, именно так мы и поступим! — Довольная собой, Ариадна вновь откинулась на сиденье и бросила на Колина торжествующий взгляд. — Ну, что скажете? Из меня выйдет отличная сваха, вот увидите.
Невозможно было не улыбнуться, видя ее энтузиазм.
Колин пожал плечами. Сваха была ему ни к чему. Если уж на то пошло, он предпочел бы «пообщаться, чтобы узнать друг друга» с леди Ариадной, а не с горничной, пусть даже прехорошенькой.
— Насчет свахи не знаю, а вот воду мутить вы умеете.
Давайте оставим вашу Кэтлин в покое. С женским полом я страшно застенчив, она умрет от скуки в моем обществе.
— Как можно умереть со скуки рядом с человеком таких удивительных достоинств? Расскажете ей, как спасли собаку, как вас отлично довезла в коляске лошадь, которая никогда этим не занималась, — и успех вам обеспечен. Что касается вашей застенчивости, то она вам к лицу… — Ариадна подумала и добавила:
— Во всяком случае, мне так кажется.
Нетрудно было догадаться, что плутовка снова восхищенно на него уставилась. Колин упорно смотрел на дорогу. Прошло некоторое время.
— Доктор!
— Что?
— Хотите излечиться от застенчивости? Я могла бы вам помочь? — проворковала Ариадна.
— Не советую, — ответил он со смешком.
— Это почему?
— Опасная затея.
— Не опаснее, чем вы сами" а в вас, доктор, нет ни на волос опасного.
— Опять волосы? При чем здесь они?
— А что при чем? Какая часть вашего организма?
Задавая этот вопрос, Ариадна смотрела ему в глаза простодушным, невинным взглядом, но в глубине глаз прыгали веселые бесенята, и Колин снова подумал, что она далеко не так наивна, как кажется.
Он приподнял бровь и многозначительно усмехнулся.
Девушка залилась румянцем, и он уверился в правильности своей догадки.
— Однако, — вскоре заговорила она смущенно, — сама не знаю, что на меня нашло. Должно быть, все дело в моем маскараде! Я чувствую себя как-то иначе, раскованнее… Честное слово, это ново для меня. Мне не хочется, чтобы вы обо мне плохо думали, пусть даже вам, человеку простому, не свойственны деликатные чувства. Примите мои извинения за эту маленькую выходку. Но я не стану извиняться за то, что гладила вас по голове, потому что вам это нравилось.
