— Эй, грибничок! Отдохнуть пора!
Полицай напрягся, потом оглянулся, вскочил и бросился на меня. Но его остановил черный зрачок автоматного ствола. Похоже, он уже пришел в себя и спросил неожиданно тонким голосом:
— Чего тебе надо?
Мне необходимо было расшевелить его, вывести из себя, поэтому я ответил ему веселым голосом:
— А вот тебя и нужно, поганец!
Что-то на меня, в последнее время, какое-то веселье нападает в ответственные моменты. Может, я с ума сошел? Да не похоже, вроде! В это время в руке у полицая появился нож, и он злобно ощерился:
— Ну, с-сука! Скажи спасибо, что «шмайссер» при тебе. Иначе я бы порвал тебя на портновские заплатки!
Вот этого мне и нужно было от него добиться. «Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав!». И я ему ответил:
— Ну, что же! Давай повеселимся!
Я снял автомат с плеча и поставил его рядом с карабином. Теперь мы стояли напротив друг друга с ножами в руках. А этот поддонок пропищал:
— Вот теперь другой коленкор. Теперь я буду тебя убивать. Ты пожалеешь, что вышел на меня. Подумаешь, галифе надел!
И, перебрасывая нож из одной руки в другую, он угрожающе двинулся на меня. Он был крупнее меня и, явно, сильнее. Но это нисколько меня не смущало. Сейчас моей задачей было не подпустить полицая к оружию. Поэтому я снова взял автомат и прочертил очередью прямо у него под ногами:
— Ну-ка, сдай назад и выходи к центру поляны!
Он, конечно, отошел, но проклятия так и сыпались из него, как из дырявого мешка. Я, молча, подошел к нему, и схватка началась. Каждый из нас знал, что этот бой может оказаться последним в жизни. Поэтому сначала мы просто топтались на месте, размахивая ножами. Первым бросаться на этого амбала я не хотел и поэтому держался настороже. А у полицая нервы не выдержали, и он яростно бросился на меня. Я одним шагом ушел от него влево, и он проскочил мимо, как разъяренный кабан. А я все-таки успел полоснуть финкой по его руке с ножом. Тут он совсем рассвирепел и стал бросаться на меня, почти ничего не замечая. А я просто играл с ним, нанося неглубокие раны. Это и было моей ошибкой, и чуть не стоило мне жизни. Я вообще потерял бдительность, уверившись в свою несомненную победу. А в это время полицай каким-то немыслимым финтом сумел выбить у меня нож. Вот тут-то я и вернулся на землю, а полицай стал наседать на меня все сильнее, я еле-еле успевал уворачиваться от его ножа. Все же, мне удалось выбить у него оружие, и тоже ногой. Но, отступая, я зацепился за какую-то кочку и упал на спину. Полицай кинулся на меня, а я успел ударить его кулаком в нос. Но его это не остановило, он прижал меня к земле и вцепился своими лапами в мое горло. Я боролся, как мог, кровь из его разбитого носа капала мне прямо на лицо, но я ничего не мог с ним поделать. И вот здесь меня охватила ярость. Что же мне, помирать под березами, одинокому, как есть, и тверезому? Я собрал все силы и нанес страшный удар в горло полицая. Что-то хрустнуло у меня под кулаком, пальцы полицая разжались на моем горле, он как-то жалобно хрюкнул и навалился на меня всей своей тушей. А у меня уже не осталось никаких сил, чтобы скинуть его с себя, я только сумел отпихнуть от своего лица его поганое рыло. Приходил я в себя и набирался сил, наверное, с полчаса. Потом все-таки вывернулся из-под этой кабаньей туши. На ноги подняться сил так и не было, и к оружию я добирался ползком.
Отдыхая, я по привычке стал прокручивать в голове произошедшие события. Да, ошибочка у меня вышла не хилая. Еще и полицай здоровенный попался, сволочь! Но все же я одолел его, а вот в будущем надо быть осторожнее и внимательнее. Хотя, в бою не до этого, ты там сначала делаешь, а думаешь потом.
Лежал я так не меньше часа, и не покидала меня мысль, что я был на волоске от гибели. Еще немного, и прощай лейтенант пограничных войск Герасимов Виктор. Что-то я совсем раскис, чуть было сопли не распустил по сторонам. Отставить рыданья, как по безвременно усопшему! И выше нос! Я дотронулся до лица и посмотрел на ладонь. Да, этот гад измазал меня всего своей кровищей. Славненько я ему по носу запечатал.
По дороге сюда я перепрыгивал через небольшой ручей, поэтому к нему и направился, чтобы умыться, пока эта холуйская кровь не совсем засохла. Потом подошел к телу полицая поинтересоваться, что я с ним сделал. Все ясно, я сломал ему горло. Но все было по честному, и полицай это заслужил за свои поганые делишки. И я ему в этом не отказал, да и как я мог отказать такому «достойному» человеку. Затем я еле-еле затащил труп полицая в кусты, чтобы на виду не валялся. Опять же по привычке разбил его карабин о ствол березы. О чем потом пожалел, потому что испоганил ее полицайским оружием.
Все, пора сматываться! Я еще раз посмотрел на поляну, теперь она напоминала взрыхленную пашню. Как будто здесь сошлись два лося во время гона! Хотя, это и было примерно так. И еще стало жалко лисичек, почти все они были растоптаны нашими сапогами. Я вздохнул — прощай, капитан, но это еще не все.
Добрался я до своего «дома» уже ближе к вечеру. В душе была какая-то опустошенность, не хотелось вообще ничего, и я завалился спать.
35
Утро не принесло облегчения. На душе все так же муторно и противно. Полицая мне этого жалко, что ли? Нет, нужно сходить на станцию, посмотреть на заклятых врагов и поднять настроение.
Что я и сделал. На станции все успокоилось, количество охраны стало прежним, как и до моего нападения на грузовики. Очень хорошо. Выходит, вчерашний день я провел не зря. Настроение, хоть и медленно, но поднималось! А то я уже совсем запорх. Мысленно я еще несколько раз проделал путь к водонапорной башне. В голове все складывалось, а как будет на самом деле неизвестно никому. Все зависит от очень многих факторов. Так что действовать будем по обстановке. Все, пора «домой».
По пути я зашел за снарядами и притащил их на базу. В ящике оказалось четыре семидесятишестимиллиметровые снаряда. Что же, с такими я уже имел дело. А, между прочим, оружие врага мне очень и очень помогает в моих делах и замыслах. Так что в этом плане немцы стали мне союзниками, но против себя. «Бей врага его же оружием!». Вот это правильно. Тем более, что оружие вполне надежное, и против своих действует не хуже. Я немного подумал и разделил снаряды на две кучки. В одной оказалось три штуки, а во второй — всего один снаряд. Вот такая арифметика. В общем, разделил по-братски. Чувство юмора ко мне возвращается, значит, должно повезти в этом благородном деле. Три снаряда я сложил в вещмешок, обмотав их гимнастеркой, чтобы не лязгали, а один оставил в дупле. Ну, вот и все! К труду и обороне готов! Можно оправиться и отдохнуть, чем я и занимался до самого вечера.
Но вот уже и сумерки, пора! До наступления ночи нужно добраться до станции, а там уже буду работать по темноте. Так я и сделал. Сначала незаметно подобрался к баракам и дождался часового, пока он сделает свой обход. Потом уже можно и к башне приближаться, караульный появится не скоро. Но осторожность не помешает, поэтому я подкрадывался к башне на животе. Это оказалось не лишним. Недалеко от меня, буквально метрах в четырех-пяти, прошли два полицая, негромко переругиваясь. Хорошо, что у них не было фонаря, а то получился бы у меня полный «швах». Но все обошлось, часовые явно слышали полицаев, но внимания особого не обратили. Это хорошо, что на шум они никак не отреагировали. Я выждал еще немного и подполз к башне. Потом отыскал намеченную кучу кирпичей, поднялся и осторожно обошел вокруг объекта. Это было довольно внушительное сооружение. Может, и маловато будет моих зарядов, но теперь уже ничего поменяешь. Пусть будет так! Я замаскировал снаряды в кирпичной куче, и сделал это следующим образом. Два снаряда я положил так, что они своими капсюлями были повернуты в сторону моей «вышки». Надеюсь, что я правильно все рассчитал. А третий я нацелил в сторону пакгаузов, может, что и получится. Но это так, на всякий случай. Ну вот, наверное, и все! Я отполз назад к баракам и стал ждать появления часового. Вот он пришел, обошел башню, но ничего подозрительного не заметил. Это мало что значило, потому что днем все выглядит по-другому. Но это уж, как повезет.
Часовой ушел, а я вернулся обратно в лес. Теперь надо подумать и о хлебе насущном, тем более, что желудок мой требовал внимания.
Еще днем я приметил один огородик, потому что довольно близко находился от кромки леса. И я надеялся там поживиться немного, не обижая хозяев, разумеется. Было очень темно, и поэтому я долго искал этот огород. Фонарик же включать опасался. На ощупь выкопал несколько кустов картошки, клубни сложил в «сидор», а саму ботву посадил обратно в землю. Я уже настолько привык не оставлять следов своего пребывания, что даже здесь об этом позаботился. Хотя, из-за нескольких картошин никто и шума никакого поднимать не будет. Но привычка, есть привычка. К дубу я добрался глубокой ночью, поэтому ничего готовить не стал. А еще и потому, что огонь в ночном лесу — это очень и очень подозрительно. Потерплю, тем более, что в запасе целый день, проводить операцию буду ближе к ночи, чтобы успеть уйти подальше. А то я здесь очень уж задержался, находиться в одном и том же месте долгое время опасно. Тут можно такие тропы натоптать, что только слепой не заметит. И поэтому я ухожу. Хотя и жалко покидать такой уютный «домик». Прикипел, можно сказать, сердцем. А в моем положении это недопустимо. Все, сплю.
