Все же, я решил идти, хотя и был у меня риск попасть совсем в другую сторону, но мне повезло, к вечеру тучи стали расползаться, и выглянуло солнце. Вот тебе раз, я почти не сбился с направления. Ага, впереди просвет! Я подобрался к опушке и достал бинокль. Вот и населенный пункт, и его надо обойти. Я сверился с картой и решил идти с южной стороны, снова углубился в лес и пошел намеченным путем. Быстро темнело, но я все, же заметил впереди что-то такое, что не вписывалось в окружающую обстановку. И это была колючая проволока. Так что же это? А это, скорее всего, и есть аэродром. Выходит, сам того не ведая, я нашел его. А где же парашютисты? Может в сторону куда-нибудь сбились. А может и погибли. В любом случае, надо дожидаться утра, а сейчас необходимо еще немного осмотреться. Я прошел вдоль проволоки метров сто и забрался подальше в лес. Через некоторое время я споткнулся обо что-то мягкое. Ощупал его — человек, и я рискнул зажечь фонарик. Это был наш парашютист, он сидел, прислонившись к дереву, но находился без сознания. Осмотрев все кругом, я увидел рацию. В руке парашютиста был зажат пистолет, а рядом лежал автомат ППШ. Когда я потянулся к автомату, то десантник открыл глаза и навел пистолет прямо мне в лоб. Но рука у него сильно дрожала, и было видно, что он совсем обессилел. Хриплым голосом он произнес:
— Кто ты?
— Да свой я, свой!
Услышав русскую речь, десантник опустил руку с пистолетом и спросил:
— Сколько времени?
Я посветил на часы:
— Десять вечера.
Он помолчал, потом слабым голосом произнес:
— Ты поможешь мне?
— Конечно, что нужно делать?
Парашютист облизнул пересохшие губы:
— Через два часа здесь будут наши самолеты. Подберись поближе к аэродрому и пусти две красные ракеты. Бомбить будут. Они ведь отсюда на Москву летают, гады.
— А с тобой что случилось?
— Да ранен сильно, в грудь.
Он тяжело дышал:
— Крови, наверное, совсем не осталось. Не дожить мне.
Я начал его успокаивать, хотя и сам уже понимал, что он умрет. А десантник, собравшись с силами, продолжил:
— Прихватили нас быстро. Уже на следующее утро. Мы даже разделиться не успели. Нас две группы было, по два человека. Мой напарник погиб почти сразу. А меня вот ранило, я отполз и укрылся под выворотком, а ребята увели немцев за собой. Так мы договаривались, если что случится. Я сначала себя ничего чувствовал, но потом стало хуже.
Он устал и замолчал. Немного отдохнул и продолжил:
— Но я все шел и шел. Немцы ушли за ребятами. Они не догадались про вторую группу. А вот я нашел все-таки их аэродром, теперь посчитаемся.
Он снова смолк, а потом добавил:
— Если доживу. А ты как здесь оказался?
— Да искал я вас!
— Откуда ты…
И тут десантник шумно вздохнул, судорожно дернулся и затих. Да, он умер, но почти выполнил сложнейшее задание. Теперь придется мне все это дорабатывать. Но сначала нужно сделать еще одно неотложное дело, уже ставшее привычным для меня. И снова я копал могилу и хоронил погибшего. Что же, мне это зачтется. Я надеялся, что и мне в свое время не придется валяться неприкаянным, и что найдется добрый человек.
А сейчас таким человеком был я. Похоронил разведчика вместе с рацией и оружием, потому что его у меня было в избытке, а взял я только патроны. А ведь мы даже и познакомиться не успели, может это и к лучшему. И еще я не успел задать ему, ставший самым главным для меня, вопрос: «Где же наши?». Я вздохнул и посмотрел на часы, оставалось совсем немного до прилета наших самолетов. Снова нужно ждать, но ожидание это было приятным. И я с нетерпением ждал того момента, когда можно будет во всю глотку заорать: «Ура!»
Наконец, послышался гул самолетов, и я сразу побежал к колючему забору, рискуя нарваться на патруль. Но это меня уже не волновало, мне нужно было только успеть. Подбежав, я достал ракетницу и выпустил две красных с интервалом в одну минуту. И сразу же рванул обратно, мне не хотелось побывать под своими бомбами. На аэродроме сразу же затарахтели пулеметы и зажглись прожектора, высматривая в темном небе наши самолеты. Они появились внезапно, и тут же залаяли зенитки. Но работа уже началась! Бомбардировщики, один за другим, пикировали на аэродром, а там творился кромешный ад — стрельба, взрывы, пожары, вой сирен. И под всю эту «музыку» я орал благим матом что-то непотребное.
Вскоре, отбомбившись, самолеты ушли домой. Потерь у них не было, во всяком случае, я не заметил ничего подобного. А вот у немцев с этого момента большие проблемы, причем, надолго. Потому что теперь аэродром обнаружен, и я в этом тоже «виноват»! Однако нужно уходить. Немцы поняли, что до них кто-то добрался, и теперь они будут травить его, то есть меня.
Мне снова нужно повторить обманный маневр и идти на запад, потому что искать они меня будут, скорее всего, в обратном направлении. Я должен их обыграть. Но сделать это будет трудно. Рядом населенный пункт, а там, наверняка, гарнизон. И гарнизон этот будет гонять меня, как зайца. Ну, что же, я тоже буду поступать, как заяц — делать различные петли и скидки. Но сначала немцы обязательно найдут могилу парашютиста, а там мои следы. Поэтому номер с собаками тоже будет присутствовать. Я двинулся в путь, прошел сначала на запад, потом обогнул населенный пункт и сделал это очень осторожно. Скорее всего, это был райцентр, в котором работали начальниками Медведь Сергей Анатольевич и Борисов Иван Петрович. Вскоре я уже порядком устал, мне нужно было отдохнуть хоть немного. Я петлял по лесу, как только мог, и надеялся, что у меня есть хоть немного форы перед преследователями. Обнаружив подходящую кучу валежника, я забрался под нее. Будь, что будет!
31
Проснулся я еще затемно, отдохнуть удалось часа три, но и это было дорого. Внимательно прислушался, вроде тихо, и снова рванул на восток. Но, как быстро я, ни бежал, погоня все-таки висела у меня на хвосте. Сначала я это почувствовал, а потом и услышал. Я на ходу достал карту. Вот, черт, впереди открытое пространство. Ни ручья, ни речки, ни болота никакого не было. Плохо! Но все, же голыми руками меня не взять — я им еще устрою прощальную песню с пляской. Еще потанцует немчура под моими пулями! Их-то у меня в достатке. Конечно, можно было бы сбросить снайперскую винтовку, чтобы стало легче, но я был уверен, что она мне еще пригодится. И точно! Я выскочил на опушку леса и увидел, что мне навстречу, через поле, медленно идут пятеро немцев с двумя овчарками. Но они шли наобум и меня пока еще не заметили. Поэтому действовать мне надо быстро и четко, от этого зависело все. Тем более что и сзади приближалась погоня. Так что нужно торопиться. Я отдышался и взял снайперку в руки. Прицелившись, снял обоих псов, как в тире. А может, это были и суки. Но неважно. Немцы ничего не поняли, а когда разобрались, двое из них уже не дышали. Но это было только полдела. Вот еще один приподнялся, и я влепил ему пулю прямо в рот. Оставшиеся двое не были такими беспечными, они грамотно залегли и поливали меня огнем. Но мне задерживаться на месте было нельзя, поджимало и время, и немцы. А через поле до леса примерно с полкилометра, и мне нужно проскочить их, как можно быстрее. Я взял автомат в руки, винтовку через плечо, и помчался зигзагами прямо на немцев. Не открывая огня. Они, видимо, опешили и тоже перестали стрелять. Я поднял руки, но оружие не бросил и продолжал бежать на них. Немцы приподнялись и теперь стояли, направив на меня автоматы. Но я внезапно упал и сразу же метнул в них гранату. Обоих, как кошка языком слизала! Я подскочил к ним, забрал боеприпасы и ломанулся к спасительному лесу. Когда я уже скрывался за деревьями, по мне погоня открыла огонь. Но было поздно, и теперь я буду дирижировать. И вот снова у меня в руках снайперская винтовка, и погоня у меня теперь, как на блюдечке. Я их хорошо разглядел — четыре немца и два полицая. А с ними тоже две собаки. Но я теперь вам тоже не заяц, и бить я вас буду, как захочу! Мне было нужно, чтобы они, как можно дальше, вышли в поле, и здесь я мог бы их спокойно прихватить, так, чтобы ни один не ушел живым. Важно обрезать все концы. Одну собаку они спустили с поводка, она ринулась по моему следу, а сами бежали сзади. Овчарка неслась зигзагами, так же, как и я, поэтому очень трудно было взять ее на прицел. Я дождался, когда она остановилась возле убитых немцев. Тут я ее и пристрелил. Теперь нужно пощелкать этих рьяных «спортсменов». Они бежали уже не очень быстро и довольно близко друг от друга. Поэтому все мои три выстрела оказались удачными. Итог такой — два немца и полицай заглохли навсегда. Остальные залегли и стали поливать огнем всю опушку леса, наугад. А я прилег за толстым стволом дерева и даже улыбнулся. Все не так уж и плохо. И на выстрелы я не отвечал, пускай постреляют. Но вот и они опомнились и замолчали. Надо проверить, что они там задумали, инородцы. Полицая я тоже к ним причислил.
