свете свечей.
Багровые тени под глубоко впавшими глазами старика, сухая, блеклая седина некогда блестящих шелком вороновых волос. Заострившиеся, точно перед смертью, скулы и нос.
– А ты, как я погляжу, хочешь жизнью ради мертвых рисковать?
– Мертвых? Это ведь ты их убил. Их всех… – Марья буквально выплюнула слова ему в лицо и горько вопросила: – Скажи на милость, что сделали тебе эти люди?
В душе она корила себя за то, что говорит с ним вместо того, чтобы напасть, повергнуть наземь в поединке и убить, но просто не могла иначе. Потому как, помимо того, чтобы остановить Чародея, жаждала она не меньше скинуть наконец тяжкий камень вины с собственного сердца. Камень, избавиться от которого, как она ни старалась, не выходило.
– Я ли? – Чародей же, кажется, говорил охотно. Так, точно рад даже был их встрече. Точно ждал ее все эти годы. Точно сам хотел если не оправдаться, то хотя бы объясниться. – Сгубил их вот он. Глупец этот и его ослиное упрямство, – он бросил взгляд на тело под ногами. – Я ведь пришел не за их никчемными жизнями, какой от них прок? Здравствующих аль мертвых? Я пришел за бесценными знаниями, Марья. И все были бы живы, если бы старый осел согласился все рассказать мне по-доброму. Но для него таинство знаний оказалось важнее тех, с кем он прожил бок о бок много лет. Так рассуди, морская царевна, кто виноват? Я или его упрямство?
Марья, точно не услышав, процедила:
– Знания? Да на что они тебе? Взгляни на себя, Чародей, – она горько вздохнула, – неужто сам не видишь? Навь укрыла тебя своим саваном, и смерть уже не за горами. Так…
– Смерть… – он с веселой усмешкою перебил ее и словно бы уже собрался что-то рассказать. Что-то крайне важное, значимое для себя. Что-то, чем поделиться жаждал с близкой некогда себе душой. Но затем отвернулся, сгорбившись, как-то по-звериному оглядел свою рать и тихо, словно через силу рассмеялся. – Иди прочь, царевна. Нечего мне нынче с тобой делить да силой меряться. Не пришло еще наше время. Уходи и не ищи меня больше. Потому как говорю тебе – вновь мы миром не разойдемся.
– Наше время давно ушло.
И не подумав его послушаться, царевна потянула из ножен клинок.
– Все закончится здесь и сейчас. Для всех вас.
Она обвела воинов тяжелым взглядом, и Чародей, криво усмехнувшись, кивнул.
– Я знал, что ты так скажешь.
А затем, вдруг обернувшись черным вороном, рухнул с утеса вниз.
– Чародей!
Неистово закричав, Марья бросилась вперед, прямо на заступающих ей дорогу воинов. Отбила один удар, другой, ответным взмахом развалила напополам сразу трех врагов, забрызгав их кровью себя и прочих. А затем, орудуя своим тяжелым, острым, точно бритва, клинком, принялась прорубать себе путь к обрыву. Так, словно в руках у нее была коса, а супротив не люди стояли в броне, а весеннее разнотравье.
– Чародей!
Сраженные ее страшными ударами враги гибли, место павших воинов занимали все новые витязи, не способные ни сбежать, ни отступить, а она, убивая их одного за другим, все кричала и кричала в бессильной ярости:
– Чародей!
А в небе громадная птица почти уже обернулась крохотной, теряющейся в разродившихся наконец дождем тучах черной точкой…
Дни нынешниеНа брегу, где некогда Еремей с Володыкой уговор заключили,а ныне чародей Ясный Сокол волшбу творил, дабы прошлое недавнее увидеть
– Кощей Бессмертный? – царевич, недоверчиво поглядев на Марью, тряхнул головой. – То тот самый, которым бабки детей пугают? Да как же такое возможно? Он же сгинул! Мертв! Да так давно, что о тех временах и памяти никакой не осталось.
– Не мертв… – Марья хмуро покачала головой. – Лишь заточен на веки в собственном замке, что на острове Буяне.
– Заточен? Столько лет?
– И даже больше. Нельзя, царевич, Кощея убить, ибо смерть его не с ним, не подле даже, а надежно спрятана. И где – ни единой душе во всем мире триедином не ведомо.
– Все одно – ничего не ясно! Пусть не мертв Бессмертный, заточен. Разница невеликая. И, коль так, как тогда он отца моего похитить смог?
– Не знаю. Сама не понимаю, как возможно такое… И выяснить это один лишь способ есть – на Буян-остров отправиться. В Навь, в его темницу. Коль нашел Кощей способ из тюрьмы своей вечной сбежать, то только там узнать шанс есть, как ему невозможное удалось и куда он после отправился.
– Вот только…
Она поглядела на Сокола.
– Без дара твоего чародейского ничего не выйдет. Только ежели вновь, уже в темнице Кощеевой, действо твое волшебное провернуть, правду вызнать можно. Оттого, Ясный Сокол, хоть я и не вправе, все одно просить тебя буду со мною отправиться. И, коль подсобишь, от всего царства подводного твердо говорю – проси чего пожелаешь.
– Не нужно мне наград и даров великих, царевна. С тобою отправиться – единственный способ узнать, куда государь наш пропал, тот, кому я верности поклялся да чья дочь от меня дитя ждет. Потому пойду я безо всяких условий.
– Да разве ж туда попасть можно? – Иван, глядя на их спорый уговор, взъерошил волосы.
– Можно, – Чародей кивнул.
– Да? Ну хорошо. И как же, скажите на милость? Аль, быть может, ты, Марья, и дорогу туда знаешь?
– Знаю, – Марья, решив не лукавить, ответила, как есть. – Бывала я там. Когда-то.
– Бывала?
Царевич удивленно вскинул брови, а она на мгновение унеслась вновь сердцем в далекое прошлое, что рвалось бесцеремонно из запертой давно клети небытия да рушило ее настоящее.
Давным-давноВо дни, когда была царевна наследная Марья Моревна еще молодой совсем девушкойи от визита второго на сушу не удержалась
Уже ступив на берег, юная царевна едва удержалась, чтобы тут же не броситься обратно в море. Сегодняшней ночью она улизнула из Хрустального дворца уже во второй раз. Хотя после первого раза, того, что был уж почти как четыре седмицы назад, ей здорово влетело. Разгневанный побегом, Володыка встретил ее тогда в водовороте бушующего его отеческим недовольством шторма и запер непослушную дочь в ее комнате под надежную стражу щук. И вот, едва все улеглось и ей вновь разрешили выходить без сопровождения несговорчивых зубастых надсмотрщиц, как она, невзирая на возможные последствия, вновь отправилась на сушу.
Девушка подставила лицо щекотуну-ветру и рассмеялась. Как же здесь все-таки было здорово! Даже звезды, по-прежнему далекие и холодные, уже не так пугали ее. Еще бы, ведь одна теперь навеки была с нею.
Марья огляделась в поисках того, кто подарил ей ее, – Чародея, гадая, каждую ли ночь он приходит на берег. Ей до жути хотелось поболтать с ним вновь. Ведь тот столько еще всего мог поведать ей о земле, о местных правилах и порядках, царствах и людях, о зверях, птицах, лесах и горах.
– Марья?!
Знакомый, полный удивления голос раздался со
