Поскольку речь идет о переселении евреев на Дальний Восток, реально преимущественно иметь в виду не создание массового еврейского земледелия в Биробиджане, а переселение еврейских кустарей на Дальний Восток. Край нуждается в ремесленниках, туда намечено переселение разных их групп. В том числе найдется место и для нескольких тысяч семей портных, сапожников и т. п., имеющихся в избытке среди еврейской кустарной бедноты западных округов СССР. На ближайшую пятилетку Комзет включил в свой план такое переселение 3 тыс. кустарных семей. Не исключена возможность, что это количество может оказаться значительно больше, если главное внимание с опытов биробиджанского земледелия будет перенесено в эту совершенно реальную область».
Думал ли тогда кто-нибудь, что еврейские колонии в Крыму окажутся могилой для их обитателей, а Биробиджан с его гнусом и наводнениями сохранит жизнь тысячам евреев? И сохранил бы жизнь большинству из тех, кто пошел бы на переселенческие мытарства, покинув насиженный местечковый Запад, первым попавший в когти Гитлеру…
* * *
Ю. Ларин не случайно так прочно сплетает проблему еврейского землеустройства с проблемой антисемитизма: как ни раздражало народ то обстоятельство, что евреи не работают на земле, их попытка приступить к такой работе раздражала еще сильнее. И Ю. Ларин на десятках страниц пытается убедить, что не так страшен еврей, как его малюют. Да, повторяет он, евреи там-то и там-то пока еще не совсем такие же, как все, но движение-то происходит в сторону нормализации. А индустриализация, всеобщее образование и вовсе уничтожат национальную конкуренцию.
Ю. Ларин как истый марксист не догадывался, что главная национальная конкуренция — конкуренция фантомов, конкуренция грез — не может быть уничтожена выравниванием социальных статусов, ее может ослабить либо сближение грез, либо их угасание. Не понимая этого, Ларин заполняет многие страницы почти не отражающими сути проблемы, но все-таки интересными цифрами. Объективными, а потому бесполезными, ибо объективность в национальных отношениях играет еще меньшую роль, чем в любовных.
Но все же.
В городском населении евреи составляют около 8 процентов; среди служащих примерно столько же. Следовательно, недовольство служилого слоя, заключает Ларин, направлено вовсе не против «еврейского засилья», а против еврейского равенства. Перебор евреев имеется только в Москве, но и он является следствием массового притока евреев в ответ на массовый саботаж прежнего чиновничества. В целом же евреи среди всех городских служащих составляют меньший процент, чем среди всего городского населения.
Чаще прочих профессий евреев до сих пор влечет область коммерции, но это пережитки проклятого царского прошлого. Оно же сказывается в том, что евреи все еще реже встречаются в тех областях, куда доступ им прежде был закрыт. Кстати, в командном составе Красной армии антисемитские настроения почти не заметны, хотя присутствие евреев в комсоставе более чем в два раза превышает их долю среди населения, а в военных академиях так даже более чем в четыре раза, — и ничего. Поскольку краскомы по своему происхождению слабо связаны с буржуазией и проходят хорошую политическую выучку.
«К группе служилой интеллигенции примыкает и должна еще вместе с ней рассматриваться и группа учащихся в вузах. Ибо пока рабочие и дети рабочих во всех вузах СССР, взятых вместе (кроме военных), составляют лишь менее одной пятой части. Поступает их более значительный процент, но по недостатку собственных средств и из-за незначительности государственных стипендий много снова выбывает обратно. Состав учащихся в вузах поэтому пока еще в большинстве дети той же интеллигенции без производственного прошлого и отчасти даже сами служащие. К мотивам опасения конкуренции в будущем из-за мест тут прибавляется еще жалобы на якобы чрезмерное переполнение евреями вузов, которого при царизме не было. При царизме действительно запрещено было принимать в вузы евреев более 5 процентов всех учащихся (а в некоторые вузы даже вовсе не принимали или не более 3 процентов). А в настоящее время, например, на Украине евреи составляют почти целых 26 процентов всех вузовцев — впятеро более крупную долю. В частности, по отдельным факультетам и группам украинских вузов в 1926/27 г., по данным Наркомпроса, евреев было: по сельскохозяйственным 8 процентов, по педагогическим 22,4 процента, по художественным 28,5 процента, по индустриально-техническим 31,9 процента, по социально-экономическим 32,1 процента и по медицинским 44,8 процента, а в среднем по всем почти 26 процентов.
На первый взгляд величина в 26 процентов может произвести впечатление почти еврейского наводнения в вузах. Но надо вспомнить две вещи. Во-первых, вузовцы рекрутируются главным образом из семей служащих и, во-вторых, из городского населения. В этой и другой величине евреи на Украине составляют, в круглых цифрах, по 23 процента (по переписи 1926 г., причем служащих, и еврейских и нееврейских, беру со включением безработных служащих). А в таком случае 26 процентов в вузах находится в пределах естественного нормального процента, пропорционального еврейскому населению в городах Украины.
Некоторое превышение объясняется тем, что в первые годы в вузы Украины поступили также те подходящие по возрасту евреи, которые подходили по образовательному цензу (выпуски гимназий последних досоветских лет), но не допускались в вузы царизмом. С каждым годом этот небольшой излишек постепенно оканчивает или выбывает, и в настоящее время имеется уже почти полное соответствие между процентом евреев в вузах и в городском населении.
По Украине опубликованы данные о национальном составе только по вузам. По РСФСР Наркомпрос сообщил мне сведения и по рабфакам и по вузам. Рабфаки у нас действительно завоеваны рабочим классом. Процент интеллигенции на рабфаках сравнительно невелик. Можно считать, что не менее двух третей всего состава рабфаков приходится действительно на рабочих и детей рабочих. Общее количество обучающихся на рабфаках евреев в 1926/27 г. по РСФСР составляло по этим данным 2,6 процента. Это чрезвычайно близко соответствует тому проценту, который евреи составляют среди рабочих (2,7 процента). Таким образом, на рабфаках переполнения евреями вообще не заметно. Корни проявлений антисемитизма надо искать не в настроениях служилой интеллигенции, а в тех же обстоятельствах, чему следует приписать появление их среди рабочих (о чем выше). Возьмем теперь данные по вузам РСФСР. Наркомпрос дает сведения по 34 вузам (из 39) по состоянию их на 15 сентября 1926 г. В этих вузах обучалось 103 тысячи студентов и студенток. На различных отделениях процент евреев различен: по сельскохозяйственным 4,7 процента, педагогическим 11,3 процента, индустриально-техническим 14,7 процента, медицинским 15,3 процента, социально-экономическим 17,3 процента и по художественным 21,3 процента, а в среднем по всем вузам РСФСР, вместе с военными вузами — 11,4 процента.
Но рабочее население РСФСР, как сказано, в вузах еще, к сожалению, почти не учится, а учится на рабфаках. Если взять остальное городское население РСФСР (т. е. кроме рабочих семей) и исключить из него также не поставляющие в вузы слои (население приютов, тюрем и т. д.), то окажется, что среди служащих, торговцев, ремесленников, лиц свободных профессий и т. п. евреи составляют лишь до 6 процентов, т. е. примерно вдвое меньше процента, какой они составляют в вузах РСФСР. То есть здесь имеет место более сильное проявление того временного процесса, какой слабее заметен на Украине. Вместе по РСФСР и Украине в вузах 13,5 процента евреев из всех учащихся. Этот процент почти совпадает с процентом, какой евреи составляют среди всей мелкой, средней и крупной несельскохозяйственной буржуазии (кроме сельских кустарей), всех лиц свободных профессий, городских деклассированных и всех служащих СССР, если все это население взять вместе (около 14 процентов).
Таким образом, сравнительно с дореволюционным временем у нас произошли такие перемены. Значительно повысился процент евреев в вузах, во-первых. Он повысился, во-вторых, в среднем до того процента, какой евреи составляют в городском нерабочем населении, поставляющем в основном учащихся в вузы. В-третьих, на рабфаках процент евреев почти точно равен тому проценту, который евреи составляют в рабочем населении.
В-четвертых, заметно, что в вузах, обслуживающих те отрасли работы, куда доступ для евреев был сравнительно свободен и при царизме, имеется и большой процент евреев. Скажем, художественная работа. Быть артистом, или музыкантом, или танцовщицей евреям до революции не запрещалось. И из всех вузов РСФСР больше всего процент евреев — на художественных. Из каждых 5 будущих артисток или танцовщиц (на Украине даже из каждых 4-х) одна оказывается еврейкой. Затем среди евреев до революции больше распространены были так называемые свободные профессии: медицина, литература и т. д. Параллельные цифры находим и в нынешних вузах. В вузах произошло, с одной стороны, чрезвычайное увеличение количества евреев сравнительно с царским временем. С другой стороны, это количество в среднем по стране только доведено до той цифры, которая приходится на долю евреев согласно численности их среди слоев, поставляющих в основном в вузы учащихся.
