— Ты откуда знаешь? — удивилась девушка. Пусть уже рассвело, но делать остановку, скорее всего, было слишком рано.
— Сейчас поворот на Октябрьский должен быть, — пояснил Напалм. — Я как-то раз в Рудный мотался, на местности чуток ориентируюсь.
— Твоими бы устами. — Я пошевелил ногами, пытаясь хоть немного разогнать по жилам кровь. Мороз хоть особо и не беспокоил, но подкрался исподтишка и потихоньку сделал своё чёрное дело.
Какое-то время мы молча катили дальше, потом обоз начал замедлять ход и жаться к правой обочине.
— Чего ещё? — встрепенулся Напалм.
— Грузовики пропускаем.
Ехавшие в санях позади нас охранники рассредоточились по обочине и взяли на изготовку жезлы «свинцовых ос» и дробовики, а один с крупнокалиберной винтовкой и вовсе забрался в сугроб.
— Не опасно это? — забеспокоился я.
— Не, — легкомысленно отмахнулся возница. — Тут до Октябрьского недалеко, шалить не должны.
— А эти чего? — указала Марина на настороженных охранников.
— Работа у них такая, — ответил и не подумавший взять двустволку дядька. — И подстраховываются, конечно, не без этого.
Поравнявшийся с головными санями тентованный «КАМАЗ» с прицепом замедлил ход и из приоткрывшейся двери высунулся водитель. Перекинувшись парой фраз с Михаилом Григорьевичем, он спрятался в кабине, и вскоре фырчавший грузовик проехал мимо нас. Следом прокатил тяжелогруженый «бычок».
— Фу! Ну и вонища! — сморщился Напалм и демонстративно зажал варежкой нос. — Какой тухлятиной они заправляются?
— Бывает и хуже, — усмехнулся возница. — Как газанут, аж глаза лопаются.
— Это ты не про своих лошадей часом? — подколол его пиромант. — Они уже газовали, я видел.
— А что коняги? — хмыкнул дядька. — Конягам сена со снежными ягодами намешаешь, и проблем не знаешь. А с автомобилями одна морока. То сломается что-нибудь, то бензин кончится.
— Тоже верно, — согласился с ним я. — Но на машинах быстрее.
— И теплее, — поёжилась Марина и вновь достала термос.
— За день до Северореченска один чёрт не добраться. Если только впотьмах ехать. — Возница взмахнул вожжами, подгоняя лошадей. — А значит, за постой так и так столько же, если не больше, платить придётся. А вот если между соседними сёлами чартером или по городу мотаться, тогда — да, тогда — экономия выходит.
Мы допили кофе и, позёвывая, какое-то время болтали о всякой ерунде. Солнце уже поднялось над горизонтом, и теперь от его сверкавших на снежном насте лучей у меня начали слезиться глаза. Пришлось отвернуться, и вскоре я на другой стороне поля заметил тянувшиеся к небу струйки печного дыма, а мгновенье спустя там блеснула крытая оцинкованным профнастилом крыша какого-то здания.
— Это не Октябрьский случаем? — повернулся я к пироманту.
— Октябрьский дальше, — покачал головой Напалм и вслед за Мариной достал тёмные очки. — Это Боровая.
— А мне не могли очки взять? — не сдержался я. — Не вижу из-за солнца ни фига!
— Посмотри в сумке, — посоветовал пиромант, — тебе тоже положить должны были.
Расстегнув молнию, я пошарил внутри и действительно обнаружил запечатанные в пластик очки с поляризационными стёклами. Очень кстати для такого солнечного дня.
— Баловство это, — не оценил очков возница. — Сколько не брал, на морозе ломаются.
— Это у вас неправильные пчёлы какие-то были, — усмехнулся Напалм.
— Да уж куда нам, деревне!
— Точно-точно!
Дядька только хмыкнул и ввязываться в лишённый всякого смысла спор не стал.
Я поёрзал, устраиваясь поудобней, поднял воротник дублёнки и попытался задремать. Не получилось. И на неровной дороге, нет-нет, да и потряхивало, и холодно слишком. Марина тоже никак не могла найти себе места, а вот Напалм беззаботно смолил сигаретку за сигареткой и не без интереса посматривал по сторонам.
— Тут всегда так спокойно? — не выдержала Марина. — А то рассказы обозников послушать, так за стены только на бронетехнике и можно выбираться.
— Да не, — усмехнулся возница. — Днём на торной дороге опасаться нечего. Вот если в глубинку куда-нибудь свернуть, неприятностей поиметь можно полное лукошко.
— Нечисть? — уточнил пиромант.
— Днём бандиты, а как вечереть начинает и чертовщина всякая на дороги выползает, — поёжился дядька. — Ну и когда снег валит, тоже хорошего мало. И не видать ни зги, и твари разные при такой погоде наглеть начинают.
— Повезло нам! — глянул в чистое, без единого облачка небо Напалм.
— Только холодно, — поёжился я. — В прояснение всегда холодает…
— Это ещё ничего. Когда ветра нет, мороз перетерпеть можно.
— Тоже верно.
Тут на встречке показалось несколько гружённых лесом подвод, и насторожившийся возница замолчал, а перед тем как начать разъезжаться с санями лесорубов, он подобрался и сплюнул на дорогу:
— Не зевайте!
— А что такое? Тут же село недалеко? — удивился я. Спущенное с цепи ясновиденье метнулось к встречному обозу, но ничего подозрительного уловить не удалось.
— Некоторые банды специально вот так по дорогам колесят. Как поравняются — нападают. На грузовиках всё больше люди серьёзные ездят, да и повредить их в перестрелке могут, а вот такими брёвнами дюже сподручно проезд перегораживать.
— Ну, эти точно не из этих, — выдал каламбур Напалм и ткнул рукой. — Вон, вон поворот на Октябрьский же!
Я приподнялся глянуть в ту сторону и заметил у развилки несколько навесов, едва проглядывавших из-за наметённых ветром высоченных сугробов снега. Самого Октябрьского отсюда не было видно — то ли посёлок находился дальше, то ли скрывался за серой стеной лесопосадок, темневших на другой стороне поля.
— Сколько время? — уточнила Марина.
Я вытащил из кармана часы, глянул на циферблат и спрятал их обратно.
— Без четверти десять.
— Чуток припозднились с селитрой вашей, — нахмурился возница, потом глянул в ярко-голубое небо и успокоился. — Ничего, погода хорошая, наверстаем.
Тем временем первые сани уже успели съехать с дороги к навесам, которые огораживали защищавшие путников от ветра снежные валы. Не выдержав, я выпрыгнул на обочину и зашагал рядом, пытаясь хоть немного разогнать по телу кровь. Спина, в особенности под левой лопаткой, ныла теперь уже просто невыносимо, и требовалось хоть чем-то отвлечься от неприятных ощущений.
— Стас и Фёдор на крышу, остальные на периметре, — распорядился лично осмотревший место стоянки начальник охраны и подошёл к купцам-компаньонам. — Предлагаю сократить время остановки до четверти часа.
— Сейчас пообедаем и дальше поедем, — скорчил недовольную гримасу Кирилл Ефимович и отправился присматривать за разводившими огонь работниками.
Михаил Григорьевич только пожал плечами. Костя стянул варежку, потёр побелевшие шрамы на щеке и предупредил:
— Плохое у меня предчувствие.
— По поводу? — серьёзно отнёсся к его подозрениям торговец.
— Встречных обозов нет. А ведь те, кто на рассвете из Песчаного выехал, уже здесь должны были быть.
— Мы же встретили кого-то, — подойдя поближе, влез я в разговор и закатал на лоб закрывавшую лицо маску.
— Эти из Октябрьского ехали, — покачал головой начальник охраны и отправился выставлять посты.
А вот это правильно — снежные валы от ветра хоть и защищали, но и обзор ограничивали, будь здоров. Без караульных никак не обойтись.
И, если уж на то пошло, почему бы мне в деле обеспечения собственной безопасности не поучаствовать? Всего-то надо ясновиденье чуток на волю выпустить и подходы к лагерю проверить.
От напряжения на глазах выступили слёзы, по загривку прошлись острые коготки наполнявшей пространство магической энергии, но вскоре самочувствие пришло в норму и стало ясно, что в ближайшее время опасность нам не грозит.
— Да не обращай внимания, — посоветовал мне Михаил Григорьевич. — Вечно он из-за всяких пустяков парится. Ничего не поделаешь, ему именно за это деньги и платят.
— Да мне-то что? — усмехнулся я и огляделся в поисках Напалма и Марины.
Те обнаружились у костра: пиромант заворожено смотрел в огонь и как обычно курил; Марина спряталась за него, чтобы случайно отлетевший от горящих поленьев уголёк не прожёг её шикарную шубу, и пила кофе.
— Сейчас кашу разогреем, перекусим и в путь, — объявил торговец и зашагал к кашеварам, которые разместили над костром заполненный снегом котёл и добавляли туда крупу и какую-то замороженную строганину.
Я кивнул и хотел тоже отойти к огню, но тут рядом с одними из саней послышался собачий лай.
— Фу, Мухтар! Сидеть! — прикрикнул на здоровенного пса Сергей Михайлович и за ошейник потащил его прочь от замершего с увесистым мешком селитры в руках возницы.
