- И зачем же, извольте узнать, вам понадобилась эта Тмутаракань, сударыня? - с некоторой подковыркой, но и не без тревоги осведомился он.
- Поеду куплю лотерейных билетов, - отвечала Лика из ванной комнаты сквозь шум воды.
- Браво! - воскликнул Степанов-старший и даже хлопнул в ладоши. Он был готов дать бой, а вот Тамара Ивановна пребывала в нокдауне. - А ты помнишь, что сказал о лотереях господин Ульянов-Ленин?
(Народный вождь говорил, что любые лотереи - это обман трудящихся.)
- Помню, - сказала Лика и шумно прополоскала рот.
- Тогда я умываю руки, - заявил отец, поспешно капитулируя, и отправился дочитывать газеты.
Но тут опомнилась мать и перешла в контрнаступление:
- Ты хоть понимаешь, дуреха, что если... в самом лучшем случае... в самом!" - она била этими словами по ушам, как кувалдой по жести, - при самом невероятном везении, - перевела дух, - ты действительно попадешь на Луну, то уже никогда не вернешься назад?
Лика переоделась в халатик и отправилась на кухню подхарчиться. (Это ее любимое словцо.) Молча миновала прислонившуюся к стене Тамару Ивановну и загремела крышками, заглядывая в кастрюли. Как всегда, обожгла пальцы, зашипела от боли, грохнула раскаленной сковородой с омлетом, сунула руку под ледяную струю.
- Раззява, - добродушным тоном произнесла мать. Кажется, именно эта сценка окончательно ее уверила, что все скоро вернется на крути своя и никакой Луны ее ненаглядной доченьке не видать как своих ушей. - Не хватай куски - сейчас сядем за стол.
- Угу-м, - ответила Лика с набитым ртом. Котлеты у матери всегда были пальчики оближешь.
2
Последней каплей стал фестиваль моды "Инопланетяночка", организованный акционерным обществом "Земнолуния", - вернее, события, на нем произошедшие.
Лика давно хотела приобщиться к новациям лунной моды, себя показать и на других посмотреть. А в рамках этого фестиваля проводился конкурс любителей, где самодеятельные модельеры и швеи сами же выступали и в роли манекенщиц.
Она сшила, правда не без помощи матери, шикарный наряд, напоминавший одновременно серебряный колокол и пушистую елку с тончайшими кружевами вместо иголок. Только на один материал ушла Ликина месячная зарплата. Кружева через старых подруг достала мать, а само серебряное полотно девушка - по великому блату - купила на складе спецодежды МЧС. Вернее, выменяла на ящик водки.
Платье дополняли узкие белые сапожки с серебристыми перьями, колышущимися при каждом шаге. Сапожки казались чем-то совершенно волшебным, хотя в основе их была обыкновенная покупная модель фабрики "Самарочка". Такими же перьями были украшены и белые кожаные перчатки до локтей. Не то чтобы Ликины руки превратились в крылья, но все время казалось: она вот-вот вспорхнет и полетит.
Головной убор Лики и вовсе мог свалить с ног любое лицо мужеска пола в интервале от пятнадцати до восьмидесяти лет. Это был белый кожаный шлем, стилизованный под голову молодой лебедки. К шлему Лика приклеила серебристые перышки - только понежнее и размером поменьше. Она использовала в костюме настоящие птичьи перья, но ей не пришлось их красить. Девушка купила два больших мешка на разоренной небушниками ферме, где один русский чудик вывел породу серебряных домашних гусей.
Работа заняла около двух месяцев, и сколько раз женщинам казалось, что претворить чудесный Ликин эскиз, приснившийся ей во сне, во вразумительные выкройки, а те, в свою очередь, в реальный костюм физически невозможно. Но помог чертежный опыт Тамары Ивановны, которая когда-то работала на заводе и могла воплотить на листе ватмана любую конструкторскую придумку. А старая швейная машинка "Подольск" и бессмертная нитка с иголкой, оказывается, доселе могут творить чудеса в женских руках, если их обладательницам некуда отступать.
Отец даже заглядывать боялся в гостиную, когда она превращалась в швейную мастерскую. Кому охота попасть под горячую руку?..
Лика своевременно подала заявку на конкурс, представив эскиз костюма и свою цветную фотографию в готовом наряде. За неделю до начала фестиваля по почте пришло официальное приглашение. В конверте лежал пропуск и две контрамарки. Любительский конкурс должен был состояться на третий день фестиваля, после завершения показа высокой моды.
Везли костюм на такси в трех коробках, причем набитое поролоном платье лежало в маленьком мавзолее, который Лика ни на секунду не выпускала из рук. Отец поехал на троллейбусе - места в машине ему не хватило.
Прямо к спортивно-концертному комплексу имени маршала Жукова подъехать не удалось. Ограждение было установлено аж за километр до грандиозной гранитной лестницы СКК. Девушки, спрашивающие лишний билетик, стояли вдоль аллей парка и почти по всей длине Славянского проспекта. Билеты начинали проверять на самых первых КПП, а дальше тянулись узкие коридоры, образованные желтыми металлическими барьерами. Через каждые пятьдесят метров дорогу перегораживали пикеты полиции.
Пока что зрителей не пускали и проход был разрешен лишь организаторам, техперсоналу и участникам. Тысячи счастливых обладательниц билетов, собравшихся задолго до начала, с завистью провожали взглядами участниц. Многие из зрительниц были одеты в весьма экстравагантные "инопланетные" наряды, которые либо не прошли предварительный отбор, либо опоздали на конкурс.
Лику зарегистрировали. Потом мать отправилась в фойе, а девушка осталась в гримерной. Участниц первой группы усадили вдоль зеркальной стены, и пять гримерш с некоторым ожесточением начали приводить их в божеский вид, переходя от одной клиентки к другой, словно мастера одновременной игры в шахматы. Скорость их движений была поразительна, профессионализм сквозил в каждом жесте, но и оттенок презрения - тоже.
- Что это вы на себя намазали?! - зашипела одна из гримерш на очередную конкурсантку. - Вас предупреждали: оставить чистое лицо! Возись теперь!.. Она сильными и довольно-таки болезненными мазками влажной губки смывала с насмерть перепуганной бедняжки тушь, румяна, тени, крем-пудру и помаду.
К каждому наряду гримерши подбирали свой макияж. На Ликиной мордашке преобладали сиреневые и серебристые тона. Она смиренно сносила все "измывательства" мастерицы. "Могло быть и хуже", - с облегчением подумала девушка, глянув в зеркало, когда все было готово.
У Лики был номер двадцать пять, и на сцену она выходила последней из первой группы. Ожидающие своей очереди девушки толпились за кулисами - от волнения и испуга они неосознанно жались друг к дружке и вдруг, спохватившись, как ошпаренные отскакивали в стороны, боясь помять свои хрупкие конструкции.
Мимо нее на сцену одна за другой проходили энергично размахивающие руками "галактические вампирши", семенили слащавые "принцессы Марса" и нежные "космические бабочки", шелестящие крыльями и ослепительно сверкающие в лучах юпитеров, вышагивали "разумные звезды", закутанные в облако светящегося газа, и другая инопланетная живность. Каждую встречала на сцене наиболее соответствующая образу, заранее подобранная организаторами музыка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
