Францу стало жарко. Он скинул покрытый позументами камзол, расстегнул ворот белоснежной батистовой рубашки. Густые седые волосы его были всклокочены, взгляд сверлил противоположную стену, и казалось, что драгоценные гобелены пятисотлетней давности вот-вот задымятся, словно бумажка под лупой в солнечный день.
- Почему селенит так легко закрепощается? Сам себя заковывает в тесный панцирь неукоснительных правил, категорических императивов и сакральных ритуалов? В силу стандартизованного, стереотипного воспитания, которое не учит главному - думать. В силу недостаточно широкого образования, которое не прививает тягу к свободному самовыражению, не учит подвергать критическому анализу все и вся. В силу социальных привычек, то бишь освященных обществом традиций...
- Это ты обо мне одном или обо всех чохом? - вяло осведомился фор Белкин.
- Желание быть свободным не может возникнуть в среде интеллектуальной апатии, - не отвечая на вопрос, продолжал Фра-Фра. - Небожитель обречен быть заключенным весь отпущенный ему срок...
Слуга принес серебряный канделябр с дюжиной свечей, хозяин зажег их магическим усилием, а электрический свет тут же потух. На серебряном подносе из воздуха возникли две чашки кофе с коньяком. Георг пригубил и от удовольствия зачмокал языком, а Франц вскоре позабыл о своей чашке - он был поглощен монологом.
- И любовь - величайшее чувство на свете - по сути, нам недоступна. Ты слышал хоть раз, чтобы Небожитель женился по любви или чей-то брак был действительно счастлив? Это чувство слишком сильно для нас и потому считается несуществующим. Ведь мы по своей природе циники - так легче переносить свою неполноценность. Не веря в любовь, мы отказываем в ней и землянам. А значит, мы можем разлучить влюбленных без малейших угрызений совести...
Последняя фраза почему-то не понравилась фор Белкину - неужто задела за живое?
- Хватит толочь воду в ступе, - с нарочитой грубостью перебил он Франца. - Твоя мысль понятна. Но позволь заметить: гораздо легче жить в уверенности, что любовь - не более чем всплеск животной страсти, недолгое ослепление разума. Попробуй найди поистине родственную, близкую душу, подлинную пару среди пяти миллиардов людишек, которые погружены в свои амбиции и болячки. Даже несмотря на все ухищрения компьютерного сводничества...
- А Магины? - Франц вдруг вспомнил о своем кофе, глотнул, поморщился. Остыл.
Подчиняясь его безмолвному приказу, Магина заменила чашку на подносе.
- Ты имеешь в виду генетическим путем вывести себе пару и взрастить в "чане" до нужных кондиций? Надеешься повторить эффект Пигмалиона?
- Ну почему обязательно идти от яйцеклетки? - взмахнул рукой Фра-Фра, едва не расплескав кофе. - Можно поискать как следует, переворошить миллионы судеб, характеров, лиц... А если в конце концов удастся найти то, что искал, не это ли будет твое подлинное спасение?
Замолчали. Тишину нарушало лишь довольное урчание Мурзика, весь вечер проспавшего на медвежьей шкуре. Проснувшись, снежный барс потешно потянулся: передние лапы вытянуты вперед, задние согнуты и напряжены, как будто он одновременно и собирается прыгнуть, и уже приземляется. Фра-Фра глядел на эти потягушеньки, и на лице его расплывалась улыбка, волшебно преображавшая черты. Это словно был другой человек, он весь светился. Такого Франца Георг фор Белкин еще не видел. "Вот и все твое счастье, приятель, - подумал он. Зачем тебе перетасовывать миллионы девиц?"
Мурзик подошел, потерся о ноги хозяина, едва не повалив стол, и, зажмурившись, довольно замурлыкал, словно чудовищных размеров котенок. Он был выведен генетически, как и прочие домашние любимцы Небожителей.
- Ты начал этот разговор вовсе не затем, чтобы обсуждать проблемы любви и дружбы, - решился прервать эту идиллию Георг. - Давай уж начистоту... Облизнул пересохшие губы. - Как я понимаю, мы оба попали под удар. Весь вопрос в том, кто и почему?..
- Скажи-ка лучше, много ли ты помнишь? Твое прошлое... оно при тебе? Твоя память - с ней все в порядке?
- Погоди... - пробормотал фор Белкин, оттягивая ответ.
Слуга бесшумно унес пустые чашки, Фра-Фра ждал ответа, а Георг тем временем пытался вспомнить что-то давнее и очень важное. Но, как назло, именно сейчас мысли возвращались к событиям последних дней, долговременная память не хотела пробуждаться.
- Наверное, сегодня я слишком устал. Завтра с утречка я тебе такого навспоминаю!.. - в конце концов с деланной веселостью в голосе ответил Георг фор Белкин.
- Дело не в переживаниях или выпитом коньяке, дружище. - Фор Францевич просмаковал последнее слово. - Я уже несколько недель пытаюсь активизировать свою память самыми разными способами, включая гипноз и наркотики. Даже семейные реликвии разглядывал часами. Но на глубине более года я обнаружил лишь минимально необходимый набор тщательно подобранных сценок и картин. А кроме них - зияющая пустота... Готов поспорить: у тебя с памятью то же самое.
Георг сделал добрый глоток коньяка. Тот обжег ему горло, так что перехватило дыхание. Домард закашлялся, поспешно отхлебнул из бокала боржоми.
- Кто мы без Магин? - философствовал Франц. - Много ли надо, чтобы уничтожить любого из нас? Всего лишь глоток, попавший не в то горло... Замолчал. - Тебе не кажется, что всеми нами тайно управляют?
- И кто же? Назови мне силу, способную на это? Среди земляшек таких уж точно нет. А среди Небожителей... Если только это "Луна-Шанс", но синдикат слабее пяти любых Домардов. Стоит лишь объединить усилия...
- Вряд ли мы это сумеем, - с грустью отозвался хозяин. - Однако "Луна-Шансу" тоже не под силу блокировать зараз десяток надежно защищенных Ма...
Фра-Фра не успел договорить. Трехпудовая бронзовая люстра сорвалась с крюка и обрушилась на стол, рожком задев голову фор Францевича. Полетели в стороны бутылки, осколки тарелок, куски пищи. Лицо Георга было забрызгано вином и кровью.
Не успев перепугаться, он обратился к своим Магинам, и люстра вернулась на место. Хлипкий проржавевший крюк снова превратился в монолитную броневую скобу. Хозяин Дома сидел рядом с Георгом фор Белкиным живой-здоровый.
- ...надежно защищенных... - Франц попробовал вернуться к прежней фразе.
Ножки стула, на котором он сидел, подломились, и, падая, Фра-Фра ударился виском о край бокала с боржоми. Бокал раскололся, пронзив бритвенно острым осколком глаз и глубоко войдя в мозг.
Отерев со лба пот, Георг отдал приказ Магинам, которые и на этот раз его послушались. Слава богу, не подвели!
- ...надежно за... - Фра-Фра возвращался к одной и той же фразе, но каждый раз успевал произнести все меньший ее кусок.
Враг снова убил хозяина, и Георг снова воскресил его. И опять... И еще... Так продолжалось добрых полчаса. Домард отдавал команду, и Магины восстанавливали статус-кво. Убийца все время опережал его на один-единственный шаг, но и этого было довольно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
