уродливо крепились ящики кондиционеров, а боковую стену украшало изрядно облупившееся мозаичное панно с изображением, некогда призванным символизировать две основные отрасли городского хозяйства – добычу ископаемых и швейную промышленность. На панно мускулистый шахтёр в каске и с тяжёлым кайлом за плечами, очень похожий на скандинавского бога Тора, обнимал за талию смеющуюся швею в красной косынке.
Милинкевич, в новом пальто с бобровым воротником и в тонких кожаных перчатках, крепко обтекавших его полные кисти, нетерпеливо топтался на морозце возле стеклянной проходной. Одновременно со мной к зданию подошёл и Саша с фотоаппаратом на шее и большим рюкзаком за плечами. Поспешно поздоровавшись, Милинкевич пригласил нас с собой.
– Мы к мэру на интервью, – не глянув на охранника у вахты, сказал он, первым пройдя рамку металлоискателя и останавливаясь у турникета. Дежурный бросил ленивый взгляд на журналиста и нажал кнопку на пульте, отворившую стеклянные дверцы.
– У нас задача следующая, – говорил Милинкевич, идя быстрым, звонко отдающимся по коридору шагом. – На днях у нас предстоит празднование дня города. Мы по этому поводу праздничный выпуск готовили. Думали, время ещё есть, а вчера главному позвонили из областной типографии и потребовали до конца недели сдать окончательный макет. Вот он и попросил меня форсировать события. В целом‑то у нас всё готово, осталось немного – интервью с мэром да кое‑какие картинки.
– И что же нам делать? – угрюмо поинтересовался Саша, поправляя сползавшую с плеча лямку рюкзака.
–План, собственно, нехитрый. Ты, Саша, сделаешь несколько фотографий мэра, здание администрации снимешь, может быть, там какие‑нибудь планы и графики… В общем, деловую обстановку отразить надо. А вы, Игорь, – обратился он ко мне, – пока будете за мелочёвку отвечать. Расспросите Силуанова об истории города, о музеях там, о культурных каких‑нибудь мероприятиях. Как раз и познакомитесь с ним, мужик он интересный. Да и, Саша, – Милинкевич остановился и повернулся к Васильеву, – я тебя как человека прошу: не устраивай Бога ради никаких сцен!
– Что ты имеешь ввиду? – нахмурился Саша.
– Ты знаешь, что! Не спорь с мэром, не лезь с вопросами, вообще, ни слова ему не говори!
– Это почему я молчать должен? А если…
– Никаких «если»! – капризно всплеснул руками Милинкевич. – Ну один раз ты можешь обойтись без скандала? В конце концов, если тебя так тянет повздорить с кем-нибудь, делай это в нерабочее время, не подставляя людей, которые… – он отчаянно махнул рукой. – Да что тебе говорить! Предупреждаю, если сорвёшь интервью, я вынужден буду поставить вопрос перед главным редактором. Ведь сколько можно, в который раз я…
– Ладно, ладно, не кипятись. Так и быть, в сторонке проторчу, – оборвал Саша, и, криво усмехнувшись, с ног до головы обдал кругленькую фигурку Милинкевича презрительным взглядом. – Эк тебя карьера заела!
– Да причём тут карьера! – взвизгнул журналист. – Существуют же элементарные правила приличия! Ты о профессиональном этикете слышал?
– А ты – о профессиональном долге? – едко парировал Саша.
Милинкевич устало развёл руками, как бы оставляя попытки в чём-либо убедить молодого человека, и, резко повернувшись на каблуках, пошагал вперёд по коридору.
У отворённой дубовой двери кабинета градоначальника нас ждала, видимо, предупреждённая охранником секретарша – высокая костлявая блондинка в деловом костюме и с несколько лукавым выражением лица.
– Владислав Юрьевич ждёт, – сказала она, цепким холодным взглядом смерив нас. Дождавшись, пока мы войдём, закрыла за нами дверь и, цокая по лакированному паркету тонкими каблуками, провела нас к другой двери, облитой чёрной, глянцево блестящей кожей. За ней оказалась огромная светлая комната с новой мебелью, во всю длину устланная ворсистым зелёным ковром. Из‑за массивного стола поднялся невысокий румяный мужчина в аккуратном шёлковом костюме.
– А, Валентин Николаевич, – сказал он, с радушной улыбкой подавая руку первому Милинкевичу. – Заходите, ждал вас.
– Здравствуйте, Владислав Юрьевич, – с достоинством ответил Милинкевич. Я с удивлением заметил, что в присутствии мэра Валентин преобразился: его обычной весёлой живости как ни бывало, и вид он принял независимый и даже чуть надменный. – Со мной двое наших сотрудников – фотограф Александр Васильев и Игорь Кондратьев, корреспондент.
– Очень приятно, – с той же очаровательной улыбкой подал мне руку мэр. Сашу, уже, видимо, знакомого ему, он удостоил лишь короткого кивка. – Присаживайтесь, пожалуйста.
Мы устроились на коричневом кожаном диване перед стеклянным столиком, на котором с нарочитой небрежностью были разбросаны иностранные глянцевые журналы. Милинкевич достал из портфеля диктофон и открыл блокнот.
– Владислав Юрьевич, прежде чем приступить к беседе, я хотел бы… – начал он, притом с опаской, словно ожидая какого‑то подвоха, поглядывая на мэра.
– Подождите секундочку, – изящным жестом ладони перед грудью остановил его Силуанов. – Лидия Михайловна! – крикнул он в дверь.
Уже знакомая нам длинноногая секретарша заглянула в кабинет.
– Позаботьтесь, пожалуйста, о чае для наших гостей, – указал мэр на стол. – Вы какой будете – цейлонский чёрный, ёрл грэй, зелёный? – обратился он сначала ко мне. Я усмехнулся про себя этому психологическому штришку: видимо, Силуанов знал истинную цену напускной важности Милинкевича, если так легко пренебрегал им в пользу первого встречного.
– Чёрный, пожалуйста, – сказал я.
– А вам? – мэр перевёл взгляд на моих коллег.
– Мне то же самое, – покорно сказал Милинкевич.
– И мне, – не поднимая головы, отозвался Саша, что‑то настраивавший в фотоаппарате.
– Три чёрных чая с сахаром, будьте любезны! – ласково, как о большом одолжении, попросил мэр. – Я, кажется, прервал вас? – обратился он к Милинкевичу.
– Владислав Юрьевич, в первую очередь я хотел бы заметить, что вопросы, которые я собираюсь вам задать, присланы читателями «Терпиловской правды». Они очень разные, в том числе и довольно острые. Готовы ли вы на них ответить? – хмуро поинтересовался Милинкевич.
– Да, конечно, – покорно согласился мэр.
– Первым задам вопрос, который интересует главным образом наших пожилых горожан, – произнёс Валентин, раскрыв на коленях ноутбук и глянув в светящийся экран. – Как известно, сейчас начата реконструкция мощностей нашего основного градообразующего предприятия «Терпилов‑медь». Пенсионер Макар Ильич Чуриков спрашивает: не скажется ли вся эта затратная, хотя и, безусловно, важная для города деятельность, на выплатах социальных пособий? В частности, не отменят ли надбавку, начисляемую администрацией Терпилова? Я напомню от себя, что это так называемая силуановская надбавка, которая составляет на сегодня почти двести рублей – сумма для пенсионеров не маленькая.
Я глянул на Сашу, в углу возившегося с фототехникой – тот презрительно поморщился.
– Макар Ильич может не волноваться, – снисходительно улыбнулся мэр. – Конечно, ни на какие социальные выплаты наши проекты не повлияют. А надбавка в этом году даже вырастет. К июлю мы, возможно, доведём её уже до трёхсот рублей.
– Что ж, будем надеяться, – с сомнением покачал головой Милинкевич. – Второй вопрос, и
