Джек не хотел этого признавать, но факты оставались фактами: отец был прав насчёт Господа. И сейчас, стоя среди других добровольцев, пожелавших встать на защиту людей, он понимал — даже если по возвращению их казнят, он умрёт, зная, что сделал всё правильно.
— Подожди, стены были у города ещё до атаки Процесса? — спросил лорд Талбот у Талисы. — Интересно.
— Это не столько город, сколько крепость, — ответил вместо разведчицы отец. — Принадлежала Полису Аквила. В предыдущую войну её использовали как перевалочный пункт. Не удивлюсь, если в недрах ещё осталось древнее вооружение.
— Ты думаешь о том же, что и я? — спросила отца Талиса. Тот кивнул.
— Определённо. Соберём ударный отряд и перенесёмся прямо внутрь.
— Вы сейчас про телепортацию? — подал голос Джек. — Да Процесс же мигом их разорвёт!
Все разом повернулись, будто только поняли, что он был внутри. От этого Джек почувствовал прилив злости.
— А он может?.. — начал было лорд Талбот, но отец поднял руку.
— Пусть слушает. Думаю, сейчас нет смысла секретничать, — повернувшись к Джеку, он сказал: — Да, сынок. Что там с Габриэлем? Я так понимаю, он решил с тобой переговорить?
— Я убедил его остаться, — сказал Джек. — Он решил, что будет сражаться за нас до конца, что бы там ни говорил Господь.
Его раздражало, что отец не снял шлема. Ему как никогда хотелось сейчас посмотреть в его глаза. Понять, что же он думает на самом деле.
— У твоего сына талант, — рассмеялась Талиса. Окружающие бойцы одобрительно заворчали. Отец никак не отреагировал. Передвигая на карте красные треугольники, он сказал:
— Решил, говоришь. Что же, это упрощает многое. Не то чтобы я на него рассчитывал, но приятно знать, что даже для ангелов верность — не пустой звук.
— Не рассчитывал? — переспросил Джек. — Но как ты собираешься брать город? Ведь…
— Я уже сказал: мы перенесёмся в самое его сердце. Я думал об этом варианте ещё до того, как мы прибыли. Сейчас я точно знаю, что это не только возможно, но и безопасно. Процесс не очень хорошо реагирует на склады старинного оружия. Похоже, оно его пугает. Если мы перенесёмся туда, там не будет Процесса. Всё, что нам нужно будет сделать, это отыскать нулевого пациента и ликвидировать его. И тогда с Процессом будет покончено раз и навсегда.
— Но почему ты не сказал мне? — спросил Джек. Солдаты отца рассмеялись.
— Разве это не очевидно? — спросил лорд Талбот.
— Конечно нет! — чуть ли не сорвался на крик Джек. — Что происходит?
— Я иду сам, — коротко ответил отец. От сказанного Джек почувствовал, как у него слабеют ноги.
— Сам? Но… зачем? Отец, скажи?! А если тебя убьют?
— Значит, за меня отомстят мои люди. Как бы там ни было, ты остаёшься здесь.
— Я не позволю! — закричал Джек. — Я не позволю тебе туда пойти одному!
Отец поднял голову. Взглянув на Джека, он холодным тоном произнёс:
— Не оскорбляй меня своим неповиновением, мальчишка. Ты останешься здесь и будешь держать тыл. Таков мой приказ.
— При всём уважении, сэр, я отказываюсь подчиняться, — твёрдо ответил Джек, сжав кулаки. Он снова почувствовал себя маленьким мальчиком в те дни, когда отец день за днём заставлял его тренироваться, чтобы стать солдатом. «Как мало всё-таки между нами изменилось».
— Джек, я думаю, твой отец хочет сказать другое, — вмешалась Талиса. Её обычно резкие черты как-то смягчились, стали похожими на материнские. Посмотрев на неё, Джек вдруг понял, почему отец держит её рядом — так сильно она походила на мать. — Он не хочет подвергать тебя опасности. Потому-то ты и остаёшься.
— А себя подвергать опасности он не боится?
Отец вздохнул и снял шлем. Ладонью в латной перчатке он провёл по волосам, зачёсанным по старой моде назад. Лоб испещряли морщины. Джек чётко помнил, что до войны их не было. Его блестевшие когда-то глаза потухли. Тщательно выбритый подбородок зарос так сильно, что грозил превратиться в бороду. Джек вдруг понял, почему отец не снимал шлема — он просто не хотел показывать солдатам, насколько сильно измотала его эта война. Взглянув на Джека, отец невесело улыбнулся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мы всё равно уже мертвецы, сынок, — сказал он. — Ты же сам знаешь, что сказал Господь. Если мы вернёмся, нас всех казнят. И лучше уж умереть героем, спасая людей, чем предателем и отступником, ослушавшимся высшего приказа.
— Раз так, — ответил Джек, — то и мне грозит опасность. Я должен идти с тобой.
— Я отдал приказ, — возразил отец. — Я ослушался Бога. Если ты останешься здесь, тебя не тронут. Ты скажешь, что ничего не знал и до последнего просто следовал за своим отцом. Вот и всё.
— Думаешь, такие мелочи кого-то будут волновать? Меня просто загребут со всеми.
— Не загребут, — покачал головой отец. — Если мы победим, нас никто не даст казнить. А если проиграем… что же, мы станем мучениками. И тогда тебя уж точно никто не тронет.
— А что же вы? — спросил у людей отца Джек. — Неужели вы тоже собираетесь погибнуть в бою?
— А кто сказал, что мы погибнем? — спросил лорд Талбот. — Да, затея опасная, но велика вероятность, что наш план выгорит. Процессу некуда уходить. Мы сломаем его с минимальными усилиями.
— Нет ничего опаснее загнанного зверя, — заметил Джек. Талбот пожал плечами.
— Нас уже ничем не удивить. Процесс испробовал все свои трюки. Сомневаюсь, что он сможет выкинуть что-нибудь новое. Да и потом, меньшим отрядом мы сумеем добиться большего. Быстрым, хирургическим ударом настигнув сердце противника, мы сразу обескровим его.
Джек задумался. В словах Талбота был смысл. За годы войны исследователи пришли к выводу, что заражать разом целые города может только «нулевой пациент» — самый первый человек, которого захватил Процесс. И спустя почти тринадцать лет, только сейчас появилась реальная возможность разобраться с ним раз и навсегда. Если бы они убили его раньше, возможно, потери не были бы настолько велики. У обычных одержимых Процессом на заражение другие людей уходило по несколько часов. И чем ниже по цепи, тем больше уходило времени. Нулевой пациент мог обратить любого одним касанием руки. Вокруг него всегда была армия избранных одержимых, настолько сильных, что даже две сотни ангелов потерпели неудачу, пытаясь смести их.
Позже, разбирая последствия того штурма, кто-то из офицеров заметил, что сопротивление уменьшалось с сокращением количества нападавших. Похоже, Процесс адаптировался к уровню угрозы и действовал соответствующе. Были предприняты ещё три попытки устранить нулевого пациента, и каждая из них была так близка к успеху, что отец чуть не сошёл с ума от ярости, когда провалилась последняя. В конце концов, он плюнул на эту затею и принял решение бороться с очагами заражения в разных областях, постепенно стягивая кольцо вокруг главного виновника всех бед.
И вот, настал момент, когда тому было просто некуда бежать. Даже если отряд отца потерпит неудачу — что с того? Война выиграна, Процесс, словно джин в бутылке, закупорен в одном городе, до которого никому нет дела. Неожиданно Джек понял образ мышления Господа и Полисов. Плевать на проворовавшихся сенаторов. Возможно, им действительно стоило чем-то пожертвовать, чтобы разделаться с Процессом раз и навсегда. И такой жертвой стал город. Город, в котором когда-то жили сёстры Кары.
Отец не простил бы себя, если бы бросил его. Кара ему была как дочь. Да и потом, он предпочитал все свои дела доводить до конца. Оставить еле живого противника — всё равно, что гарантировать его возвращение с утроенными силами в будущем. Они должны были уничтожить врага, во что бы то ни стало. И то, что Бог решил всё пустить на самотёк, свидетельствовало о преступной халатности, которая могла в будущем стоить всей человеческой цивилизации.
— Вы надеетесь победить там, где ничего не сумели сделать ангелы? — спросил Джек. — Это же абсурд.
— Я тебе никогда не говорил этого, — начал отец, — но у меня есть одна теория. Ты можешь посчитать её безумной, но всё же. Судя по донесениям разведчиков и тому, как он себя ведёт в битвах, Процесс не хочет убивать людей.
