к матери.
– К-какой с-смысл быть П-полукрылым и т-терпеть, к-когда на т-тебя орут?
Он перенервничал и теперь заикался сильнее, чем обычно.
– Он просто переживает за тебя, – устало произнесла Милена Игоревна. – Хочет, чтобы ты вырос достойным человеком. Он же не знает, как все на самом деле…
– Н-ну и что! – упрямо возразил мальчик. – Т-то, что он н-не знает, н-не означает, что ему м-можно т-так себя с т-тобой вести. И со м-мной.
– Наверное, ты прав, Тем.
– Х-хорошо, что вы развелись.
– Наверное, хорошо.
Когда Артем перевелся в лицей и познакомился с Антоном Сергеевичем, то иногда тайком мечтал, чтобы его мама и физик начали встречаться. А спустя какое-то время – и не тайком, а очень даже в лоб изводил Милену Игоревну намеками на достоинства любимого учителя. Но время шло, а они, похоже, не собирались друг в друга влюбляться. Так что Артем махнул на это рукой.
Задумавшись о своих проблемах, Титов не сразу сообразил, что они уже некоторое время сидят молча. В голове мелькнула мысль поделиться с Эл, но он почти сразу ее отбросил. Однокласснице совсем не обязательно знать про его отношения с отцом. Точнее, про их отсутствие. Достаточно того, что он уже успел разболтать ей про маму.
Вместо этого Артем произнес:
– Здо-дорово, что у тебя п-получится встретиться с отчимом. П-повезло, что олимпиада проходит в т-твоем родном г-городе.
– Да уж, – хихикнула Вихрева. – Просто небывалая удача! Так, а ты, говоришь, с соседом чего-то не поделил? Разве тебя не с Черниченко поселили? Он вроде ничего.
– Он-то н-нормальный, но к н-нам приперлись эти идиоты, М-макс с Камилем. И н-началось… – Артем скорчил недовольную мину и, изменив голос, попытался передразнить Редькина. – «П-прикольно. П-послали меня, а п-пошел он».
– Непохоже на Макса, – возразила Эл. – Точнее, похоже, конечно, но голос у него не такой писклявый, как ты изобразил. Так ты считаешь, все дело в том, что ты заикаешься?
– Н-ну, а в чем же еще? Т-точнее… Думаю, что н-началось все с этого. А п-потом уже все п-привыкли.
Вихрева хмыкнула.
– А почему Милена Игоревна тебе заикание не вылечит? Она же каладрий. Не могла же она для собственной кровиночки пожалеть сил на Лучезарную Песнь?
– К-конечно, нет, – Артему даже стало обидно за маму. – Она пробовала н-несколько раз, но н-ничего н-не вышло. Она считает, это из-за того, что к-каладрий только болезни тела врачует. А у меня п-проблема психосома-матического типа.
Это значит…
– Я знаю, что это значит.
– Ну вот. К-короче говоря, она сказала, что тут надо с пси-сихологом заниматься, п-причину искать, – он скривился. – А я отказался. Н-не хотел, чтоб м-меня еще и психом считали в школе… Ой, извини…
Элла бросила на него насмешливый взгляд.
– За что?
– Ну т-ты же тоже… н-ну в смысле… ладно, забей, я ничего такого не имел в виду.
– Да ладно… Мне не жалко. А что… – она помолчала несколько секунд, – все остальные в классе тоже в курсе? Ну, про психолога.
– Да, – Артем не знал, куда деть глаза от стыда. Обсуждать свои проблемы с одноклассницей было неловко, но признаваться, что остальные ее за глаза называют шизанутой, оказалось еще неприятней.
– Понятно.
Элла снова замолчала, думая о чем-то своем. Их сегодняшний разговор содержал больше пауз, чем обычно. Но тишина на удивление не раздражала, а давала возможность поразмыслить. Оказывается, с правильным человеком приятно не только разговаривать, но и молчать.
– А ты не думаешь, что дело может быть не в тебе? Точнее, не совсем в тебе, – спросила Эл.
– К-как это?
– Ну вот, например. Ты знал, что Прилепина с бабушкой живет? Мама есть где-то вроде бы, но давно не появляется в ее жизни. Там не то, что любовью и нежностью не пахнет, но и вообще никаким интересом к собственной дочери.
– И п-причем здесь это?
– Да так… Мысли к размышлению. – Вихрева пожала плечами. – А у Максима отец в каком-то НИИ работает, что-то там с оптикой связано. Вроде бы даже заведующий лабораторией, не просто подай-принеси.
– Д-аа ладно! Что же Редькин тогда н-ни одну контрольную п-по физике н-нормально написать не м-может? П-попросил бы своего отца с ним п-позаниматься…
– Да кто ж вас, парней, разберет. Такие вы все загадочные. Может, стесняется попросить о помощи, а может, сам хочет разобраться, чтоб отец им гордился. А тут ты такой весь из себя, звезда физики, и Антон Сергеевич души в тебе не чает, чуть ли не целует при каждой встрече.
Артем покраснел.
– Н-никто м-меня не целует, что за б-бред! И как это в-вообще связано? М-мои знания – это м-мои знания, а его – это его.
– Не знаю, Титов, не знаю, – протянула Эл и задумчиво постучала пальцем по губам. – Может связано, а может и нет. Но одно совершенно точно – как ты к людям относишься, так и к тебе будут. И заикаешься ты или нет, совсем тут ни при чем.
Артему раньше никогда не приходило в голову посмотреть на свои проблемы под таким углом.
– Хотя, конечно, ты и правда странный… – добавила одноклассница, склонив голову набок и хитро улыбнувшись.
– Н-не страннее т-тебя! – фыркнул Артем. Но через несколько секунд спросил, не удержавшись: – И чем же?
– Ну, например, вот эти все твои птичьи фразы в тему и не в тему…
– Это фразеол-логизмы, – снисходительно пояснил Титов. – И я всегда использую их в тему. А если тебе кажется, что не в тему, значит, ты просто не знаешь значения.
– Вот-вот, именно это я и имею в виду, ты слишком много умничаешь, – усмехнулась Элла. И она понизила голос, передразнивая его: – Артем «я всегда говорю в тему» Титов.
Пока он завис, обдумывая ее слова, Вихрева взглянула на телефон, затем обулась, встала с дивана и подхватила с пола рюкзак.
– А сама-то ты откуда все это з-знаешь? Н-ну, про П-прилепину и про Редькина?
– В другой раз расскажу. Сергей написал, что приехал, пойду их с Сергеичем знакомить! – и она довольно ухмыльнулась от удачного каламбура.
Глава, в которой таинственный незнакомец слишком много знает
Часы показали восемь утра. Время для очередного ежедневного сеанса связи было выбрано не случайно. В автомобиле, по дороге на работу, удобнее всего обсуждать то, что не предназначалось для чужих ушей. Закрытые двери и окна, да еще и на ходу, давали полную гарантию, что все сказанное останется тайной.
Мужчина в машине неторопливо достал из бардачка беспроводную гарнитуру и нацепил на ухо. Как раз вовремя – телефон завибрировал.
– Доброе дождливое! – произнес сидящий за рулем. – Как сегодня себя чувствуете?
– Рад
