взглядами, и на их лицах появилась надежда.
— Нам нужно подготовить людей, — сказал Вильям, оглядывая паникующих горожан. — Они должны понять, что им нужно объединить силы.
Альберт кивнул, и они начали работать вместе, организуя людей.
— Слушайте! — крикнул Альберт, поднимая голос над шумом. — У нас есть шанс! Истребители на подходе, и если мы объединим усилия, мы сможем остановить это чудовище!
Некоторые люди начали собираться, собирая обломки и создавая защитные баррикады.
— У нас нет времени! — продолжал он, вдохновляя их. — Давайте сделаем это вместе!
Но, как только они начали действовать, чудовище снова закричало, и воздух сотрясся от его гнева.
— Время истекает, — шепнул он себе. — Мы должны успеть!
Альберт продолжал мобилизовать людей.
Когда чудовище сделало шаг в их сторону, земля вновь затряслась. Он знал, что времени оставалось совсем мало.
— Давайте! — закричал Альберт, поднимая пистолет и направляя его в сторону чудовища, несмотря на его бесполезность. — Мы не можем позволить ему победить!
В это время небо над ними затянулось ещё больше, а яркие молнии сверкали, предвещая новую атаку.
— Истребители приближаются, — сообщил Вильям, когда кто-то из группы разглядел далекие силуэты в небе.
Альберт почувствовал прилив адреналина. Это был их шанс. Но вдруг цвет подающего света луны изменился, окрасившись в тревожный красный оттенок, словно предвещая беду. Мрак, который охватывал город, начал светиться жутким светом, и воздух наполнился треском и гулом.
— Что происходит? — спросил Альберт, оглядываясь вокруг с нарастающим беспокойством.
Альберт вскинул голову к небу и увидел, как город поглощает некий купол, который стремительно надвигался с горизонта. Это было нечто грандиозное и зловещее, словно сама тьма собиралась в единую, непроницаемую оболочку.
— Это барьер! — вскрикнул Вильям, чувствуя, как сердце замирает. — Он окружает город, чтобы изолировать нас от помощи!
И вдруг люди вокруг начали падать без сознания, словно невидимая рука сжимала их, отбирая последние силы. Крики и испуганные лица сменились мрачной тишиной. Альберт почувствовал, как у него в груди сжалось от ужаса.
— Нет! — закричал он, бросаясь к ближайшему человеку. Это была женщина с испуганными глазами, она медленно теряла сознание. Альберт схватил её за плечо, пытаясь вернуть её в реальность. — Придите в себя! Мы не можем сдаваться!
Но её тело лишь безжизненно повисло, как и остальные, падение которых казалось непрекращающимся. Альберт обернулся и увидел, что Вильям и Фрида упали на колени, их глаза наполнились страхом.
— Этот барьер поглощает ману! — закричал Вильям, стоя на коленях. Его голос звучал слабо, но от него исходила неотъемлемая энергия отчаяния. — Мы не сможем сражаться, если не сможем использовать свои силы!
Только Альберт мог стоять на ногах из-за отсутствия маны. Но он был бесполезен. Пистолет в его руке казался игрушкой против этого чудовища, а его собственная сила не могла остановить то, что приближалось.
Он оглядел на людей — Вильяма, Фриду и остальных, падающих на землю. Каждое их падение резало его сердце. Он чувствовал себя изолированным, одиноким в этом мире, где все, кроме него, потеряли силы.
— Неужели это конец? — прошептал он, глядя на своих товарищей. Их страх и отчаяние отражались в их глазах, и Альберт понимал, что именно это барьер и хотел добиться: сломить их дух.
Альберт смотрел на своих друзей, которые с трудом поднимались на колени. В их глазах отражались страх и безысходность, и он понимал, что оставшееся время истекает. Без маны они были совершенно беспомощны перед наступающим чудовищем.
— Уйдите, — произнес он, сжимая кулак. — Уйдите пока можете!
Чудовище замерло, его многоглазая голова повернулась в сторону Альберта, и от его голоса исходила вибрация, которая заставила землю дрожать.
— Малец! Ты всё ещё жив⁉ — произнесло оно, насмехаясь, и в его словах звучала угроза. — Я собирался оставить тебе последний миг жизни, но, похоже, ты хочешь больше боли.
Альберт, сжимая кулак до белизны, не мог позволить себе поддаться страху. Он взглянул на чудовище с ненавистью, осознавая, что его друзья лежат без сознания и не смогут помочь. Вокруг них сгущалась тьма, и барьер продолжал поглощать маны, оставляя лишь его в одиночестве.
— Ты не тронешь их, — с вызовом произнес Альберт, его голос звучал уверенно, несмотря на страх, который его сжимал. — Я не позволю тебе это сделать!
Чудовище зарычало, и воздух наполнился гулом. Он шагнул вперед, земля тряслась от его тяжести.
— Как ты собираешься это предотвратить? Тебе не хватает сил, чтобы даже поднять меч! — Оно облизнуло свои острые зубы, и в его глазах зажглась жажда разрушения.
Альберт не мог даже смотреть на чудище, его мужество ослабевало под тяжестью устрашающего взгляда. Он знал, что если даст себе слабину, то потеряет всё — своих друзей, город и, возможно, сам себя.
— Ну все, пацан, прощай, — с злобной усмешкой произнесло чудовище и направило на него один из своих хвостов, кончик которого был словно копье.
Альберт почувствовал, как время замедлилось. Он видел, как хвост приближается, и все его тело замерло в ожидании удара. Но в его сознании вспыхнула мысль о Луне — о том, как она всегда верила в него, даже когда он сам не верил.
— Походу, погулять завтра у нас не получится. — пробормотал Альберт закрыв глаза и с легкой улыбкой.
Хвост чудища пронзил тело, но это был не Альберт. В последний момент он заметил, как Вильям, истощённый и ослабевший, бросился вперед, чтобы спасти его.
— Отец! — закричал Альберт, его голос был полон ужасной тоски. Он не мог поверить, что его отец пожертвовал собой ради него.
— Ты должен продолжать… — произнес Вильям, его голос едва слышен из-за боли. — Я не позволю тебе… умереть!
— Дети не должны умирать раньше своих родителей. — произнес Вильям, его голос едва слышен из-за боли.
Альберт почувствовал, как горячие слёзы наворачиваются на глаза. Он смотрел на своего отца, и сердце его разрывалось от страха и горя.
— Не говори так, отец! Ты должен выжить! — произнёс он, стиснув зубы, чтобы удержать слёзы.
— Альберт, пожалуйста, выслушай моё последнее желание, — произнёс Вильям, его голос был полон слабости, но в нем оставалась несгибаемая решимость. — Я не могу больше сражаться, но ты должен продолжить.
— Нет, отец! Я не мог…
— Слушай меня, сын, — Вильям поднял руку, прерывая его. —
