неделя. Не секу пока что я поляну. Однако Блондину следовало бы потрафить, так как лучший агент, это тот агент, который работает не из-под палки, а за идею или за личный интерес.
Но помогать Черняеву следовало с большой осторожностью. Не будь моего прошлого опыта, я бы сейчас, не мудрствуя, нашел бы компромат на какого-нибудь комбинатовского кадровика и принудил бы его трудоустроить своего «шурика». На том бы все и закончилось. И для Юры, и для меня. Плохо бы закончилось. Сиженный и жесткий криминалитет, да еще в связке с вороватыми белыми воротничками, невооруженным взглядом узрят в такой кадровой подвижке внедрение стукача. И напридумывают себе того, чего в моей голове пока еще нет и в помине. Но как только они авансом напридумывают о помыслах моих коварных, так тут же и напугаются. И испуг тот будет жутким, с тяжелым трупным смрадом от расстрельной стенки. А с такого испугу эта публика может много чего наворотить. Особенно по старым дрожжам. Я опять потрогал голову…
— Я подумаю, как тебе помочь, Юра. Но, чтобы поймать твою рыбу, надо сначала замутить воду, — заодно я тестировал Чирка, поскольку было интересно, насколько умен мой агент. Блондин все еще не догонял и этому не стоило удивляться, он ведь не опер.
— Если комбинат слегка поставить на уши и тогда кто-то присядет, а кто-то в бега ударится. Вот тогда-то забудут и про тебя, и про меня. Понял меня Юра? — Чирок все еще хлопал глазами. — Нашим врагам будет не до нас с тобой, когда у них у самих жопа задымится. Моя голова целее будет и твое возвращение на комбинат всем до фонаря станет. А как тебя вернуть, я придумаю. Ты, главное, раскинь мозгами и подумай, как можно подпалить этот гадюшник! И подпалить так, чтобы все, как подорванные забегали. Нужна такая тема, Юра, чтобы она громко стрельнула.
Блондин брюнетной масти, забыв про свою треклятую махорку, кусал губы.
— Есть такая тема! — наконец-то Чирок выдохнул, словно бросаясь головой в стылый осенний омут. — Только мне с человеком переговорить еще надо. Человек умный и надежный, все как есть расскажет. Давай, через пару дней встретимся, — уже рьяно бил копытом кандидат в экспедиторы, а из его деформированного носа только что пар не шел.
Я не на шутку забеспокоился. Вот на таком горячем энтузиазме агентура часто и расшифровывается. И последствия этих расшифровок бывают самые разные. От символических, в виде изгнания из благородного босяцкого сообщества, до самых болезненных и кровавых. Вплоть до летального исхода. А здесь был именно такой случай.
— Ты не горячись, тут дела серьезные, не дай бог, сдаст тебя твой человек и отшибут тебе голову. Теперь уже, Юра, ее совсем отшибут! — начал я увещевать информатора.
— Ни в жисть не сдаст, она меня любит. Это моя Алевтина, женщина моя. Нет ей, Егорыч, никакого интереса меня сдавать. Она замуж за меня хочет! — будущий экспедитор Черняев горделиво выпятил свою узкую птичью грудь.
От предложения подвезти его поближе к поселку Блондин благоразумно отказался и этим меня порадовал. Значит, мой агент не дурак, стережется мой агент. Следовательно, есть немалая вероятность того, что он не спалится. Что ж, безумству храбрых поем мы соответствующую песню…
Высадив разведчика, мы с Еникеевым поехали к Нагаеву, в наш с ним совместный пункт приема граждан. По моей просьбе он выгреб у экспертов образцы всех химловушек, которые только были у них в наличии и ждал меня на опорном. Наш с Нагаевым «офис» располагался на первом этаже СК № 2 с торца здания. Было очень удобно иметь рабочее помещение с отдельным ходом.
СК — это спецкомендатура. Обычная общага-пятиэтажка, но со своей спецификой. Заведение для содержания условно-досрочно освобожденных. То есть, «химиков», как их звали в народе. Осужденные ранее жулики, отбыв две трети срока в лагере и зарекомендовавшие себя с положительной стороны, направлялись в такие вот спецкомендатуры для дальнейшего отбытия своего срока, но уже в бесконвойном режиме. Они, как обычные люди работали на заводе железо-бетонных изделий. Но с 22–00 по 06–00 удошники должны были находиться под замком в своей общаге тюремного типа. С милицейской вахтой и с решетками на окнах до четвертого этажа. «Химари» получали зарплату, на работу и с работы они передвигались по городу свободно. Но за посещение питейных заведений, за самовольные отлучки, за употребление алкоголя или за какие-либо другие провинности этих ребят отправляли обратно в лагерь. Охраняли и контролировали этот спец-контингент такие же инспектора, начальники отрядов, опера, как и на обычных зонах. То есть, всё, как в других местах лишения свободы. С той лишь разницей, что сотрудники носили не зеленую, а милицейскую форму. И начальник СК № 2 подчинялся начальнику Советского РОВД. Так что, одна из двух спецкомендатур нашего райотдела находилась на моей территории.
Нагаев был уже на месте и, исполняя почту, интенсивно строчил ответы на различные запросы. Судя по хмурому взгляду, настроение у напарника было неважным. Мне захотелось как-то помочь Вове, второй месяц впахивающему за троих. За себя, за Локтионова и за того парня. Тем третьим парнем как раз был я.
— Вова, сколько «палок» в этом месяце ты выставишь на раскрытие? — задал я самый болезненный вопрос своему и без того расстроенному татарскому другу. Друг нервно дернул головой и не ответил. Наверное, счел мой вопрос издевкой.
В прошлой милицейской юности я случайно набрел на залежи таких «палок». И не афишируя своего системного ноу-хау, время от времени при помощи раскопок этого «клондайка» разбавлял ими свои провальные отчетные периоды. И вот настало время делиться честно накопленным в прошлом бытии опытом.
— Сколько на твоей земле ЖЭКов и домоуправлений жилфонд обслуживают?
— Не помню. Много, — не счел нужным отрываться от писанины мой друг.
— Это плохо, что не помнишь, ну да ладно. Хочешь прямо завтра срубить месячную норму по раскрытию? — небрежным тоном поинтересовался я.
— Ты не шутишь? — было видно, что Вова очень хочет поверить в сказку.
— Не шучу. Завтра после утреннего развода пару часов потратишь и через неделю пять «палок» на раскрытие выставишь, — пообещал я другу спасение от неминуемой грядущей порки, — Ты только самый большой ЖЭК подбери, туда и пойдешь. Я бы сам с тобой на первый раз сходил, но с утра в Волжский поеду, у меня там на десять часов люди вызваны.
Весь фокус заключался в том, что к перечню статей УК, раскрытие преступлений по которым шло в зачет по линии уголовного розыска, относилась не очень громкая и почти незаметная статья за номером
