тиуновского кабинета, я несолоно хлебавши возвернулся назад.
Глава 13
Оставшись один, я продолжил перелопачивать остальные восемь материалов. Ни на постоянно трезвонящий телефон, ни даже на чай я не отвлекался. Часа через три мозг начал сбоить и тут со стороны кабинета Тиунова сначала загромыхали глухие удары в перегородку, а потом в дверях появился он сам.
— Ты чего трубку не поднимаешь, я же тебе стучал? Там тебя Мордвинцева слышать хочет! — заинтригованный капитан не спешил возвращаться к себе.
Я с облегчением откинулся от надоевшей макулатуры и взял трубку.
— Слушаю, вас! — бодро перебил я томное вдовье дыхание в аппарате.
— Здравствуй, Корнеев! Принесла я коробку, когда зайдешь? — голос Софьи Львовны сегодня был переполнен официальной деловитостью.
Тиунов стоял в проеме двери и, не дослушав разговора, уходить к себе не собирался. Развлекать его своим словоблудием с Мордвинцевой мне не хотелось.
— А до которого часу ты сегодня трудишься? — мне тоже удалось удержать свой голос в рамках делового этикета.
— Я сегодня работаю до девятнадцати, — оказалось, что Софья Львовна иногда умела изъясняться и по-военному.
Будучи человеком сугубо мирной профессии, я сказал ей, что зайду без пятнадцати семь и положил трубку.
— Ты, что, знаком с ней? — заинтересованный Тиунов подошел столу.
— Знаком. Вчера познакомились, — ответил я капитану, — В магазин к ней ходил. Пытаюсь порешать по поводу материала, — указал я на подшивку.
— И что? Как думаешь, получится? — спросил он, сначала потянувшись к лежащему на столе отказняку, а потом, передумав, отдернул от него руку.
— Да откуда же мне знать, работаю, а там как бог даст, — не стал я загадывать, чтобы не сглазить. — Кстати, вы мне пару актов на установку химловушки дайте, не в Советский же мне за ними переться! — вспомнил я о насущном.
Тиунов молча вышел и через минуту вернулся с несколькими типографскими бланками. После чего, напомнив мне про обед, повел меня в их столовую.
В 18–00 я закрыл в сейф донельзя надоевшие бумажки и небыстрым шагом побрел в «Светлану». Я устал. Исправлять чужую тупость и огрехи было тягостно. Для меня было бы намного проще все эти десять материалов самому исполнить с нуля. Но выбора у меня не было и потому приходилось изворачиваться. И из уже засохшего дерьма мамонта лепить что-то не сильно противоречащее действующему законодательству.
Софья Львовна сидела за своим столом и с проворством квалифицированной машинистки что-то выстукивала на печатной машинке. Аппарат у нее был знатный. Электрическая «Ятрань» появилась только в этом году и по праву считалась лучшей в своем классе. Если не принимать во внимание тот грохот, с которым она выплевывала буквы и ее размеры, то чего-то лучшего и желать смысла не имело. Мне бы и самому хотелось такую машинку, но даже в приемной начальника РОВД «Ятрани» еще не было. А у Софьи она была.
Увидев меня, Мордвинцева, как мне показалось, с облегчением прервалась и легко отодвинула гудящую печатно-электрическую громадину на край стола. Аппарат был заботливо расположен на войлочной подстилке и по полировке скользнул как шайба по льду. Я подошел ближе и еще раз с завистью оглядел мечту советского бюрократа. Да уж, грустно подумалось мне, кому-то в этой жизни все, а кому-то все остальное…
Не здороваясь и не вставая со стула, Софья Львовна наклонилась куда-то под стол и достала оттуда обувную коробку с иностранными надписями на ней.
— Там и чек внутри, — немногословная директриса, очевидно, не воспринимая меня за ровню или за сколь-нибудь потенциального кавалера, устало потянулась. И сделала она это не стесняясь, как крестьянка на покосе. Трикотажное платье, и без того не прятавшее рельефа ее груди, совсем уже откровенно облепило богатый бюст вдовы.
Даже при всей накопившейся за день усталости и при полном, поначалу, отсутствии фривольных мыслей, мой организм с готовностью отозвался на эту вероломную провокацию. Вся моя плоть и, особенно крайняя, неуёмно затрепетала.
— Какого номера у тебя очки? — хрипло поинтересовался я у искусительницы, — Четыре с половиной? Или пять?
— Какие еще очки? Не ношу я очков, у меня все нормально со зрением.
— Я про лифчик спросил, — взяв с ее стола коробку и усаживаясь в кресло, уже без иносказаний раздраженно пояснил я.
— Хам ты, Корнеев! — после некоторого раздумья сообщила мне Софья.
— А кто нынче хорош? Что ж тут поделать, коли весь мир таков, — вздохнул я.
Не обращая внимания на ее недружественный выпад, я раскрыл коробку.
Коробка по своей фактуре была подходящей для того, чтобы ее можно было заминировать. Достав чек, я посмотрел на сумму и вернул его Софье, положив ей на стол.
— Ты чек пока спрячь, если все получится, он пригодится, а коробку я заберу.
— Что ты задумал? — полюбопытствовала директриса, — Когда вора найдешь?
Искушать меня грудью она прекратила, но принялась крутить головой, как полярная сова.
— Ты чего, Софа, как курица головой крутишь, тебе, что, начальство холку намылило или у тебя шея болит? — вежливо поинтересовался я, обдумывая, как ловчее зарядить ее коробку и как равномернее расположить в ней пиропатрон, электрическую батарейку, и всю прочую трихомудию.
— Болит! Так болит, что уж лучше бы начальство ее намылило, — буркнула она и было видно, что слова ее ни какое не кокетство, что ей действительно больно.
Нарисовался дополнительный шанс хоть как-то расположить к себе эту недружественно настроенную заявительницу. Проявить, так сказать, по отношению к потерпевшей гражданке живое человеческое внимание и заботу. Поймаю я этой золушке крадуна ее туфель или нет, тут еще бабка надвое сказала. А то, что без качественного встречного заявления гражданки Мордвинцевой я проблемный отказной никак не разрешу, вот это я знаю точно. Да и чего уж там, кроме всего прочего мне просто очень хотелось потрогать Софью Львовну руками. Хотя бы за плечи и шею. Тем более, под таким невинным и вполне благовидным предлогом.
Поднявшись с кресла, я зашел к ней за спину и, положив руки на плечи, начал аккуратно разминать воротниковую зону. Сначала Софья было дернулась, потом замерла, а уже через полминуты расслабилась. Несмотря на официальный статус вдовы, вдовий горб у нее пока что отсутствовал. Но мышцы, отвечающие за кровоснабжение шеи и головы, были каменными.
— У тебя ведь сейчас не только холка, у тебя, наверное, еще и голова болит?
— Болит, — подтвердила Мордвинцева, терпеливо перенося ощущения, которые, как я точно знал, сейчас у нее были по-настоящему болезненными.
— Потерпи несколько минут, скоро легче станет! — продолжал я нагонять ей кровь от плеч и позвоночника в шею, а далее к голове. — И расслабься, я
