Поведение бывшего не укладывается в голове. Сам решил привезти, предложил забрать послезавтра, еще и дружбу какую-то приплел. Бред какой-то.
Наконец, вся семья собирается за столом. Дедушка, как всегда, сидит во главе, справа от него бабушка и я, а слева мама и Алена. В редких случаях напротив деда сидел Леша.
— Ну что, Танюшка, развелась? — зычно спрашивает дед, накладывая себе две котлеты, игнорируя наши недовольные взгляды и такие же котлеты на пару.
Недавно врач порекомендовал сократить количество жареной еды из-за проблем с желудком, но дед сопротивляется. Я киваю на его вопрос, и дедушка, довольно хлопнув в ладоши, поворачивается к маме:
— Тогда отметим. Верунь, неси наливку, хряпнем под горяченькое.
— Какая наливка, — строго говорит бабушка, — нашел праздник.
— Когда избавляешься от такого как Сомов — это праздник почище свадьбы. Вера, — настойчиво обращается к маме, — наливка.
Мама не двигается с места, продолжая невозмутимо накладывать себе салат, ожидая окончательного вердикта в споре между старшим поколением Казанцевых.
— Какого такого? — прищуривается бабушка.
— Оболтуса рукожопого.
Мы с Лелей прыскаем от смеха. Откуда дед Вася в своем почтенном возрасте знает такие слова?
— Чего смеетесь? Я разве неправду сказал? — дедушка хмурит кустистые седые брови. — Я его один раз попросил с крышей помочь, у меня тогда спину прихватило, так он мне чуть весь сарай не развалил. А лопату вообще в руки давать боялся. Думал, возьмет не той стороной еще голову себе оттяпает, а я отвечай. Так что, — дедушка несильно бьет кулаком по столу, — хочу наливки. Я ее для особого случая берег.
Бабушка закатывает глаза, в которых сверкают веселые искры, и говорит, так же ударив по столу:
— Старый, не наглей. Развод — не особый случай.
— А я говорю, особый, — дед притворно надувает губы и обиженно говорит. — И я не старый. Я еще ого-го.
Вообще-то дедушка прав. Он — еще какой ОГО-ГО. В свои шестьдесят семь выглядит гораздо моложе. Статный и пышущий здоровьем он даст фору многим сорокалетним мужикам. Это бабушка у нас хрупкая как фиалка. Правда, терпеть не может это сравнение.
Не скрывая улыбки смотрю на родных, не переставая закидывать в себя вкусности со стола. Я так соскучилась по препирательствам бабушки и дедушки, которые всю жизнь подтрунивают друг над другом, по невозмутимому лицу мамы, наблюдающей за этим. По беззаботному смеху и легкости в душе.
В сердце зреет ком счастья, готовый взорваться и заполнить все вокруг солнечным теплом.
— Мам, неси наливку, — громко объявляю я, — повод есть, но не тот о котором говорит дедушка, — на меня устремляется четыре пары удивленных глаз, и я набираю в грудь побольше воздуха, — я беременна.
Секундные замешательство и недоумение сменяются радостными криками, поздравлениями и объятиями. Мама тут же срывается за вожделенной дедом наливкой.
— Захвати вишневый компотик для Танюшки, — кричит бабушка вслед.
Вокруг меня начинают носиться, будто я новогодняя елка. Кто-то подкладывает еду, кто-то целует в макушку, кто-то щиплет за щеку. В глазах рябит от этой кутерьмы, словно перед лицом взорвали фейерверк: то тут, то там вспыхивают разноцветные искры.
Появляется мама, нагруженная не только наливкой и компотом, но и какими-то вареньями-соленьями. Подскакиваю, чтобы помочь, но сильные дедушкины руки пригвождают к стулу.
Когда часть зимних запасов занимает свое место на столе, начинается бомбардировка.
— Тат, какой срок? — спрашивает сияющая Алена, откусывая соленый огурчик.
— Приблизительно два с половиной месяца.
— И ты молчала, — бабушка укоризненно качает головой.
— Ба, я только сегодня узнала. Я к Гале с болями обратилась. Во вторник пойду на прем и потом все расскажу.
— А недоумок твой в курсе? — вдруг спрашивает дед.
Замираю с вилкой у рта и кошусь на Лелю. Она ловит мой взгляд и задумчиво прищуривается, прокручивая в голове весь наш разговор. Моя заминка помогает ей вспомнить, что было два с половиной месяца назад, и хитрая улыбка расплывается на лице.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Сестра слегка кивает, давая понять, что я могу сказать правду, она в любом случае меня поддержит. Откладываю прибор и с трудом проглатываю кусок котлеты.
Что-то в горле пересохло. К чему бы это?
— Недоумок в курсе, — от волнения голос немного садится, и я делаю глоток любимого компота, оттягивая нелицеприятное признание. — Но, возможно, отец не он. Более того, я на это надеюсь.
Тишина длится от силы пару секунд, а затем со всех сторон начинают сыпаться вопросы. Кто он?.. Что он?.. Как он?.. Где он?.. Не успеваю и рта раскрыть.
— Хватит! — громко прерывает всех Алена. — Если Тата захочет, она расскажет. А сейчас поумерьте любопытство и приостановите словесную бомбардировку. Танюшка побледнела вся.
— Ох, — мама всплескивает руками, — и правда. Дочь, ты извини, — мама тянется через стол и накрывает мою ладонь, — сама знаешь какие мы любопытные. Если не хочешь, можешь не говорить, главное не волнуйся.
Рассказываю вкратце историю знакомства с Владом, упуская большую часть деталей. Слишком уж они интимные.
— Это ведь было не из мести? — настороженно спрашивает мама.
Если бы это было так, уверена, она бы сильно во мне разочаровалось.
— Нет, мам. Просто… — подбираю слова, чтобы правильно описать свои чувства, — когда мы столкнулись с Владом, меня будто шаровой молнией ударило. Не могла выкинуть его из головы. А потом Сомов без лишних предисловий объявил — развод, — я опускаю глаза, сосредотачиваясь на одинокой помидорке в моей тарелке и часто хлопаю ресницами, прогоняя слезы. — Я столько боролась за финансовое благополучие нашей семьи, что сил побороться за саму семью уже не осталось. Что-то надломилось внутри, а Влад оказался рядом.
Над столом повисает гнетущая тишина. Все пытаются осмыслить и принять мои слова. Надеюсь, я их не разочаровала, ведь нас с Лелей не так воспитывали. Измена неприемлема будь то любовь или дружба. Прошли чувства — объяснись с человеком, но не смей делать гадости за спиной.
Я прекрасно понимаю, что оправдаться перед близкими и перед собой детской фразой «Лешка первый начал» — глупо.
— Ой, ну вся в мать, — бурчит дедушка, разрывая гнетущее молчание.
Фраза прозвучала абсурдно, ведь я приемная. Но мысль об этом как зародилась, так и умерла, не успев сформироваться до конца. Я не воспринимаю этих людей чужими. Они моя единственная любящая семья. Другой я не знала.
— Эм-м… Дедуль, что имеешь ввиду? — спрашивает Алена.
Да, мне бы тоже хотелось узнать ответ.
— Влюбилась без памяти с первого взгляда, — дедушка досадливо взмахивает рукой и тянется к наливке. Разлив по стопкам, опрокидывает в себя и закусывает огурцом, устремляя задумчивы взгляд в окно.
— Не то, чтобы с первого, — оправдывается мама, — просто я долго не обращала на него внимание. Вообще ни на кого, если честно. Вся в учебе была. Саша в параллельном классе учился и жил недалеко от нас. Он меня от местной шпаны как-то спас, и я взглянула на него другими глазами.
— Каждый день стал ее провожать до дома, — недовольно говорит дед, — я думал — погуляют и разойдутся, пока не увидел, как они целуются, — мама недовольно поджимает губы, но молчит, а глава семейства, выпив еще наливки, продолжает рассказ. — Мы Вере запретили с ним видеться, а она сбегать начала.
Ничего себе, какие подробности. Оказывается, наша мама была бунтаркой. Мы никогда не слышали, что первой любовью мамы был не Иван — ее муж, а кто-то другой.
— Саша, не сделал ничего плохого, и я до сих пор не понимаю, чем он вам не угодил, — с обидой говорит мама.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Вер, его мать была алкоголичкой, — в разговор вступает бабушка.
У меня складывается ощущение, что про нас с Лелей забыли, а мы сидим как мышки и впитываем новую информацию.
— И что? — восклицает мама. — Это делает его плохим человеком? Если бы он был тем хулиганом, которым вы его называли, не стал бы он защищать меня от тех парней. Когда его мама замерзла на смерть, вы не разрешили мне его поддержать. И попрощаться тоже, когда его отец забирал в Москву.
