А Сара Коннор в ближайшей клумбе не прячется?
В салоне Ренджа чисто, приятно пахнет кожей и комфортно от работающего кондиционера. Удобнее устраиваюсь на сидении, надеясь, что Леша в тишине довезет меня до вокзала и больше я его не увижу. Но надежды рушатся, как только бывший встраивается в поток машин.
— Тань, ты уверена, что ребенок не мой?
Тяжело вздыхаю. В первую очередь ребенок мой и точка. Мне не нужны алименты или другие подачки. Уверена, справлюсь сама. Зачем мусолить этот вопрос?
Бросаю на Алексея быстрый взгляд. Аккуратно уложенные светлые волосы, нос с горбинкой, ямочка на гладко выбритом подбородке, тонкие губы. Очень привлекательный мужчина. Серые брюки и белая рубашка идеально отглажены. Интересно, кто постарался — мама или любовница. Ни за что не поверю, что он сам взялся за утюг.
Не могу понять, что за человек сидит рядом со мной. Леша больше не тот веселый и беззаботный парень, с которым я познакомилась. Не тот мужчина, с которым я жила. Что-то изменилось. Взгляд стал более серьезным. А отказ подвезти мать ради разговора со мной — это что-то за гранью фантастики.
Машина плавно тормозит на светофоре, и Леша переводит на меня вопросительный взгляд. Точно, надо же ответить.
— Нет.
— Тогда может попробуем…
— Не попробуем, Леш, — обрываю раздраженно, — не получится склеить то, что мы разрушили. Давай спокойно разбежимся без скандалов и упреков.
Складывается ощущение, что моя беременность подкорректировала Сомову память. Предлагает наладить отношения, совершенно забыв про свою Елену.
— Танюш, я не собираюсь ссориться, — мягко говорит Сомов, — я хочу участвовать в жизни малыша.
Как же убедить бывшего оставить меня в покое?
Его ребенок или нет, я не хочу, чтобы Леша присутствовал в моей жизни. За ним тянется эмоционально-тяжелый прицеп в виде Антонины. Если она продолжит меня донимать, я не уверена, что не окажусь в психушке или тюрьме. Так и слышу: ты неправильно пеленаешь, не тем кормишь, не тому учишь. Аж ледяной озноб побежал по спине.
— Леш, — вздыхаю тяжело, — с большей вероятностью он не твой.
— А чей? Байдина?
Кашляю, поперхнувшись воздухом.
— Что за бред? При чем здесь Антон Николаевич? — спрашиваю хрипло.
— Ты осталась там работать, хотя недолюбливала начальника, — Леша протягивает мне бутылку воды, и я с жадностью припадаю к горлышку. — А еще я как-то заезжал к тебе, но Люда сказала, что ты с Байдиным уехала и добавила, что вы часто запираетесь у него в кабинете.
— Нашел кого слушать. По ее мнению, если мужчина и женщина остались наедине дольше минуты — значит между ними что-то есть.
Замечаю впереди перекресток, на котором надо свернуть к автовокзалу, и облегченно откидываюсь на сидении, прикрыв глаза. Почти приехали, осталось чуть-чуть потерпеть.
Жду, когда меня поведет в сторону на повороте, но что-то слишком долго мы до него едем и скорость не сбавляем.
— Ты проехал перекресток, — замечаю раздраженно, распахнув глаза.
— Довезу до поселка.
Инициатор, блин. Чтобы раньше допроситься отвезти меня к маме, приходилось уговаривать несколько дней. Потом вставать ни свет ни заря, чтобы, не дай бог, не остаться там ночевать. Видите ли, ему не нравится сельская жизнь, и дед заставляет помогать по хозяйству.
— Так между вами ничего нет? — невозмутимо спрашивает Леша.
— Никогда не было и сейчас нет, — отвечаю устало.
— А почему ты не уволилась? — продолжает настаивать. — Ты говорила, что он некомпетентный начальник и отвратительный человек. Что изменилось?
В голосе бывшего начинает проскальзывать раздражение, и я напрягаюсь. С каждым вопросом ожидаю, что Леша взорвется и начнет скандалить. Вообще удивительно, что он так долго спокоен.
Заставляю себя не нервничать, делаю несколько глубоких вдохов и говорю ровным голосом:
— То, что он это признал и попросили о помощи. Пока я помогала ему втянуться в работу, поняла, что шеф не тупой, он намеренно саботировал работу, которую навязал отец. И у него была идиотка с ипотекой, — указываю на себя пальцем, — которая тряслась за свою должность. Сейчас все изменилось: если мне приходится задерживаться в офисе, то это оплачивается, и работу домой беру только по собственной инициативе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Замолкаю, чтобы перевести дух. Мы так долго не разговаривали приблизительно полгода.
— Тогда кто отец, Тань? — Леша поджимает губы и стискивает челюсть, бросая на меня быстрый взгляд.
Устремляю взгляд на проплывающий пейзаж и молчу, потому что не вижу смысла отвечать. Леша не знает Влада. Я и сама не знаю Влада. И никогда его больше не увижу, хоть сердце отчаянно не желает принимать эту истину.
Остаток пути проходит в напряженной тишине, и как только Рендж тормозит у родного забора, я тут же покидаю салон. Прежде чем захлопнуть дверь, ловлю умоляющий Лешин взгляд. Ему почему-то важно услышать ответ.
— Это случилось в командировке. После того как ты сказал, что мы подадим на развод.
Леша облегченно выдыхает, словно информация, что мой любовник живет в другом часовом поясе что-то изменит. Словно расстояние сможет стереть факт измены и увеличить Лешины шансы на отцовство.
Если бы все было так просто.
— Тань, — Леша выходит следом, и я готова застонать от его настойчивости, — давай хотя бы попробуем остаться друзьями. Если тебе что-нибудь понадобится ты всегда сможешь обратиться ко мне за помощью. Ты хорошо меня знаешь.
Вот именно. И это говорит в пользу того, чтобы внести номер в черный список.
— Леш, чего ты хочешь? — пристально вглядываюсь в его глаза. — Последние месяцы мы почти не общались. Каждый был занят только собой, если это не касалось оплаты счетов. Почему сейчас ты так рвешься наладить отношения?
— Лена помогла мне понять, что я поступал с тобой некрасиво…
Низкий поклон любовнице. Вспомнил-таки про нее.
— … Она познакомила меня с одним человеком, он помог мне измениться, стать мужчиной…
Господин Станиславский, простите за плагиат, но… НЕ ВЕРЮ!
— …который берет ответственность за свои поступки. Я был плохим мужем, но хочу попробовать стать хорошим другом. И если ребенок от меня — участвовать в его жизни.
Впадаю в ступор. Каким еще другом? Кто промыл ему мозги?
Леша пользуется моим замешательством, нежно обнимает за талию и целует в уголок губ.
— Подумай над этим, хорошо? — мягко шепчет, заправляя прядь за ухо и гладя по щеке. — Давай я заберу тебя в воскресенье.
Отстраняюсь, сбрасывая оцепенение и руки бывшего.
— Не надо, Леш. Я сама доберусь.
16
— И что это было?
Не успеваю закрыть калитку, как ко мне подходит хмурая Алена.
— И я рада тебя видеть, сестренка, — улыбаюсь и распахиваю объятия, в которые тут же попадает рыжий вихрь.
Алена отстраняется, продолжая сверлить меня взглядом и требовать ответа.
— Я не знаю, Лель, — отвечаю с тяжелым вздохом. — Где все?
— На огороде, тебя только через час ждут. Меня сегодня не дергали, но я вызвалась приготовить обед.
— Пойдем, помогу, — беру сестру под локоть и подталкиваю к дому.
— Тань, ты от темы-то не уходи, — Леля послушно топает за мной, но допрос прекращать не собирается. — Ты его простила?
— Нет. Он просто подвез.
— Если Сомов сюда приехал, то все совсем не просто.
Я с ней полностью согласна, и знаю одну из причин его внезапной заботы, но пока не хочу говорить. Соберемся за столом, и объявлю о своей беременности. Надеюсь, родственники хорошо воспримут эту новость.
Переодевшись в домашнюю одежду, которую храню здесь, иду на кухню, где уже витают запахи еды. Желудок начинает урчать, намекая, что утром в него упало слишком мало, а питаться теперь надо за двоих.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Встаю рядом с Лелей, доставая нож и разделочную доску. Как в старые добрые времена. Она чистит картошку — я режу.
Пока готовим и накрываем на стол, болтаем о всякой ерунде. И я очень благодарна, что сестра больше не спрашивает о Сомове, потому что не знаю, что отвечать.
