Освальд, этот туды ж, растуды ж! – знаток человеческих душ, ухмылялся, покручивая длинный ус, и меч в ножны прятать не спешил. Гаврила тоже демонстративно поигрывал булавушкой. И пленник действовал.
Рука туда, рука сюда. Рычаг, еще один... В утробе «раумбота» – где‑то под палубой – ожили, заработали мощные двигатели. Катер пробила мелкая дрожь. Бурцев ногами почувствовал усиливающуюся вибрацию. Почувствовали и остальные. Заволновались, занервничали. Заоглядывались. Ну да, непривычно, небось, на «железной ладье» кататься. Придется привыкать.
Он выглянул из рубки. Есть! За кормой вскипела, взбурлила вода. «Раумбот» дернулся, заскрежетал. Двинул носом и бортом вдоль разукрашенной галеры дожа, ломая «Буцентавру» весла и соскребая позолоту с резных деревянных боков.
– В сторону! Правь в сторону, – заорал Бурцев.
Немец навалился на штурвал. Катер отвернул, наконец, от «Буцентавра». Направился к широкому судоходному проливчику в песчаной косе, за которой маячило открытое море. Прибавил скорости. Хорошенько так прибавил...
С берега кричали и стреляли. Да видно, плохо целились фашики: пули пошли выше.
Впрочем, Бурцев не отвлекался на выстрелы. Бурцев внимательно следил за руками пленника. Тут дело такое: учиться, учиться и учиться... Одно ведь дело – догадываться, как водить немецкие военные катера, и совсем другое – видеть воочию, как это происходит.
Два года назад он вот так же, наблюдая за суетливыми движениями унтерштурмфюрера СС Отто Майха, постигал искусство управления легким танком‑разведчиком. Наука пригодилась: сам потом водил бронированную немецкую «Рысь» в атаку на Дерптскую базу.
Бурцев следил. И запоминал. И радовался... Тому, что управлять «раумботом» не сложнее, чем танком.
Угнанный катер демонстрировал потрясающие ходовые качества и превосходную маневренность.
Гаврила и Освальд маячили за спиной пленника с оружием наизготовку. Джеймс тоже приглядывал за фашиком. Из рукава брави выглядывал нож‑кольтэлло.
И немец у штурвала вел себя смирно.
Глава 62
Все шло как надо. Даже лучше чем.
Они благополучно миновали песчаную косу и двигались теперь мимо редких прибрежных отмелей и скалистых островков. К пугающей вибрации под ногами и весьма приличной, по морским меркам, скорости народ понемногу привыкал. Креститься, по крайней мере, ребята перестали, бормотать молитвы под нос – тоже. Занялись делом. Избавились от трупов. Спихнули за борт лошадиную тушу. Отдраивали заляпанную кровью палубу.
Да, все шло как надо. Успокаивало, усыпляло...
Венецианскую лагуну уже почти не было видно. Таял в слившейся воедино синеве спокойного моря и безоблачного неба одинокий перст – колокольня‑маяк на площади Сан‑Марко.
– А что это вон там, Джеймс? – спросил Бурцев у брави.
И присвистнул, не дождавшись ответа:
– Ох, ни хрена ж себе!
Прямо по курсу виднелись два старых корабельных остова. Дырявых, как решето. Тоскливых, как глаза ипохондрика.
– Опасное местечко, – Джеймс хмурился. – Суда здесь часто бьются о скалы и садятся на мель.
Ну, парусники – может быть. Но вряд ли эта участь угрожала «раумботу» цайткоманды. Пленный немец вел катер уверенно, не сбавляя скорости. Судно подчинялось малейшему движению штурвала. Славный кораблик...
– Что это за посудина, а, моторист? – поинтересовался Бурцев.
– Новейшая разработка, – уныло пробубнил парень в черной куртке и с фингалом под глазом.
Голос был бесцветным, напрочь лишенным эмоций.
– А поподробнее?
– Гибрид катеров серии «R» и «S», – покорно доложил немец. – Переоборудованный «раумбот» со скоростными данными «шнельбота». Имеется грузовой отсек...
«Говорит, блин, как зомби», – поморщился Бурцев. Кажется, эсэсовца здорово напугали. Не отошел еще...
– Водоизмещение сто тонн, – продолжал пленник. – Три дизельных двигателя. Суммарная мощность шесть тысяч лошадиных сил. Максимальная скорость хода тридцать девять узлов.
Однако! Это ж получается больше семидесяти километров в час! Ну прямо гоночная скорость для водного транспорта‑то.
– А топлива хватит, чтобы пересечь Средиземное море?
– Еще останется.
– Точно? А то ведь за вранье и по ушам схлопотать можно.
– Я не вру. Мы подготовили катер к длительному походу. Только ждали приказа.
Да, не врал. Так не врут. Моторист готов был сейчас отвечать на любые вопросы.
– Ваша боевая задача? Куда собирались отплывать? Зачем?
Задумчивое молчание...
– Слышь, не упрямься, а? – устало вздохнул Бурцев. – Смысла все равно нет. Мы ведь перероем капитанские бумаги, перетрясем корабельный журнал до последнего листочка.
Немец не произнес ни словечка. Насупился, набычился, надулся, как лягуха, – и молчок.
– Какой‑то ты все‑таки непоследовательный, парень. – Бурцев принялся шарить по рубке. Пленник, косясь, наблюдал за ним. – Вызвался в помощники – так помогай до конца, будь любезен. Ага, вот оно...
Под штурманским столом обнаружился запертый ящик. Не ящик прямо – целый сейф. Небольшой, правда. И не так уж чтоб очень крепкий. Зато с хитрым кодовым замком.
– Здесь, да?
Немец отвел взгляд.
– Значит, здесь. Как открыть?
– Я не знаю кода, – отмазался немец. – Из всей команды только капитан...
– Понял. Ладно, фиг с ним с кодом – обойдемся. – Бурцев повернулся к Гавриле: – Алексич, будь другом, шарахни‑ка булавушкой по этому замочку пару разиков.
Хватило одного.
Гаврила ухнул. Булава грохнула. Ящик открылся. Развалился, если уж быть более точным.
Из‑за искореженной дверцы Бурцев извлек пухлый планшет с документацией, кучу карт и три увесистых гроссбуха: судовой, или, вернее, шканечный, поскольку речь идет о военном судне, журнал; машинный журнал и журнал радиосвязи.
– То‑то же, помощничек, – Бурцев бросил на пленника насмешливый взгляд. – Ну, так что, нам читать или сам все расскажешь?
– Расскажу, – моторист «раумбота» обреченно, даже как‑то демонстративно обреченно вздохнул.
Немец тупо пялился перед собой и говорил прежним – бесцветным, пришибленным каким‑то голосом. Монотонным, убаюкивающим. И всё же что‑то неуловимо менялось в облике пленного. Перемены эти постепенно проступали на бледных губах слабой, едва заметной усмешкой. Отстраненной, безумненькой такой, жутковатенькой улыбочкой. «С ума он сходит, что ли?» – изумился Бурцев. Даже испугался немного. Только сумасшедших на борту им сейчас не хватало!
– Мы должны были обогнуть Апеннины, войти в Тибр и держать курс на Рим...
О как! Все пути, значит, ведут в Рим. И водные в том числе. Но зачем туда понадобилось немецкому «раумботу»?
– Вам что, назначена аудиенция у папы? Цайткоманда вступает в переговоры с Римской католической церковью?
– Нет. У нас была иная задача.
– Иная? Взять Рим штурмом?
– Уничтожить Рим, – спокойно ответил пленник. – Ну, и кое‑что еще...
Ну, точно, блин, сбрендил фашик!
– Не смеши, парень. Вашей лоханке, конечно, не составит труда потопить в морском бою любое здешнее судно или развалить какое‑нибудь островное рыбацкое поселение, но Рим это все‑таки Рим. 37‑миллиметровой пушки на носу и кормового зенитного пулемета маловато будет, чтобы сровнять с землей такой город. Или... Или, может быть...
Бурцев глянул на Джеймса. Папский брави говорил ведь о готовящейся атаке на Рим. Говорил и о том, что Хранителей Гроба привлекла тамошняя платц‑башня. А еще говорил...
Шпион и киллер Святого Престола был сейчас бледнее немца. Испарина на лбу, подрагивающая сталь кольтэлло в руке... Джеймс ловил каждое слово пленника. Прищуренные глаза сверлили спину человека за штурвалом.
...еще брави говорил, будто немцы замыслили раздолбать Рим, смести на фиг Вечный Город неким чудо‑оружием. Блин, а если пресловутое вундер‑ваффен – это и не сказка‑страшилка вовсе, а объективная реальность?! Но как? Ведь катер... Всего лишь одинокий катерок с пушкой и пулеметом... да, быстроходный, да вместительный...
Вместительный!
– Что у вас в трюме?! – севшим от волнения голосом спросил Бурцев.
Немец снова медлил с ответом.
– Давай валяй, чего там. Раз уж помог нам угнать эту посудину из венецианского порта...
– Помог, – согласился немец. – Чтобы вы не сделали этого сами.
Новая загадка!
– Чего? Чего не сделали?
Нехорошая какая‑то нервная усмешка на устах эсэсовца становилась все явственнее. Вообще‑то, не улыбаются так сломленные предатели. Бурцев встревожился. Моторист походил на запуганного пленника все меньше и меньше. «Тянет время! – вдруг понял он. – Отвлекает внимание на разговоры! Специально тут гнилой базар развел, чтобы... Чтобы что?»
– Чтобы слишком далеко не уплыли...
Мля! Да на что этот тип намекает, в конце‑то концов?!
А немец уже скалился не таясь – открыто, с издевкой. Правда, не смотрел при этом ни на кого. Застывший взгляд его так и прилип к стеклу капитанской рубки. Глаза горели фанатичным блеском. Парень был в диком экстазе. Полундра! Псих за штурвалом! Вот оно, блин, настоящее вундер‑ваффен Третьего Рейха!
