На прощание мне довелось услышать почти беззвучный вздох облегчения, который вырвался у Юлии. Еще бы! Ей удалось отстоять имущество, которое она привыкла считать своим. Так и надо. А я мог отправляться на ближайшую свалку за полной ненадобностью.
Между мною и остальным миром вырос тогда прозрачный, но непроницаемый барьер. Действительность больше не имела ко мне отношения, она осталась где-то далеко, и это было не так уж скверно. Во всяком случае, я наконец-то перестал чувствовать что бы то ни было.
Юлия позвонила через неделю. Просила не обижаться, предлагала встретиться, но я вежливо отказался. Потом она звонила еще несколько раз, сетовала, что я ее не навещаю. Я не радовался этим звонкам, но и не бросал трубку. С деланым дружелюбием отвечал, что у меня сейчас нет времени, – может быть, на следующей неделе или через месяц. Ее голос больше не вызывал у меня никаких эмоций; я не понимал, что хочет от меня эта чужая женщина. Какого черта привязалась?
Но я так и не собрался купить себе видеодвойку. Мне и думать-то о ней тогда было тошно. А полгода спустя, в один из пасмурных ноябрьских дней, мне приснился сэр Джуффин Халли, и моя здешняя жизнь закончилась раз и навсегда.
Я одним глотком допил кофе и пошел бриться. Решил обрушиться на Юлию внезапно, как преждевременная кончина, без всяких там предупреждений по телефону. Мало ли, какие отговорки у нее найдутся, а мне требовалось попасть в ее гостиную, всего на несколько минут. И тогда – сюрприз, сюрприз!
Надо сказать, при этом я не испытывал ничего, похожего на жажду мести. Мною руководили холодное любопытство и какая-то неконтролируемая безжалостная веселость, немного пугающая даже меня самого. Я собирался хорошо развлечься, а мое таинственное второе сердце твердило, что я поступаю правильно. Дескать, так и надо. Не знаю, какими принципами руководствовалась эта загадочная мышца – уж у нее-то точно не было никаких счетов с Юлией, поскольку в период упадка нашего романа я вполне обходился одним-единственным сердцем, как все нормальные люди.
Я привел себя в полный порядок. Тщательно оделся, подверг геноциду щетину на подбородке, волосы собрал в хвост – отличная, стильная молодежная прическа получилась, все восьмиклассницы мои!
Вдоволь налюбовавшись на свое отражение, я вышел на улицу. Возвращаться домой я больше не собирался. О том, что мои поиски трамвая на Зеленой улице могут закончиться полным провалом, и думать не хотелось. Впрочем у меня имелись все основания для оптимизма: Махи сказал, что со мной все будет в порядке, значит, и рассуждать не о чем.
На шестой этаж я поднимался пешком. Вдруг обнаружил, что лифты больше не вызывают у меня доверия. Это было довольно странно, но я уже успел усвоить, что к собственным причудам следует относиться уважительно. Просто так, ни с того, ни с сего блажь не находит.
Отдышавшись, я нажал на кнопку звонка. Мне было весело, – пожалуй, даже чересчур. Но я всегда был не дурак перегнуть палку.
Юлия открыла дверь и застыла на пороге, теребя ворот клетчатой домашней блузы, словно бы не могла сообразить, как следует поступить: застегнуться ли наглухо, от греха подальше, или оставить все как есть. Остановилась на втором варианте – вот и умница.
Моя улыбка потеплела. Оказалось, что мне чертовски приятно ее видеть. Поганые воспоминания больше не имели значения. Но это никак не повлияло на мои намерения. В Ехо должна была отправиться именно та коллекция, которую собирал я сам: мои любимые киноленты и какая-то фигня, купленная случайно, и те фильмы, которые я так и не успел посмотреть. Только это имело значение, так было правильно – это смутное понятие все чаще и чаще фигурировало в моих сумбурных ощущениях. Среди многоголосого хора, вечно бормочущего что-то в узких переулках моего сознания, появился новый солист. В отличие от своих коллег, он не ведал сомнений.
– Ты изменился, – наконец сказала Юлия.
Кажется, она тоже была рада меня видеть, но что-то мешало ей обрадоваться по-настоящему. Ну да, все правильно – сегодня ее навестил сэр Макс из Ехо, а с этим господином Юлия никогда не была знакома.
– Изменил прическу, вот и все, – объяснил я. – К тебе можно или не очень? Я ненадолго.
– Да, конечно.
Она посторонилась и дала мне войти. Я извлек из кармана пальто маленький сверточек.
– Опять какой-то дурацкий чай. Такой мы с тобой, кажется, прежде не пили.
– Да, действительно, – она растерянно крутила гостинец в руках. – Пошли на кухню, я его приготовлю. Ты больше на меня не обижаешься, да?
– Я уже очень давно не обижаюсь, – искренне сказал я. – Если честно, я уже почти забыл, почему вообще должен на тебя обижаться. Так что все в порядке.
Юлия отправилась на кухню, а я задержался в гостиной, возле новенького стеллажа, на многочисленных полках которого нашлось место телевизору, видеомагнитофону и огромному количеству кассет. Незадолго до того, как меня выперли из этого рая, их было около сотни. Теперь, наверное, больше, но ненамного, это уж точно. Юлия – девушка экономная, не станет тратиться на всякую ерунду.
Я аккуратно вынул штепсель из розетки, отсоединил провода. Теперь стеллаж с аппаратурой был готов в любой момент скрыться между большим и указательным пальцами моей левой руки. Но это могло подождать. Сначала я собирался спокойно выпить чаю в обществе милой девушки. Теперь Юлия снова вызывала у меня – не страсть, конечно, но вполне искреннюю симпатию. Что же касается «калькулятора» в ее головке – какое мне дело до проблем обитателей этого странного, давно уже чужого Мира? Им, как я теперь понимаю, несладко живется.
– Иди сюда, Макс, здесь уютнее, – позвала из кухни Юлия.
Я послушно пошел к ней. Чайник уже стоял на плите, она деловито открывала мой пакетик с чаем. На столе сидела маленькая белая крыса, вернее, еще крысенок.
– Что, обзавелась новой подружкой? – спросил я.
Юлия тут же спрятала зверька в нагрудный карман своей клетчатой блузы, словно за мной водилась привычка ими питаться.
– Эта маленькая девочка боится чужих, – поспешно объяснила она.
– И правильно делает, – одобрительно кивнул я. – Мы, чужаки, – тот еще подарочек. Ну что, рассказывай, какие у тебя новости.
Юлия начала обстоятельно рассказывать, я слушал ее краем уха. По всему выходило, что она в полном порядке, хотя мое продолжительное отсутствие пока не привело к созданию очередной «ячейки общества». И зачем тогда, спрашивается, было затевать всю эту кутерьму?
Чай был так себе – не слишком хороший. Впрочем, может быть, я просто отвык от вкуса нормального чая. Выпив одну чашку, я вдруг понял, что с меня хватит. Во-первых, мне было немного скучно. Во-вторых, я никак не мог поверить в реальность происходящего. Больше всего мы смахивали на героев сто восьмидесятой серии какого-нибудь тупого телесериала о любви. А в-третьих, Юлия косилась на меня как-то уж больно подозрительно. Конечно, она очень хорошо знала прежнего Макса. Неудивительно, что я ее настораживал.
– Я пойду, ладно? – сказал я.
– Ладно. – Она нахмурилась, а потом спросила: – А почему ты вообще решил зайти?
– Не знаю, – соврал я. Но потом решил сказать хоть что-то, похожее на правду: – Наверное, чтобы попрощаться.
– Ты куда-то уезжаешь?
– Что-то в этом роде, – я пожал плечами. – Да, пожалуй, уезжаю.
– Ладно, тогда давай прощаться. Спасибо, что зашел.
Юлия говорила таким тоном, словно это я, подлец, ее бросил, да еще и серебряные ложки из буфета уволок.
Мы вышли в гостиную. Она шла впереди, а я следом. Проходя мимо вожделенного стеллажа с видеоаппаратурой, я исполнил свой коронный номер. Одно-единственное едва заметное движение левой рукой, и громоздкое спорное имущество исчезло в моей пригоршне. Ограбление свершилось мгновенно и совершенно бесшумно, Юлия даже не обернулась.
– Прощай, милая, – сказал я, переступая через порог.
Видимо что-то неладное творилось с моей физиономией. Во всяком случае, Юлия испуганно отвела глаза и благоразумно отступила назад. Но я дотянулся до нее и нежно поцеловал в кончик носа. Всю жизнь мечтал узнать, что именно испытывал сэр Иуда Искариот в момент своего исторического поцелуя. Судя по всему – огромное удовольствие.
Вниз я спускался пешком. В глубине души надеялся, что Юлия пулей выскочит на лестничную площадку, чтобы поведать мне и всему человечеству о своей утрате. Более того, я, кажется, очень на это рассчитывал. Предвкушал поток абсурдных обвинений и с удовольствием представлял себе, как предложу ей вывернуть мои карманы и проверить – вдруг пропавший стеллаж действительно там обнаружится?
Но я так и не дождался представления. Бедняжка то ли грохнулась в обморок, то ли принялась звонить стражам порядка. А может быть, решила, что все – суета сует и томление духа, уселась в «лотос» и забормотала подходящую к случаю мантру? Никогда заранее не знаешь, как поведет себя человек, столкнувшийся с необъяснимым.
