— Какой удар? — не понял я.
— Я его называю «Большая мышь». Это игла с металлической нитью, двадцать-тридцать сантиметров. Ее можно запустить с большой скоростью и точностью. Когда она попадает в цель, ей в хвост ударяет молния. Затем бах, взрыв, — он изобразил его руками и посмотрел словно лектор на студента. — Игла всегда находит цель.
— А почему «мышь»? — не понял я.
— Игла пищит, перед тем как выстрелить. Пи-и, пи-и, вот так, — он внимательно смотрел на меня секунд десять. — Я тоже думал, что это должно сработать против твоего доспеха.
Чейз полез во внутренний карман черной дубленки и вынул небольшую продолговатую коробочку. Нажал кнопку сбоку, и крышка автоматически откинулась. Внутри лежала блестящая длинная игла, за которой следовала такая же блестящая тонкая нить.
— Мой Джерри, — сказал он, большим пальцем закрывая крышку и убирая коробочку обратно во внутренний карман. — Никто еще не выжил, когда подобная техника попадает в тело и очень немногие пережили, получая ранение в конечности. Их просто отрывает.
— Никогда не слышал о подобном, — мне стало как-то неуютно.
— Потому что техника сложная. Нужна концентрация, сила и знание. Мой клан продает ее за десять миллионов долларов.
— И что, покупают за такую цену? — удивился я, на что мастер Чейз довольно улыбнулся. — Понятно. Но не слышал, чтобы что-то пищало.
— Писк могут услышать только мастера молний, поднявшиеся высоко. И защиту от этой техники мы никому не продаем, — он еще более довольно улыбнулся.
С его слов выходило, что иголкой пытались ткнуть именно в меня. Ходи теперь, оглядывайся, не притаился ли где-нибудь наемный убийца. Кстати, это хороший вопрос. Вынув из кармана телефон и визитку, набрал номер.
— Кузьма Федорович, слушаю Вас, — раздался знакомый голос капитана Смирнова.
— Скажите, японцы, за которым вы наблюдаете, все на месте? Просто на меня сейчас покушались и, если это не они, значит, охотники за головами.
— Сигналов не поступало, — серьезно сказал он. — Сейчас выясню и перезвоню.
— Буду ждать, — сказал я и положил трубку.
Мастер Чейз все еще смотрел в сторону дороги.
— Из окна машины стреляли? — спросил я.
— Да. Не успел заметить, кто это был, — он повернулся ко мне. — Что насчет поединка?
Чокнутый американец. Нет, определенно он не в себе.
— Мистер Чейз, Вы же взрослый человек, должны понимать, что поединок будет означать смерть одного из нас, — попытался сказать я как можно более серьезно. — Простые молнии на меня не подействуют. Как и сильные атаки по площади. Не уверен, что даже мышонок сможет пройти через кинетическое поле. Остается применить против меня что-нибудь грандиозное и разрушительное, чего я просто не переживу. Ну а если я смогу добраться до вас, то будет достаточно двух ударов. Таких поединков мне не надо. Хотите, я публично признаю, что вы сильнее и даже смогли побить меня?
— Это будет несправедливо, — он покачал головой.
— Тогда придумайте состязание, где можно выяснить, кто сильнее, но при этом без риска прибить друг друга. Мне все-таки жизнь дорога, даже если со стороны кому-то кажется по-другому, — я бросил взгляд на дорогу.
— Придумать состязание? — он задумался.
— Вот как придумаете, приходите. Обещаю, что, если это будет не смертельно для нас обоих, то поучаствую.
— Обещаешь? — посмотрел он как-то по-детски.
— Матчины свое слово держат. Хотите, в шашки сыграем или в шахматы?
Мастер Чейз рассмеялся.
— Я подумаю.
— Кстати, — вспомнил я. — Как вы меня нашли? Только не говорите, что мы встретились случайно.
— Нет, — он покачал головой. — Я нанял хороших специалистов, которые за Вами следят.
— Знаете, за это можно получить по шее уже не от меня, а от клана Наумовых.
— Все, — он примиряюще поднял левую руку, — никакой больше слежки.
Подумал, что надо бы спросить о правой руке. Наверняка она еще не до конца зажила. Но в последний момент передумал. Все-таки он сам виноват и мои извинения прозвучали бы не очень уместно.
— Подвезти? — спросил я.
— Нет, меня ждет машина.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
С той стороны дороги, где остался Василий с родственником, послышалась короткая сирена полицейской машины, мелькнули проблесковые маячки. Возвращаться туда не хотелось, поэтому я поднял руку, привлекая внимание Фа Чжэна. Пока мы с Чейзом разговаривали, он успел объехать вокруг и припарковаться недалеко, прямо под знаком, запрещающим остановку.
Машина остановилась прямо напротив нас, не прощаясь, я сел на переднее сидение.
— Что было? — спросил Фа Чжэн.
— До конца пока не разобрался, — ответил я, глядя в окно.
Мы неспешно поехали и в какой-то момент мне на глаза попался невысокий китаец в теплой светлой шубе и меховой шапке. Широкий нос, узкий разрез глаз даже для китайца, красные от мороза щеки. Машина набирала скорость, и мы быстро промчались мимо. Странно, что зацепился за него взглядом. И чувство какое-то неприятное кольнуло. Я даже доспех духа немного разогнал, чтобы в случае чего быть готовым к любой неожиданности. Отпустило меня только минут через десять, когда мы влились в плотный поток машин. Капитан так и не позвонил, видать, что-то у них происходит непредвиденное. Только позже, следующим утром я прочел сообщение, о пропущенном от него звонке, за десять минут до полуночи. Во втором сообщении он говорил, что японская делегация здания посольства не покидала. Выходит, за моей головой отправили охотника, который предпочитает действовать издалека и в самый неожиданный момент. Не самая приятная новость за последнее время.
Следующие два дня прошли относительно тихо. Из важных новостей только регистрация на предстоящем турнире. Руководство института решило провести два этапа, включая отборочный, до Нового года, а четвертьфиналы и остальные выступления — позже, когда важные лица вернутся из Санкт-Петербурга. Информация о том, что особая группа иностранцев, изучающая укрепление тела, решила участвовать в полном составе, наделала много шума. При этом все без исключения решили попробовать свои силы и в абсолютном зачете. А меня обязали участвовать в качестве судьи. Точнее, сначала пригласили, но получив отказ, просьба сменилась приказом за подписью самого ректора.
На следующий день в МИБИ приехал генерал Осташков и пригласил меня для разговора в здание администрации. Время как раз перевалило за два часа дня, мы с друзьями только закончили обедать. Приехал, кстати, генерал не один, а с компанией. Самым колоритным из оной был важный мужчина, с которым мы раньше не пересекались. Глеб Романович представил его как Руднева Дмитрия Леонидовича, генерала Государственной безопасности. Выглядел он лет на шестьдесят — хмурый мужчина с волевым взглядом. При этом смотрел он так, что не разобрать, только я ему не нравлюсь или он ко всем так относится. С генералами прибыли еще двое мужчин, немного моложе, то ли советники, то ли как адъютанты. Встречу организовали в комнате для совещаний на первом этаже. Дожидаясь меня, компания военных разбирала какие-то бумаги и пила черный кофе, пахло которым на весь коридор. Не люблю я такие встречи, ничего хорошего они не сулят, лишь проблемы и головную боль.
Как я сказал выше, генерал Осташков представил коллегу, помощников, пригласил садиться за стол.
— Кофе? — спросил он.
— Мы только пообедали, так что я пока воздержусь.
— А мы с самого утра совещаемся, даже прерваться на обед некогда, — пожаловался Глеб Романович. — Как тебе иностранные студенты?
— Головная боль, — признался я. — Два десятка талантливых молодых парней и девчонок занимаются ерундой.
— Почему ерундой? — не понял он.
— Потому что года через три у них будет отличная база для развития, а вот что они будут изучать и как расти дальше, никто не знает. Так они и зависнут, не способные стать классическими мастерами и не имея достаточных знаний, чтобы стать мастерами укрепления тела. Ну, в самом крайнем случае, переучатся на Лу Ханя, но по мне, так лучше метать молнии из рук. Это хотя бы эффектно и полезно.
