Меня аккуратно тронули за плечо. Открыв глаза, увидел хрупкую девушку в синем кимоно для занятия дзюдо.
— Вы нам немного мешаете, — виновато произнесла она.
Я только сейчас заметил, что в зале довольно шумно. Девушки готовились к разминке, косясь на меня.
— Гонят всюду, — вздохнул я, — беда, печаль, огорчение.
— Да мы не особо против, — она пожала плечами. — Только если сядете вон там, чтобы мы вокруг Вас не бегали, как вокруг елки.
— Спасибо, но мне действительно пора.
К девушке подбежала еще одна, чуть крепче и на полголовы выше. Наверное, первокурсницы.
— А правда, что ты… то есть Вы одиннадцать мастеров убили разом? — спросила она.
— Силачом зовусь недаром… Нет, не правда. То есть, не разом. К тому же мне помогли.
— А как? Как это было?
— Как в дзюдо, использовал их собственную силу, чтобы победить.
К нам присоединилась еще одна девушка, даже встала так, чтобы отгородить от выхода. Мне стало немного неуютно, но в этот момент появился тренер и быстро навел порядок. Видя огорченные лица девушек, я его мысленно поблагодарил и поспешил к генералам. Два часа уже прошло и было интересно, до чего они успели додуматься. К моему приходу в комнате для совещаний появился поднос с бутербродами, а в углу приспособили небольшую кофеварку. А еще на столе установили ноутбук в виде небольшого бронированного кейса.
— Кузьма Федорович, — Осташков жестом показал, что я могу входить и занимать место за столом. — Садись, садись. В общем, так, техника кошачьих…
— Кошачьих лапок, — подсказал я.
— Да, эта самая кошачья техника вызвала живой интерес во всем мире. Министерство иностранных дел и МИБИ завалили письмами с просьбами и даже требованиями раскрыть тайну техники. И не только ее, но и всего комплекса развития и укрепления тела. С последним все неплохо, так как учебный курс есть и все ключевые страны в нем участвуют. А вот с техникой сложнее. Можно сослаться на клановые тайны и прочее, но выгоды в этом нет. Техника ведь специфическая и без особого развития недостижима и бессмысленна, так?
— Так, — подтвердил я.
— Поэтому предлагаю поучаствовать в большой игре. Мы создадим вокруг этой техники ажиотаж и выгодно продадим ее всем желающим, — он улыбнулся.
— Если честно, не понял, — я посмотрел на одного генерала, перевел взгляд на второго.
— Это будет блеф, — сказал Руднев. — Мы впарим им пустышку. Да не простую, а такую, которая потребует от противника нескольких лет упорного труда и усилий. Мы продадим им чемодан без ручки и с булыжниками, а скажем, что внутри золотые слитки. Пусть несут и надрываются. А когда через несколько лет они поймут, что их поимели, пусть предъявляют претензии. Мы все сделаем для того, чтобы весь мир начал считать укрепление тела фикцией и блефом. А сами будем развиваться и становиться сильнее.
— Ага, — я посмотрел на них совсем по-другому. Затем коварно улыбнулся, потер ладони в предвкушении. — Так если дурить в мировом масштабе, то я еще столько всего могу придумать. У меня этих техник как у дурака махорки, и я готов ими делиться.
— Энтузиазм — это хорошо, но блефовать всегда нужно очень тонко, — сказал Осташков. — С той стороны тоже не дураки сидят и все понимают. Но искушение получить технику, способную усилить самую большую группу одаренных, а именно экспертов, сыграет нам на руку.
— Но это может загубить одаренных, которые уже не смогут стать мастерами, — добавил я немного посерьезнев. — Это как-то звучит…
— Замечательно это звучит. Это лучшие слова, которые я слышал за целый день, — сказал Руднев. — Это уж точно поумерит военные амбиции некоторых стран. Таких, как Япония.
Последнее генерал произнес так, что я порадовался, что не японец. Потому что будь здесь таковые, он бы принялся собственноручно их душить.
— Боюсь, через пару лет меня начнут люто ненавидеть те, кого мы подставим?
— За что? — удивился Руднев. — За то, что они сами выпросили технику. Здесь все без обмана. Если она у вас не работает, это только ваши проблемы. А ненависть она всегда присутствует: и к слабыми, и к сильным. Даже если ты им пряники дарить будешь, они тебя все равно возненавидят рано или поздно. Мы ведь видим, ты сам пытаешься показать, что укрепление тела — это баловство, не больше. Одно из правил ведения войны — сделай так, чтобы противник тебя недооценил. Ну что, участвуешь? — он серьезно посмотрел на меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Участвую, — кивнул я.
Если поразмыслить, то они говорили правильные вещи. И если все получится, то очень вероятно, что меня оставят в покое. Признаться, сам хотел провернуть подобное, только масштабом поменьше. Дурить весь мир мне как-то страшно. В одиночку, по крайней мере.
— Только как все это провернуть, чтобы не растягивать на пару лет? — спросил я.
— Запад нам поможет, — сказал Осташков. — После Нового года, в двадцатых числах января они планируют провести Международную конференцию высших учебных заведений мира. Пригласят всех: страны Европы и Америки, Индию, ЮАР, Россию и Китай. Оттуда мы и начнем. Думаю, мероприятие не обойдется без турнира выдающейся молодежи, где должна победить Соломина Алена. Ей это под силу?
— Хм, сложно сказать, — я ненадолго задумался, прикидывая шансы Алены. Наверняка там будет достаточно сильных юношей и девушек. — Она еще недостаточно подготовлена, но это можно определить на месте. А где все это будет проходить? Январь не самый теплый месяц в году.
— Пока не знаем, к нам попала только повестка и кое-какие реплики с закрытого совещания Североатлантического Альянса. После Нового года будет ясно.
— Сделаю все в лучшем виде, — подытожил я. — Чтобы лица одаренных во всем мире становились кислыми, когда слышали слова Укрепление тела.
— О нашей договоренности никому не рассказывай, даже Наумовым, — серьезно сказал Осташков. — Если это всплывет или раскроется, мы будем знать, что виноват один из присутствующих. После Нового года Руднев Дмитрий Леонидович с тобой свяжется. Он будет ответственным за эту операцию. И сейчас надо произнести магическую фразу. Государственное финансирование. Все расходы на время операции возьмет на себя государство. И если не злоупотреблять, наши казначеи не покончат жизнь самоубийством.
— Мы люди не бедные, сами справимся, — я пожал плечами. Мне показалась подозрительной подобная щедрость. Не думаю, что на время конференции могут быть большие расходы. Номера в отелях, перелет, питание, все это не такие уж и большие деньги, чтобы заставить толстокожего финансиста из правительства даже почесаться. — Я понял. Все, что мне в обмен на технику предложат, не отдам. Мне ведь за это ничего не будет?
— Не будет, — вздохнул Осташков. — Ни стыда, ни совести не будет.
— У нас этого добра и не было никогда, чего зря переживать, — расплылся я в улыбке.
* * *
— Таша, ну же, — тихо сказал я, крепко сжимая ее ладони.
— Я не могу. Мне страшно, — она плотно сжала губы и попыталась вырваться.
— В первый раз всем страшно.
— Со стороны бы послушал, как звучишь.
— Я не кото, чтобы звучать.
— При чем здесь коты? — заинтересовалась она.
— Это национальная японская цитра. Таша, твою маму… позвать сюда надо. Если тебе нравится залипать, то так и скажи. Я пойду своими делами займусь. Сейчас, чтобы ты знала, турнир идет.
— Ага, держи в курсе, — проворчала она отворачиваясь.
— Ух, положить тебя через колено и отшлепать бы как следует.
— Пошляк, — фыркнула она.
— Таша, не серди меня.
— Ты просто не понимаешь…
— Не понимаю, но хочу помочь. Видишь, я рядом, за руку тебя держу. Ты не упадешь.
Девушка вздохнула, посмотрела на меня большими, немного блестящими глазами. Сегодня шел второй день соревнований, на которых я едва не уснул. Мои подопечные должны скоро выступать, но примчалась Алена, сказала, что Таша залипла. Повезло, что это случилось недалеко, в тихой комнате, где по идее должны готовиться к выступлению участники. Сегодня эту комнату отдали исключительно для императорских особ Цао. Интересно, как здесь очутилась Таша? В общем, как в прошлый раз сходу вытащить ее не получилось, пришлось немного постараться, чтобы найти падающую в пустоту девушку. И мне до сих пор казалось, что она сейчас не проваливается в ту же пропасть только потому, что я держу ее за руку.
