— Просто расслабься, — сказал я мягко. — Представь что-нибудь приятное. Как будто падаешь спиной на мягкую перину.
— Давит что-то, — тихо сказала она. — Тяжело.
— Это доспех духа. Он не тяжелый, это обманчивое чувство. Просто очень крепкий, поэтому сознание и воспринимает его так, как будто он килограмм сто весит. Когда привыкнешь, уже и не замечаешь. Я с такой тяжестью на плечах постоянно хожу. Даже когда сплю. Точнее, когда раньше спал, кхм, один.
— Да? — она хитро прищурилась.
— Да, Кузьма в постели нынче беззащитен, можно его голыми руками брать.
Мне показалось, что она начала проваливаться, но я потянул ее на себя. Таша поморщилась, быстро заморгала, сжала мои ладони.
— Долго это длилось? — спросил я.
— Минут пять, — неохотно ответила она.
— Все еще долго…
— Помнишь, ты спрашивал, почему наши с Кириллом мамы живут отдельно? Точнее, моя мама не живет с папой.
— Я, вообще-то, не об этом спрашивал. Просто в Японии был знаком с несколькими главами кланов, у которых было по две, а иногда и по три жены. Тот же Фудзивара, многоженец, у него помимо прочего две любовницы и от которых сын внебрачный.
— И они все вместе, наверное, живут? — хмыкнула она. — Не знаю, я в Японии не была. Если все вместе живут, да еще с любовницами, могу их только пожалеть.
— Нет, любовницы живут отдельно. Я так, следил пару раз за ним, случайно узнал.
— Мы с Кириллом хорошо ладим, — она вздохнула. — Как самые родные брат с сестрой. Он ради меня все на свете сделает. Кирилл у нас дома чаще живет, чем с отцом. Я тоже иногда живу с отцом, когда мама в командировку уезжает. Любит она древний Китай так, что, если бы не папа, то давно туда переехала. И мама Лиля очень добрая, только иногда бывает строгой. Если честно, мне у них нравится жить.
Она ненадолго замолчала. Я так и не понял, к чему она этот разговор завела. Может, ей выговориться надо?
— Моя мама гораздо моложе мамы Лили. Почти как я и Таисия. Они характерами не сошлись. Ругались постоянно, даже на пустом месте. Мне лет семь было, когда разъехались. Мама всегда говорит, что Лиля хорошая, только характер у нее скверный. Но я сколько ни пыталась, ничего не замечала. Мама Лиля добрая и очень ответственная. С ней хорошо к серьезным мероприятиям готовиться, всегда знаешь, что ничего не упустишь и не забудешь. И папе она много помогает. Мне, когда тринадцать стукнуло, я бунтовала против глупых взрослых. Месяц дома жила, месяц с папой и мамой Лилей. Надеялась, что они одумаются и вновь съедутся.
Она снова замолчала, сжала мои ладони. Теперь мне показалось, что мы падаем вместе. Появилось неприятное чувство, словно тебя затягивает куда-то, даже лампочки замерцали. Посмотрел на Ташу вопросительно. Она пожала плечами, как бы говоря: «вот так это и бывает». Я немного усилил доспех, и неприятное чувство начало пропадать. Лампочки замерцали быстрее и довольно быстро все закончилось.
— Я что думаю, — тихо сказала Таша. — Что если бы… ну… все ведь может быть… Я бы не стала уезжать в другой дом. Лучше сесть, поговорить, обсудить проблему и понять, что мешает.
— Это очень по-взрослому… Вроде отпустило, — сказал я, прислушиваясь к себе. — Тебе не кажется?
— Все как обычно, — она пожала плечами. Посмотрела как-то странно. — Кузя, а ты бы взял меня второй женой?
Я закашлялся, отпустил ее ладони.
— Только если третей, — рассмеялся я, пытаясь обернуть все в шутку. — Второе место я уже обещал.
— Алене, да? — Таша вздохнула. — Третьей быть тоже неплохо, наверное. Только мы уже не ругаться будем, а драться. Посуду бить и мебель швырять.
Она все же рассмеялась. Встала, отряхнула теплый спортивный костюм.
— Пойдем смотреть турнир? Жаль конечно, что Алена не выступает. Она бы заняла первое, а не второе место.
— Ох и вредная ты девушка.
— Я не вредная, а полезная. Вот так, — она показала язык и убежала.
Из служебных помещений на стадион вел длинный коридор, заканчивающийся тяжелыми дверями. За ними слышался шум толпы. С той стороны дежурила пара из дисциплинарного комитета и незнакомый мне мастер, следившие чтобы посторонние и любопытные не заходили. Я же всю дорогу думал о том странном состоянии, в которое постоянно падала Таша. Почему у меня получилось в него вмешаться и почему неосознанно тянешься к внутренней силе, стоит только взять ее за руку? Если приводить аналогию, а она, как известно, всегда ложна, то я словно бросал якорь, чтобы не затянуло в эту бездну. Может ей надо просто стать немного сильнее? Не согласен я с тем, что это какая-то болезнь или отклонение. Скорее это особенность, с которой нужно уметь справляться. Да и Таша молодец…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Черт, — я тихо выругался, схватил металлические перила у выхода в основной зал. Сдавил со всей силы, немного покорежив.
— Что случилось? — спросила Алена. — Все хорошо?
— Мысли дурацкие в голову лезут, — отозвался я. — У меня ведь нервы не стальные. Мне тоже тяжело.
— Не совсем понимаю, что случилось, — она подошла, легонько обняла, — но ты можешь положиться на меня.
— Уже, — я помолчал немного. — Эх, времени горевать нет. Пойдем смотреть, как моя группа тяжелым бульдозером пройдется по мягким и нежным тушкам студентов. Ставки делать будем, кто победит?
— Я все равно сильней, — улыбнулась она.
— Сильней, а еще красивее. Тебе бы только волосы отрастить, затмила бы всех в МИБИ.
— Да? — она с подозрением посмотрела на меня, коснулась волос. Алена всегда стриглась коротковато на мой взгляд, наверное, чтобы волосы не мешали. — Тебе такое нравится? За ними ухаживать та еще морока.
— Нравится, — кивнул я и подхватив ее за руку, потянул к двери.
Если говорить про стадион, то с самого утра свободных мест внутри не осталось. Трибуны были заняты студентами, гостями и журналистами. Вокруг десятки телекамер, вспышки фотоаппаратов. А кто-то говорил, что зимний турнир не привлекает такого внимания, как летний. До сих пор помню фотографии в газете, когда Алена отказалась от финального поединка. Нас сфотографировали, когда мы шли под ручку как раз к этому стадиону.
К судейским столикам, расположенным в центре, мы подошли вовремя. Отсюда отлично просматривались все три арены и большое табло, с полезной информацией, от турнирной таблицы, до порядка выступления участников. На правой арене как раз собирались сойтись в поединке знакомые девушки. Одна из них — Аня Крауз, крепко сбитая девушка, занимающая боксом. Ольга Никитина нас как-то знакомила, помню. Могу сказать, что она была одной из самых сильных на своем курсе, при этом продолжая прогрессировать. Говорила, что пока не станет мастером, планирует серьезно заниматься боксом, хотя это не самый женский вид спорта. Противницей ей выходила студентка из Испании, подарившая мне смешной набросок. Мартина была моложе на два года, но при этом ничуть не уступала в силе.
Судья дал отмашку и первой в бой ринулась Аня. Несколько пробным прямых ударов в голову с ее стороны не достигли цели сантиметров на десять. Широкий боковой замах. «Зря», — подумал я, видя, как Мартина нырнула под руку, хватая соперницу за куртку. Мне показалось, что этот прием подразумевает наличие ножа, уж очень специфично зашла за руку испанка. Небольшой рывок вверх, подсечка и Аня падает, неуклюже взмахнув руками. Как завершение — красивый удушающий прием со стороны Мартины. Все произошло очень быстро. Два замаха, проход в борьбу и бросок. Красиво, ничего не скажешь. А вот на центральной арене американка Эмма с каким-то остервенением молотила соперницу кулаками, попадая в основном по защите, не давая ни секунды передышки. И это несмотря на то что ее соперница была выше и тяжелее. Мне подобное не очень нравилось, ведь здесь победа — это цель, для которой все средства хороши. Эмма чуть смазала удар в колено, скорее всего, не желая серьезно травмировать соперницу. Та лишь на секунду опустила руки и пропустила боковой удар в челюсть. Я покачал головой, поворачиваясь к третьей арене. Там выступала Тамара Иванова, студентка военной академии и подруга Мороки. В соперницы ей досталась, к моему большому удивлению, Марина Шиловская. Что-то принцессы рода Трубиных в последнее время выпали из поля зрения. Даже на зарядку по утрам ходить перестали. Надо бы с ними поговорить, спросить, что случилось.
