Сангасои окружили свою госпожу и вопросительно на нее посмотрели. Она поняла, что сейчас самое время сказать речь, тем более что неприятель был уже совсем близко.
— Мы не виноваты, — быстро проговорила она. — И мы не дадим себя спокойно убить.
Мердока ап‑Фейдли поразило, что она не удивилась и не растерялась.
— Это предательство, — потрясенно прошептал он. — Я могу уложить многих, и Рогмо — малый не промах. И о твоих сангасоях ходят легенды, но взгляни. — И Морской эльф указал на следующую группу солдат. — Прошу тебя, беги, пока не поздно, а мы их задержим. Я не могу допустить, чтобы моя юношеская мечта погибла только из‑за моей глупости.
— Не морочь мне голову, — сказала «юношеская мечта» и пришпорила коня.
Короткая это была битва. Скорее даже не битва, а потасовка. Только погибших было слишком много, чтобы весело вспоминать о том, как все происходило. Люди, напавшие на них, действительно были солдатами. И как всякие солдаты, они просто выполняли приказ, не раздумывая над его последствиями. Сангасои же сразу обнаружили такое превосходство в силе и мастерстве, что драться с ними было безумием чистейшей воды. Или — исполнением долга.
Воины понтифика исполняли свой долг до последнего. Они снова и снова поднимались на ноги и бросались в бой. Они недоумевали, почему эти государственные преступники, которых приказано убить на месте, не торопятся уничтожить их. Но думать было некогда — и они брали копья наперевес и устремлялись в атаку. А когда подошел запасной отряд и бой стал гораздо серьезнее, Каэ поняла, что больше не может рисковать своими людьми. И собой тоже не может. И она во весь опор помчалась на врага, которого и врагом‑то, собственно, не считала. Такахай и Тайяскарон блестящими голубыми кругами вращались в воздухе в противоположных направлениях, и для того, кто попадал под лопасти этой сверкающей мельницы, завтра уже не могло наступить.
Сангасои расшвыряли своих противников с удивительной легкостью. И поспешили увести госпожу подальше с места событий, пока не прибыло подкрепление. А радости от победы они не испытывали.
— Что же случилось? — Мердок ап‑Фейдли метался по верхней палубе галеры, и лазоревый плащ летел за ним облаком.
— Просто кто‑то очень не хочет, чтобы госпожа добралась до Иманы, — невинно заметил Магнус. — Догадываюсь даже, кто именно.
— Корс Торун действительно имеет большую власть, — ответил эльф, — но все же не такую, чтобы позволить себе распорядиться убить несколько десятков людей среди бела дня, да еще в центре страны, где свидетелей может быть сколько угодно. Да и войска ему не подчиняются.
— Ты думаешь, понтифик не мог приказать?
— Что‑то произошло, — сказал Мердок. — Слишком серьезное. Чтобы Дайнити Нерай принял участие в происходящем, нужна веская причина.
— В ткани мира слишком много явных разрывов, чтобы я точно определил, что случилось, — сказал Барнаба немного смущенно. — Но ты прав, эльф. Действительно, я чувствую сильное возмущение, и оно очень древней природы.
— Если бы мне позволили высказаться, — Рогмо выжидательно обвел всех глазами, — я бы посоветовал сразу выходить в море. Благо каналов и протоков тут столько, что нас никто не остановит, если мы постараемся.
Куланн молчал. С тех пор, как госпожа вернулась на галеру целая и невредимая, но прямо с поля боя, он молчал, кусая губы. Непростительная небрежность, которую он допустил, не давала ему спокойно дышать, и сангасой задыхался от гнева и ярости на себя самого — легкомысленного и небрежного. Он представлял себе, что по его вине Каэ могла погибнуть всего несколько часов назад, и чувствовал, что хоть она его и простила и все иные не обвиняют своего друга, сам он никогда не сможет извинить своей преступной глупости.
— Перестань. — Каэ легко тронула его за рукав. — Второй твоей ошибкой — гораздо более серьезной — будет самобичевание. Это отнимает столько сил и времени, что тебя не докличешься тогда, когда это действительно будет нужно. Лучше скажи, что делаем: спасаемся бегством или отправляемся прямиком в Эш‑Шелиф, во дворец понтифика, и требуем объяснений и пропуск в океан?
— Я бы не стал рисковать, — ответил сангасой. — Очевидно, понтифик уже принял решение. И неважно, по доброй воле или нет. Наше дело — добраться до другого континента, и все средства сейчас хороши. Вот дождемся капитана…
— Капитана вы уже дождались, — радостно объявил Лоой, возникая у них за спинами. — И посмотрите скорее на то, что я вам покажу.
Все бросились за ним к противоположному борту, да так и застыли в немом восхищении.
Галера была велика и изящна. И сомнений это не вызывало никаких. А еще во время путешествия по Охе и по морю Надор, а также во время странствия по Хадрамауту они повидали великое множество кораблей всех форм и размеров. Но такой красоты не видел никто. Над ними возвышался небесно‑голубой корабль — громадный, с крутыми бортами и стройными, вонзающимися в небо мачтами. Голубые паруса хлопали на ветру. Нос корабля был украшен бронзовым драконом с острым рогом во лбу, каковой мог служить и тараном при необходимости. Второй таран был укреплен немного выше ватерлинии, что делало корабль грозным оружием в руках умелого капитана. Высокая корма, дубовые палубы, огромное количество кают — зрелище было неописуемое.
— Это наш новый корабль. На нем можно не только океан обойти, на нем можно и на тот свет отправляться — все равно вывезет! — Лоой был в полном восторге и не отводил от корабля счастливых влюбленных глаз.
— Красота, — согласилась Каэтана.
— Его зовут «Астерион», — представил Лоой.
— Очень приятно, — откликнулся Барнаба машинально.
— Это мои новости, а что у вас?
— На госпожу Каэтану напали во время прогулки, — решил сразу рассказать Куланн. — Поэтому мы хотели бы выйти в Коралловое море, минуя Эш‑Шелиф и не связываясь с властями. Это возможно?
Капитан не стал задавать лишних вопросов. Это было ценное качество, и оно тоже было учтено, когда его рекомендовали для этого путешествия.
— Нужно попросить помощи у контрабандистов, — решил он. — И все зависит от того, насколько серьезно нас будут искать. И кто будет искать — правительство или частные лица. Или, — он сделал паузу, — речь идет об иных материях?
— Речь всегда идет об иных материях, — ответил Магнус. — Но искать нас, видимо, будут вполне официально. Власти. Мы, конечно, можем отвоевать Хадрамаут и поставить понтификом нашего друга, — он поклонился в сторону эльфа, — но вряд ли война входит в наши планы.
— А в мои не входит стать понтификом, — улыбнулся Мердок. — Невелика честь для князя и потомка Гаронманов.
— Простите, князь. — И оба раскланялись без тени насмешки.
Капитан Лоой казался глубоко озабоченным поставленной задачей.
— Я постараюсь, но мне нужно несколько часов, чтобы выяснить подробности, и сколько‑то времени потребуется, чтобы загрузить корабль.
— Скажи, что грузить, и я займусь этим с твоими офицерами и матросами, — предложил Куланн.
Они оба удалились, обсуждая на ходу возникшие проблемы.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Барнаба, подходя к Каэтане.
— Скверно, хотя и неплохо.
— А если доходчиво объяснить бедному мне?
— Мне жаль тех солдат, которых мы изрубили в куски.
— Не мы их — они бы нас прикончили. У них был приказ. Ты же видела, голос разума не существует для таких людей.
— Ты не прав, Барнаба. А если бы мы действительно были разбойниками или контрабандистами? Или еще кем? Я не оправдываюсь, но мне больно. Они ведь сущие дети на фоне сангасоев.
— Ты радуйся, что у тебя в руках такая сила, как армия Сонандана, а не печалься по пустякам.
— Это не пустяки, — вздохнула Каэтана. — Не могу же я пройти по трупам, чтобы принести миру счастье и покой…
* * *
Корс Торун был в бешенстве. Ему только что доложили о том, что на острове в пригородной зоне Эш‑Шелифа найдена гора мертвых тел, и маг было обрадовался успеху, как последовало новое сообщение. Его слуга признал в одном из убитых капитана гвардии. Тел, которые было приказано отыскать, не оказалось. Маг заперся в своей комнате, а вышел оттуда злой, как голодный крокодил. Ему не удалось выяснить ничего конкретного, ибо ни сама Каэтана, ни те, кто в настоящий момент был рядом с ней, никаким магическим воздействиям не поддавались. Даже просто увидеть ее в зеркале было невозможно. Тем не менее маг был уверен, что она жива. Эта уверенность, ничем пока не подкрепленная, сводила с ума Корс Торуна, представлявшего себе всю степень гнева грозного своего повелителя.
Йа Тайбрайя вторые сутки бесновался возле берегов Хадрамаута, и вконец перепуганный происходящим Великий Понтифик Дайнити Нерай был согласен на все, лишь бы избавиться от этой напасти.
Маг заперся в своих покоях на несколько часов. Он был в серьезном затруднении. Являясь, по существу, онгоном, он был практически неуязвим, очень силен и физически, и с точки зрения магии и по сравнению с людьми — почти бессмертен. Но он не мог постичь человеческую логику, а пуще того — движения души. Его господин в этом помочь не мог, потому что светлая сторона духа, которая неизменно присутствует у любого живого существа, приводила Мелькарта, равно как и его слуг, в полное замешательство.
