— Никто не трусил, — сказал вдруг Барни. «Я был далеко-далеко, — подумал он про себя, — так далеко, что отсюда не видно». — Чу-Зи, — добавил он. — Много Чу-Зи…
— Да, но ты потерял сознание всего две минуты назад, — заметил Лео с явным презрением. — Мы оказались перед твоей дверью через мгновение после того, как ты ее запер. Ваш старший — Норм или что-то в таком роде — открыл ее своими ключами.
— Вы забываете о том, — вмешалась Энн, — что для человека, принявшего Чу-Зи, время идет существенно иначе. Он мог находиться там многие часы или даже дни! — Она бросила на Барни взгляд, полный сочувствия: — Это так?
— Я умер, — пробормотал Барни. Он сел, чувствуя, что его вот-вот вытошнит. — Ты убил меня.
— Вы имеете в виду меня? — полюбопытствовал Феликс Блау.
— Нет, — ответил Барни. На самом деле все это не имело никакого значения. Когда он примет Чу-Зи, ему тут же придет конец. Вместо него отныне и во веки вечные будет Палмер Элдрич. Нго огорчала отнюдь не смерть — рано или поздно она все равно наступила бы. Нет, его смущало другое — то, что Палмер Элдрич стал бессмертным. «Смерть, — подумал он. — Смерть, неужели ты действительно не властна над ним?»
— Не знаю, как вы, мистер Булеро, но я чувствую себя оскорбленным! — возмутился Феликс Блау. — Что вы хотите этим сказать, мистер Майерсон, а? Я как-то не понимаю, на что именно вы намекаете! Мы вывели вас из этой комы, мы предприняли из-за вас это утомительное и, на мой взгляд, рискованное путешествие, а вы? — Он с опаской посмотрел на дверь и приглушенным голосом добавил: — Пусть он примет этот свой токсин, и мы тут же отправимся назад, на Терру. Иначе, боюсь, здесь может произойти что-нибудь по-настоящему ужасное.
— Ты примешь токсин, Барни? — спросил Лео.
— Нет! — ответил тот твердо.
— Но почему? — голос уставшего до смерти человека.
— Я слишком люблю жизнь, Лео. — «Будем считать, — подумал Барни про себя, — что искупление уже состоялось».
— Что с тобой происходило там? — спросил Лео.
Барни, собрав остаток сил, поднялся на ноги.
— Он вам этого все равно не скажет, — сказал Блау, отойдя к самой двери.
— Барни, ты же понимаешь, иных вариантов у нас просто не было! Я заберу тебя с Марса, можешь в этом не сомневаться. Эпилепсия же на самом деле — сущий пустяк, сегодня она есть, завтра…
— Вы только зря теряете время, — процедил сквозь зубы Блау. Открыв дверь, он еще раз взглянул на Барни. — Как вы могли на него понадеяться? Одного взгляда достаточно, чтобы понять, что он — человек крайне ненадежный!
— Он прав, Лео, — сказал Барни.
— Прекрасно, теперь послушай, что скажу тебе я. Ты не покинешь Марс уже никогда, Терры тебе не видать, как собственных ушей! По крайней мере я помогать тебе уже не стану!
— Я это знаю.
— Выходит, тебя это уже не волнует? Ну да, как же я мог забыть! Теперь у тебя есть этот треклятый наркотик! — Лео явно был обескуражен.
— Я не собираюсь принимать его!
— Тогда как прикажешь тебя понимать?
— Я буду просто жить, Лео, просто жить! Буду копаться в своем огороде, буду как-то обустраивать свой быт, заниматься строительством каналов и так далее, и так далее, и так далее. Мне очень жаль, что все так вышло.
— Мне тоже, — печально кивнул Лео. — Тем более что я так ничего и не понял. — Он посмотрел на Энн Готорн, надеясь увидеть ответ в ней, пожал плечами и направился к двери. На пороге он на миг остановился, начал было что-то говорить, но тут же передумал и поспешил вслед за Феликсом Блау. Через минуту шаги их смолкли и установилась тишина. Барни подошел к раковине и налил себе полный стакан воды.
— Кажется, я тебя поняла, — сказала Энн.
— Думаешь? — У воды был прекрасный вкус, особую сладость придавало ей то, что она могла очистить его от Чу-Зи…
— Часть тебя стала Палмером Элдричем, — сказала Энн, — а часть Палмера Элдрича стала тобой! Ни ты, ни он уже не сможете существовать друг без друга, отныне вы…
— Ты рехнулась! — пробормотал Барни, опершись на край раковины, — он все еще был слишком слаб для того, чтобы стоять на ногах.
— Элдрич получил именно то, что хотел!
— Ты ошибаешься, — покачал головой Барни. — Я вернулся назад слишком быстро, мне же следовало задержаться там еще минут на пять — десять. К тому времени, когда корабль Лео произведет второй выстрел, там буду уже не я — там будет он, Палмер Элдрич. — «Именно поэтому я и не хочу принимать эту отраву, — сказал он себе. — В скором времени то, что принято называть Палмером Элдричем, будет уничтожено».
— Кажется, я поняла тебя, — сказала Энн. — Но ты уверен в том, что твое видение будущего было правильным?
— Да.
Увиденное по большей части никак не было связано с ним самим, что свидетельствовало об объективном характере происходившего. Кому как не ему было разбираться в этих материях, ведь он был скопером, и не просто скопером, а скопером экстра-класса!
— Это понимаю не только я, — продолжил Барни. — Это понимает и Палмер Элдрич. Он сделает все от него зависящее, чтобы не допустить этого. Но это ему уже не удастся. — «Скорее всего, не удастся, — подумал он. — Что такое будущее, как не совокупность ряда возможностей?» Работа скопера состояла именно в том, чтобы выбирать из ряда вариантов или сценариев развития событий тот единственный, которому суждено было стать реальностью. Он, Барни Майерсон, делал это как бог.
— И все же на Землю вернуться тебе уже не удастся! — сказала Энн грустно. — Лео действительно не станет этим заниматься, это можно было понять по выражению его лица. Пока он жи…
— Землей я сыт по горло, — Барни сказал это, прекрасно понимая, какая жизнь может ждать его здесь, на Марсе.
И все же, если уж она могла устроить Палмера Элдрича, она должна была устроить и его самого. К Палмеру Элдричу можно было относиться по-разному, но нельзя было отрицать его мудрости: он был поистине мудр, ибо жил множеством жизней одновременно — людских, звериных и прочих. Слияние с Элдричем, происшедшее там, оставило на Барни неизгладимый след — он обрел нечто такое, что несло в себе отблески абсолютного знания. Он в свою очередь мог одарить Элдрича чем-то другим — своей интуицией, своими чувствами, своей памятью…
И все же этого, скорее всего, не произошло. Наш враг — безобразный и бесконечно чуждый нам — поселился в одном из представителей нашего вида во время его путешествия с Земли на Проксиму. Он не был похож на нас ничем, и все же он знал о нас и о смысле нашего появления в этом мире куда больше нас самих. Он или оно промеряло хладные просторы космоса в поисках определенной формы жизни, в которую оно смогло бы вселиться. Но при том оно оставалось чем-то куда больше нас — тех, кого оно избрало своим вместилищем…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
