Со всех сторон слизеринского стола на Драко смотрели рассерженные лица.
Но гораздо больше было просто растерянных.
– Ну ладно, я сдаюсь, – сказал незнакомый шестикурсник, сидевший напротив Драко двумя местами правее. – Зачем ты это сделал, Малфой?
Хотя во рту ужасно пересохло, Драко не стал сглатывать, понимая, что это может выдать его страх. Вместо этого он подхватил с тарелки немного моркови – из всей еды на его тарелке в моркови было больше всего влаги – разжевал и проглотил, соображая с максимально возможной скоростью.
– Знаешь, – как можно более язвительно начал Драко. Его сердце забилось ещё чаще, все вокруг перестали разговаривать, чтобы послушать, что он скажет, – возможно, и существует способ выставить Слизерин в ещё худшем свете, чем нападать на первокурсниц со всех четырёх факультетов, которые объединились для борьбы с хулиганами, но я что-то не могу придумать какой. То, что делает Гринграсс, идёт нам на пользу.
Растерянное выражение не сошло с лиц присутствующих.
– Что? – спросил шестикурсник.
– Подожди. Какую пользу? – поинтересовалась пятикурсница, сидевшая справа.
– Благодаря этому Слизерин выглядит лучше, – пояснил Драко.
Слизеринцы недоумевающе смотрели на него, словно он пытался объяснить им алгебру.
– Выглядит лучше для кого? – уточнил шестикурсник.
– Но ты помог грязнокровке, – возразила пятикурсница. – Каким образом это должно выглядеть хорошо?
Рот Драко захлопнулся. Его мозг внезапно стал жертвой какой-то отвратительной неисправности, он не мог говорить ничего кроме правды…
И тут пятикурсник сказал:
– Возможно, это какая-то чрезвычайно умная схема Малфоя. Знаете, как в «Трагедии Лайта», где всё, что выглядит как неудача – часть плана. А в конце – голова Грейнджер на пике, и никто не подозревает, что это его рук дело.
– А в этом есть смысл, – согласился кто-то из сидящих поодаль за столом, и многие закивали.
* * *
– Ты знаешь, что задумал босс? – вполголоса спросил Винсент.
Грегори Гойл не ответил. В его голове звучали слова его господина, сказанные в день, когда поползли слухи о том, что Салазар Слизерин показывает Поттеру и Грейнджер, где находить хулиганов: «Не могу поверить, что я поверил каждому её слову».
– Мистер Гойл? – прошептал Винсент.
Губы Грегори Гойла сложились в беззвучное «О, нет».
* * *
В этот день Гермиона ушла с обеда пораньше: в силу определённых причин она не испытывала голода. Несколько секунд чудовищного унижения по-прежнему горели у неё в голове. Она всё ещё чувствовала, как её лицо окунается в картофельное пюре, как она отлетает в сторону, и слышала в ушах голос парня из Слизерина, который говорит «Извинись»… Впервые в жизни она ощущала, как ненавидит кого-то. Ненавидит парня, который швырнул её (ей сказали, что его зовут Маркус Флинт), и того, кто в начале сбил её с ног проклятьем… Одно ужасное мгновение Гермионе хотелось пойти и сказать Гарри, что если он проявит в их отношении креативность, она не будет возражать.
Не успела она отойти от Большого зала, как услышала, что её кто-то догоняет и, обернувшись, увидела, как к ней бежит Дафна.
И она выслушала то, что её Солнечный солдат хотела сказать.
– Как ты не понимаешь?! – голос Дафны едва не срывался на крик. – Если кто-то ведёт себя мило по отношению к тебе, это ещё не означает, что он твой друг! Он – Драко Малфой! Его отец – Пожиратель Смерти, родители всех его друзей – Нотта, Крэбба, Гойла, – все, буквально все, кто его окружают, – Пожиратели Смерти, понимаешь? Они все презирают маглорождённых, они хотят, чтобы все такие как ты умерли, они думают, что вы можете сгодиться только на то, что быть принесёнными в жертву в ужасных Тёмных ритуалах! Драко – следующий лорд Малфой, его с рождения учили ненавидеть тебя и с рождения учили врать!
Яростно сверкающие серо-зелёные глаза Дафны требовали, чтобы Гермиона поняла и согласилась.
– Он… – начала было Гермиона: ей вспомнилась крыша Хогвартса, тот резкий толчок, когда она начала падать, и рука Драко Малфоя, сжимающая её руку так крепко, что потом у неё были синяки. Ей пришлось дважды просить его, прежде чем он позволил ей упасть. – Возможно, Драко Малфой не такой, как они.
Шёпот Дафны больше напоминал крик:
– Если в итоге он не причинит тебе боли в десять раз больше, чем сделал хорошего, его жизнь кончена, ты это понимаешь? Я хочу сказать, что Люциус Малфой буквально лишит его наследства. Ты хоть представляешь себе, каков шанс, что он не замышляет чего-нибудь?
– Крошечный? – еле слышно предположила Гермиона .
– Нулевой, – прошипела Дафна, – то есть никакой! Даже меньше, чем нулевой! Он настолько мал, что ты не найдёшь его с помощью трёх Увеличивающих заклинаний, Указывающего заклинания и… и… и древней карты вместе с кентавром-прорицателем! Все в Слизерине знают, что он замышляет что-то против тебя и не хочет, чтобы его подозревали. Я слышала, кто-то говорил, что видел, как он направил на тебя свою палочку перед тем, как ты споткнулась… Неужели ты не понимаешь? Это всё – часть плана Малфоя!
* * *
Драко ел бифштекс с соцветиями цветной капусты и огневичным соусом (настоящие яйца огневицы не использовались, просто на вкус он был как огонь), пытаясь не засмеяться и пытаясь не заплакать.
Он слышал о правдоподобном отрицании, но не осознавал, насколько оно важно, пока не обнаружил, что у Малфоев его не может быть в принципе.
– Хотите знать мой план? – сказал Драко. – Вот мой план. Я планирую ничего не делать, и тогда в следующий раз, когда люди решат, что я что-то задумал, они будут в этом сомневаться.
– Ха… – отозвался пятикурсник. – Я тебе не верю, это звучит недостаточно хитро, чтобы бы быть правдой…
– Этого он от тебя и добивается, – сказала пятикурсница.
* * *
– Альбус, – угрожающе сказала Минерва, – вы спланировали всё это?
* * *
– Ну, если бы я и правда щёлкнул пальцами под столом, я бы не признался в этом так просто…
* * *
Дрожащая рука профессора Защиты опять уронила ложку в суп.
* * *
– Что значит, «я вас подставила»? – возмутилась Милисента. Сразу после обеда они направились из Большого зала в комнату Дафны и теперь вдвоём сидели на её кровати, скрестив ноги по-турецки. – Своими глазами прорицательницы, которые пронзают само Время, я видела, как вы побеждаете.
Слегка прищурив свои глаза простого смертного, Дафна внимательно смотрела на Милисенту.
– Этот парень ждал нас.
– Ну, да! – ответила Милисента. – Все знают, что вы охотитесь на хулиганов!
– В Ханну попало действительно болезненное проклятье, – сказала Дафна. – Ей пришлось пойти к целителю, Милисента! Мы же друзья, ты должна была меня предупредить!
– Послушай, Дафна, я сказала тебе… – слизеринка замолчала, будто припоминая что-то, и затем продолжила. – То есть, я говорила тебе: то, что я Вижу, должно произойти. Если я попытаюсь это изменить, если кто-нибудь попытается это изменить, произойдут по-настоящему ужасные, кошмарные, нехорошие, очень плохие вещи. И затем это в любом случае произойдёт. Если я Вижу, что вас изобьют, я не могу это тебе рассказать, потому что тогда вы постараетесь не ходить, и тогда… – она замолкла.
– Что тогда? – скептически спросила Дафна. – Что случится, если мы просто не пойдём?
– Я не знаю! – воскликнула Милисента. – Но, возможно, по сравнению с этим стать закуской для летифолдов – просто увеселительный пикник!
– Послушай, даже я знаю, что пророчества так не работают, – Дафна на мгновение задумалась. – По крайней мере, в пьесах они работают не так…
Надо сказать, во всех трагедиях, где пытались избежать пророчества, именно это его и осуществляло, а в тех трагедиях, где, напротив, пытались действовать согласно пророчеству, только поэтому оно и сбывалось. Но герой мог подправить пророчество под себя, если был достаточно умён; или кто-то, кто сильно его любит, мог занять его место, или же, приложив достаточно усилий, можно было разрушить пророчество полностью… С другой стороны, в пьесах пророки не помнили, что именно они Видели…
Милисента, видимо, заметила сомнения Дафны, потому что стала выглядеть чуть уверенней.
– Ну, так это же не пьеса! – резко сказала она. – Давай так, я скажу тебе, если Увижу, будет ли схватка лёгкой или тяжёлой. Но это всё, что я могу сделать, понимаешь? И если я скажу «тяжёлой», вы не можете не приходить! Или… или… – глаза Милисенты закатились, и она глухо произнесла: – Те, кто попытаются обмануть судьбу, встретят печальный и мрачный конец…
