Девочки быстро обменялись взглядами. Гермиона посмотрела на Парвати, Парвати посмотрела на Лаванду, Лаванда и Трейси посмотрели друг на друга.
Затем все четверо посмотрели на Сьюзен и помотали головами.
– О, чёрт! – повторила Сьюзен. – Слушайте, я вернусь через пару минут, мне действительно сейчас надо идти, пожалуйста, ничего не говорите, пока!
И прежде чем девочки сумели что-то сказать, Сьюзен убежала по коридору, двигаясь на удивление быстро.
– Нет, в самом деле, что это было? – спросила Парвати.
– Иннервейт, — произнесла Гермиона, направляя палочку на Дафну, чьё тело только сейчас заметила. Лаванда направила палочку на Ханну и сказала то же самое.
Ханна открыла глаза, попыталась быстро вскочить на ноги, но рухнула обратно на пол.
– Всё в порядке, Ханна! – сказала Лаванда. – Мы победили.
– Мы что? — спросила Ханна с пола.
Дафна не шевелилась, но Гермиона видела, что её грудь поднимается и опускается. Ритм дыхания казался относительно нормальным.
– Думаю, с ней всё будет нормально. Но… – Гермиона сглотнула, во рту по-прежнему было сухо. Вся затея абсолютно, полностью, совершенно пошла наперекосяк. – Думаю, мы должны отнести Дафну к мадам Помфри…
– Конечно, конечно, только дай мне секундочку, и я наверное приду в себя, – сказала Парвати.
– Извините, – вежливо, но твёрдо произнесла Ханна, – а как мы победили? И почему потолок выглядит оплавленным?
Последовала тишина.
– Это сделала Сьюзен, – наконец ответила Трейси.
– Ага, – голос Парвати слегка дрожал. Она встала и начала отряхивать мантию. – Выяснилось, что Сьюзен Боунс – наследница Пуффендуй, и она нашла давно потерянный проход в Комнату Усердной Работы и Обучения Хельги Пуффендуй.
– А? – Ханна ощупывала себя, как будто пытаясь убедиться, что все её части тела на месте. – Я думала, что профессор Спраут это говорила просто в качестве Назидания… Сьюзен в самом деле?…
Гермиона медленно приходила в себя. На самом деле весь этот дикий ужас длился не больше тридцати секунд – по крайней мере та его часть, которую она застала в сознании. Её мозг постепенно возвращался к нормальному состоянию.
– Вообще-то, – осторожно начала Гермиона, – я практически уверена, что профессор Спраут говорила именно в качестве назидания. В «Истории Хогвартса» или других книгах, которые я читала, не было ничего подобного.
– Она – двойная ведьма! — завопила Трейси настолько высоким голосом, что он сорвался. – Точно! Она – одна из них! Она всегда была двойной ведьмой!
– Что? — закричала Парвати и развернулась к Трейси. – Это полный бред…
– Конечно! — воскликнула Лаванда. Она вскочила на ноги и запрыгала от восторга. – Я должна была догадаться!
– Сьюзен кто? – спросила Гермиона.
– Двойная ведьма! – повторила Трейси.
– Понимаешь, – быстро заговорила Лаванда, – всегда ходили истории о детях, которые рождаются супермагами, которые могут использовать заклинания, недоступные другим. И что есть целая тайная школа, спрятанная в Хогвартсе, с классами, которые могут видеть и посещать только они…
– Это просто сказки! — воскликнула Парвати. – В реальности такого не бывает! То есть, конечно, я тоже читала эти книги…
– Подождите, пожалуйста, – остановила девочек Гермиона. Возможно, её мозг ещё не до конца пришёл в себя. – Вы хотите сказать, что несмотря на то, что вам уже приходится учиться в магической школе и всё такое, вы вдобавок хотите ходить в дважды магическую школу?
Лаванда озадаченно посмотрела на неё:
– Не поняла. Кто ж не хочет получить дополнительные супермагические способности, удивительную судьбу и всё такое! Это будет означать, что ты особенная!
Ханна, которая в это время подползла к Дафне проверить, не сломали ли ей что-нибудь, подняла голову и согласно кивнула:
– Хотела бы я быть двойной ведьмой… – и добавила, уже немного печальней, – хотя я никогда на самом деле в них не верила… А что именно сделала Сьюзен? В смысле, вы уверены, что всё это вам не почудилось, пока вы были без сознания?
Гермиона абсолютно и совершенно не могла найти слов.
Трейси вдруг развернулась так резко, что её мантия взметнулась, и посмотрела на вход в коридор:
– О, нет! Нам нужно убираться отсюда! Нам нужно исчезнуть, пока Сьюзен не вернулась с кем-то, кто сможет наложить на нас заклинание Супер-Изменения-Памяти!
– Сьюзен так не поступит! – воскликнула Парвати. – В смысле, даже если бы была…
– ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? – раздался пронзительный визг, и в частично оплавленный коридор влетел профессор Флитвик, похожий на маленький, опасно сконцентрированный сгусток чистой учительской ярости. За его спиной тяжело дышала пепельно-бледная Падма.
* * *
– Что случилось?! – выпалила Сьюзен, увидев девочку, которая выглядела в точности как она сама, если не считать прожжённой мантии, промокшей от пота.
– О, отличный вопрос! – воскликнула вторая Сьюзен Боунс, быстро сбрасывая то, что осталось от одолженной одежды. Секундой позже девочка начала метаморфозу, и через небольшой промежуток времени Нимфадора Тонкс приобрела свой более привычный облик. – Извини, но я не смогла придумать ничего сама, поэтому у тебя есть примерно три минуты, чтобы решить, что на него ответить…
* * *
Как позже довольно едко заметила Дафна Гринграсс, в хитроумном плане Гермионы – что если их поймают, баллы со всех факультетов вычтут поровну – была прореха: он не учитывал возможные отработки.
Все девочки согласились молчать о таинственных способностях Сьюзен. Даже Трейси пообещала держать язык за зубами – после того, как Сьюзен пригрозила использовать на ней заклинание Супер-Изменения-Памяти. К сожалению, во время ужина выяснилось, что кто-то забыл сообщить об их договорённости хулиганам, и что Сьюзен Боунс принесла свою душу в жертву ужасным запретным силам, которые теперь поселились в её теле, и именно поэтому им всем назначили отработки.
– Гермиона? – неуверенно заговорил сидящий рядом с ней за столом Гарри Поттер. – Пожалуйста, не обижайся, я пойму, если ты скажешь, что это не моё дело, но мне кажется, что всё это начинает выходить из-под контроля.
Гермиона продолжала разминать ломтик шоколадного пирожного на своей тарелке в однородную массу из пирожного и глазури.
– Да, – слегка язвительным тоном ответила Гермиона, – именно это я и сказала профессору Флитвику, когда извинялась перед ним, что я знаю, что всё вышло из-под контроля. А он завизжал: «В самом деле, мисс Грейнджер? Вы так думаете?», причём так громко, что у меня загорелись уши. В смысле, мои уши действительно загорелись. Профессору Флитвику пришлось их тушить.
Гарри провёл рукой по лбу.
– Извини, – его лицо ничего не выражало. – Иногда мне до сих пор бывает сложно воспринимать такие вещи. А помнишь, Гермиона, мы когда-то были молодыми и наивными, и думали, что мир хоть как-нибудь можно понять?
Гермиона положила вилку и посмотрела на него.
– Гарри, тебе не хочется иногда быть просто маглом?
– Э? Ну конечно, нет! В смысле, даже будучи маглом, я наверняка попытался бы однажды захватить ми… – Гермиона пристально посмотрела на него, и мальчик быстро проглотил последнее слово и исправился. – То есть, я хотел сказать, оптимизировать, ну, Гермиона, ты же понимаешь, что я имел в виду! Смысл в том, что мои цели были бы теми же самыми. Но с помощью магии всё это устроить будет гораздо проще, чем если бы я был ограничен инструментарием маглов. Если подумать логически, именно поэтому я пошёл в Хогвартс, а не проигнорировал это всё и не начал делать карьеру в области нанотехнологий.
Гермиона, закончив приготовление соуса из шоколадного пирожного, начала макать в него морковку и есть.
– А почему ты спросила? Может, ты хочешь вернуться обратно в мир маглов?
– Не совсем, – ответила Гермиона, хрустя одновременно морковкой и шоколадом. – У меня просто, ну, появились странные мысли по поводу желания быть ведьмой. Ты хотел быть волшебником, когда был маленьким?
– Конечно, – твёрдо ответил Гарри. – Ещё я хотел экстрасенсорные способности, супер-силу, укреплённые адамантием кости, свой собственный летающий замок, и поэтому иногда мне становилось очень грустно из-за того, что мне придётся довольствоваться ролью знаменитого учёного и астронавта.
Гермиона кивнула.
– Понимаешь, – тихо сказала она, – мне кажется, что ведьмы и волшебники, которые здесь вырастают, не ценят магию по-настоящему…
– Разумеется, они не ценят. И именно это даёт нам преимущество. Разве не очевидно? Я серьёзно, для меня это стало чертовски очевидно в первые пять минут, проведённые в Косом переулке.
