– Кто-то рисовал на камне, – сказала Юйся.
– Где? – спросил Шеймус.
– Прямо под нами.
Шеймус, до этого смотревший вперед и на север, теперь глянул прямо вниз и увидел, что Юйся права. То, что он несколько секунд назад принял за кривое дерево в ярко-зеленой молодой листве, оказалось загогулиной из аэрозольного баллончика, в точности как граффити. И совершенно непонятной.
Теперь Шеймус различал нечто вроде следа примерно от устья штольни к камню с загогулиной. На глыбах, разумеется, не осталось ничего, но кое-где он видел свежий мусор, а в одном месте кто-то явно съехал по снежнику, оставив две параллельные борозды, еще не успевшие оплыть от солнечного тепла.
Шеймус проследил, откуда идут борозды, и вздрогнул: чуть выше на камне, раскинув руки и ноги, лежал мертвец.
– Фу ты черт, – сказал вертолетчик, увидевший то же самое.
– Давай глянем ближе, – предложил Шеймус. Он вновь испытывал то же тревожное напряжение – знак, что в кровь поступает адреналин.
Вертолет наклонился вперед и полетел на север. Они были над снежником с бороздами, когда Юйся ахнула:
– Он нам машет!
– Кто? – недоверчиво спросил Шеймус. Потому что человек на камне определенно не махал, а больше никого видно не было.
– Думаю, Зулин дядя, – ответила Юйся. – Я его видела в Википедии.
Раздался громкий хлопок. Потом еще два.
– Что за черт? – встревожился пилот в наступившей пугающей тишине. Тишина, когда летишь на вертолете, это хреново.
– Нас обстреляли, – ответил Шеймус, которому и раньше доводилось слышать такие хлопки. Обычно военные вертолеты лучше выдерживают это дело. – У нас пробит мотор. Зажмите что-нибудь между зубами. – Он повернулся, чтобы Юйся видела его лицо, сунул в рот буклет вертолетных экскурсий и закусил его, сильно растягивая губы, чтобы показать стиснутые челюсти.
Пристально глядя на него, Юйся закусила край камуфляжной перчатки и вытащила из нее руку.
– Приготовьтесь к удару, – предупредил пилот. На середине фразы Шеймус перестал слышать его в наушниках: видимо, следующая пуля угодила в приборную панель и связь оборвалась.
Пилот, честь ему и хвала, сумел все сделать правильно: двигая рукояти на панели, он заставил машину спуститься на авторотации, преобразуя часть энергии падения в пассивное вращение лопастей. Это – и то, что они приземлились на снежник, – их спасло. Тем не менее удар был так силен, что у Шеймуса едва не вылетели зубы. Благодаря зажатому между ними буклету он не откусил себе язык и надеялся, что вертолетчик и Юйся тоже подстраховались.
Вертолет заскользил по снежнику, словно огромный неуправляемый тобогган. Прямо перед ними были деревья, а перед деревьями стоял – как и пыталась сказать Юйся – Ричард Фортраст. Он же Додж.
Додж отпрыгнул в сторону.
Деревья – нет.
* * *
Ричард лежал там, куда бросился ничком перед самым столкновением вертолета с деревьями. За несколько минут он пережил массу незабываемых впечатлений, которые при других обстоятельствах мог бы обдумывать не один месяц. Что-то в современном человеке ни на миг не перестает говорить: «Если бы только я успел снять это на видео!» или «Это будет обалденский пост!» Хотелось по крайней мере полежать еще чуть-чуть и спросить себя, на самом ли деле видел все своими глазами или почудилось.
За треснувшим стеклом кабины кто-то шевелился. Сперва Ричард думал, что в вертолете два человека, потом разглядел еще и девушку на заднем сиденье. Пилот, видимо, потерял сознание или не хотел двигаться. Пассажир рядом с ним – худой, с рыжими волосами и бородкой – дергал конечностями, как паук в ванне, выпутываясь из того, что его держало, а девушка сзади не могла вылезти, пока не вылезет он, и бурно выражала нетерпение на языке, который Ричард предположительно определил как китайский. Мужчина был с ног до головы в камуфляже – надо полагать, прилетел сюда поохотиться. Не сезон, конечно, но, может, он браконьер и нарочно выбрал время, когда тут нет лесников.
Ричард глянул на склон – не показался ли моджахед со снайперской винтовкой. Тот либо еще был далеко, либо по-снайперски слился с местностью. Так или иначе, Ричард хотел предупредить людей в вертолете, что им надо выбираться наружу, пока они не попали в прицел. Он побрел к правой дверце и был встречен дулом пистолета, который каким-то чудом возник у пассажира в руке.
– Ладно, – сказал он, показывая раскрытые ладони. – Если бы мой вертолет сбили, я бы тоже был чуток нервный.
– Вообще-то, – ответил пассажир, – меня напряг «Моссберг-500» на тактическом оружейном ремне.
Он кивнул на помповик у Ричарда за плечом.
– Тоже верно.
– Вы Ричард Фортраст, – сказал пассажир и опустил пистолет. Тут его отвлекли яростные пинки в спинку сиденья.
– Игрок в «T’Эрру»? – спросил Ричард.
– Вообще-то да. Но здесь я не ради автографа. У нас есть сведения о вашей племяннице. Вернее – у нее. – Он кивнул на заднее сиденье. – Сам я Зулу никогда не видел, но слышал, что она классная девушка.
– Мы с ней расстались час назад.
Удары по спинке кресла прекратились, из-за сиденья возникло лицо.
– Зула жива? – спросила молодая китаянка.
* * *
Чтобы выбраться из вертолета, пришлось поработать ножом: приборную панель здорово покорежило, зазубренный металл цеплялся за ремни безопасности и камуфляжную одежду. Однако постепенно мужчина, назвавшийся Шеймусом, и девушка, Юйся, выбрались из кабины и подошли с другой стороны – глянуть, как там пилот. Он уже очнулся. Ричард, насмотревшийся голливудских фильмов, ждал, когда же вертолет вспыхнет огнем, однако с каждой секундой это казалось все менее вероятным. Бак не тек, нигде не искрило.
Пилот довольно спокойно ответил, что все тело от пупка и ниже как будто затекло. В смысле он его чувствует и может двигаться, но покалывает так, что нет никаких сил терпеть. Очевидно, спинной мозг сигнализировал о травме позвоночника. Это был еще не паралич, но они вполне могли бы довести дело до паралича, если бы от избытка усердия и недостатка мозгов стали вытаскивать пострадавшего из кабины.
Юйся и Шеймус, судя по всему, отделались ушибами и ссадинами. Обоих, похоже, поддерживал адреналин, а Юйсю еще и мощный выплеск эндорфина от известия, что Зула жива – по крайней мере была жива час назад. Пока Шеймус выспрашивал у пилота симптомы и ломал голову, как с ним быть, Юйся сосредоточилась на Ричарде.
– Ваша племянница очень вас уважает, – сказала она.
– Я только что сообразил, кто ты, – ответил Ричард. – Зула писала про тебя на полотенце.
Он наконец понял, что вертолет не взорвется, и прикинул, что у них теперь, кроме помповика, еще и пистолет. Будущее предстало в радужном свете: словно все уже позади и дело только за тем, чтобы сдать плохих в полицию, а хороших отправить на самолете по домам.
