Бежать за пределы кольцевого города Лео тоже не хочет, потому что там нет накопителей, способных поглотить излишки нашей магии.
– А других вариантов нет, – напоминаю я. Наклонившись через ручник, целую Лео в губы.
Хочу быстро, коротко, но он запускает пальцы в мои волосы и удерживает. Поцелуй как последний аргумент? Я отдаюсь ему, наполняя эмоциями, нежностью. Я верю, что поступаю правильно, что именно на факультете благородных демонов мне будет безопаснее всего и там у меня больше возможностей избежать врагов.
Что там меня не достанет агент Яд.
Губы размыкаются, оставляя только тоску и нарастающее чувство одиночества, которое я надеюсь побороть среди живых существ, рядом с Катари.
– Позаботься… об Облизунье, – не скажу, что мне нравится такой вариант имени для Саламандры, но должна же я хоть в чём‑то уступить Лео.
– А ты о себе. И если что – обращайся к Баашару.
Киваю, хотя к нему мне обращаться не хочется, ведь он отказался пустить меня в свой дом и спрятать там. Лео говорит, в этом нет ничего личного, просто Баашар, несмотря на старшинство и формальный статус наследника, почти не обладает властью в семье, и ему достаточно трудно прятать одну невесту, а на двух влияния уже не хватит. А ведь и к моей просьбе помочь он может отнестись так же. И уверена: им командует Найтеллит, она просто не пустила на свою территорию потенциальную конкурентку.
– Всё получится, и мне просить его о помощи не потребуется, – уверяю я бодро. – Удачи!
Но когда, вся такая сексапильный суккуб, выхожу из машины и под цокот каблуков делаю несколько шагов к кованым воротам, мне становится страшно.
Страшно покидать Лео, отпускать его в неизвестность.
Но с ним останется Обли… Саламандра с ним, если что – вытащит из застенков Архисовета.
Не оглядываясь, вхожу в открывшиеся передо мной ворота.
Цокот каблуков разносится по пустой территории. Стёкла оранжереи подмигивают мне отблесками окон, а ночная прохлада подталкивает двигаться быстрее, но я сохраняю степенность – суккуб вела себя, как заправская фотомодель, и мне теперь перенимать её манеры.
После рокового выступления, едва не стоившего жизни подменявшему меня инкубу, шоу продолжилось. Правда, трём не успевшим выступить пришлось перенести номера на следующий день, а «я» (чтобы шоу не задерживать) получила иммунитет к зрительскому голосованию.
После конкурса талантов из десяти участниц шоу осталось шестеро: я, как неприкосновенная, Катари, Принцесса, Велья, Джель и суккуб под видом Манакризы.
Фактически Катари на факультете осталась одна. Как рассказала мне суккуб, она агитировала суккуба‑Манакризу (и суккуба‑меня) на вступление в «Равные возможности», но пока безуспешно, и суккубы держались вместе, Принцесса по‑прежнему крутила Вельей, шпыняла слишком робкую Джель.
Так что меня, пока Катари вынуждена жить на благородном факультете, наверное ей не хватает. А если бы Принцесса узнала, что вместо нас с Катари живут какие‑то левые ничем не связанные с ней демоницы, могла гадость подстроить просто из вредности, ведь ни ей, ни Велье после расследования покушения не светит ни победа, ни поблажки за участие в конкурсе.
Так что у Принцессы и Вельи есть повод отомстить. Это не рационально, но горячность молодости может сыграть злую шутку. Да и немолодые порой совершают глупости из‑за нелепых обид, демоницы Линдетти и Дахара Мараут это недавно доказали.
Додумывая это, я через чёрный ход вошла в роскошное крыло мужского общежития. Мрамор, статуи, золочение – меня вновь ослепила эта дворцовая роскошь, а мысли двигались дальше.
Жениха четыре.
Невест – пять. На шоу четыре и одна – Найтеллит.
Баашар будет с Найтеллит, Катари с Илантихом, я с Лео, а Котик…
Котику остаётся скромница Джель, явившаяся из настоящего средневековья со всеми вытекающими, ведь Принцесса и Велья скомпрометированы, а Манакризу изображает суккуб, её точно не выберут.
Джель и Котик, Котик и Джель.
Не представляю. Совершенно.
Что делать бедному Котику в таком случае?
Готова на что угодно поспорить, он сбежит с этого шоу, да и вряд ли Архисовет собирался всерьёз женить демонов на человеческих девушках, но как фантазия ситуация очень даже забавна.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
На втором этаже, миновав строго взирающие статуи и двери с золочёными ручками, подхожу к той, что ведёт в нашу девичью гостиную. Странное дело, но сердце ностальгически щемит. Казалось, я жила здесь не по своей воле, происходящее порой раздражало, но было сколько всего… Демоны штурмовали гостиную, мы боялись, а потом оказалось, что это просто традиция запугивать новичков. Лисса и Манакриза… занятия и читающий лекции Лео… Даже в пикировках с Принцессой была своя прелесть.
Вздохнув, тяну золочёную ручку, чтобы снова окунуться в мир этого безумного шоу.
Не ошибаюсь ли я, возвращаясь сюда?
Время покажет.
Глава 56
Крикунов на отряд натравил Карадан. Как узнал о ловушке? Напрашивался логичный вывод: кто‑то знал о готовящейся облаве и её месте, и пока отряд собирался, мчался к Карадану предупредить его об опасности.
Потому что направить крикунов именно в это место обещанием добычи – на такую точность предсказания не способно даже знаменитое чутьё опасности Карадана, он просто знал.
Напавшие на своих воины сделали это не из верности Карадану… а из‑за соответствующего приказа от лица совета сильнейших.
Но Шаакарана мало беспокоят все эти хитросплетения и предательства чужого ему клана.
Он бежит рядом с Манакризой, среди воинственных людей, ничуть не уступающих ему в скорости, и его голова занята вопросами.
Почему у Манакризы было такое грозное лицо, почему она разозлилась, ведь он просто спросил, и почему ещё больше разозлилась, когда он её похвалил? Он ведь не издевался, сказав, что у неё прекрасное лицо. Просто оно при этом ещё и убийственное.
Но самый главный вопрос, мучивший соскучившегося по горячей ванне, маникюру, педикюру и всеобщему обожанию Шаакарана, это: почему его до сих пор не спасают?
Неужели… опять бросили?
***
В гостиной никого нет. Благодаря суккубу я знаю, что Принцесса, Велья и Джель живут в отдельных комнатах, а Катари (то ли опасаясь пакостей, то ли из желания тренировать на суккубах агитационные речи) вместе со «мной» и «Манакризой».
В камине «горит» искусственный огонь, но ни одно кресло не стоит напротив него, они выстроились вдоль стен, и это их положение хоть и может быть следствием недавней уборки, придаёт гостиной неуютный, настороженный вид. А может мне так кажется, потому что я знаю о царящем здесь напряжённом настроении.
Собственно, всё крыло напряжено, весь Нарак – из‑за странных выбросов магии, непредсказуемых изменений магического поля и постоянно ползающего Безымянного ужаса. Просто я помню эту гостиную другой, когда здесь ещё иногда собирались, сидели у камина, и наверняка каждая надеялась, что её жизнь изменится к лучшему.
Я захожу в нашу комнату, безмерно сожалея, что не увижу ни Манакризу, ни Лиссу – я по ним так соскучилась!
– …так‑так, осторожнее, – бормочет суккубо‑Манакриза, кисточкой размазывая что‑то тёмно‑зелёное по лицу Катари. – Не вертись, я знаю, что делаю, мы всё исправим.
Та сидит перед ней на стуле, запустив ноги в таз, а руки – в ванночки.
Прикрываю за собой дверь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Что случилось?
– Кто‑то краску в кремы подлил, – недовольно отзывается суккуб. – Пытаюсь исправить подручными средствами.
Вопрос «но как маской можно вытравить краску» проглатываю: мало ли какие это суккубьи секреты. Магию они применять не должны, но вдруг?
То, что суккуб здесь и явно не собирается уходить, неудобно для объяснений с Катари, поэтому прохожу к своей кровати и слишком судорожно хватаюсь за планшет.
