– Удачи с выведением краски, – желаю я, предвкушая скорое подключение к местной сети.
Телевизионные новости, это конечно, хорошо, но мне интересны не только одобренные Архисоветом к массовому распространению известия.
***
Есть дела, которые бессмысленно откладывать.
– Ну что, Облизунья, – выдаёт новую вариацию имени Леонхашарт, сменивший неприметный автомобиль на шикарный кабриолет. – Пора сдаваться. Будь осторожна, держись на расстоянии. Если что, я позову.
Скрывшаяся в невидимость Саламандра тоже вздыхает. Леонхашарт, не поворачивая рогатой головы в глухом шлеме, протягивает руку над дверцей и осторожно поглаживает чешуйчатый бок.
Саламандра отзывается грустным урчанием.
А Леонхашарт натягивает бронированные перчатки и заводит мотор, чтобы выехать с подземной стоянки.
У Леонхашарта нет при себе огнестрельного оружия, его полная броня кажется обыкновенной, но на самом деле он опасен, как никогда прежде: его броня покрыта не антимагическими, а бронебойными пластинами, даже рога покрыты тонким слоем металлов, чтобы защитить их от попыток отрубить или отстрелить. В броне скрыты и острые лезвия метательных ножей, и иглы, и уплотнённые бруски металлов, по воле Леонхашарта способные превратиться в оружие.
Но самое главное – это магия, подчиняющаяся ему как никогда хорошо.
В спорах с Настей он умолчал о том, что в итоге стало для него самым важным поводом сдаться Архисовету: кем бы их загадочные враги ни были, они находились в высших эшелонах власти. В секторе Возмездие, в самом Архисовете, а может и там, и там. Это самый очевидный вывод из всех событий, поведения властей, в том числе того факта, что на суккуба, изображавшего Настю, никто не покушался с тех пор, как суккуб нанят Архисоветом.
И Леонхашарт полагает, что если он окажется под следствием или в тюрьме, загадочные враги не упустят случая с ним поквитаться.
Обстоятельства таковы, что в этой ситуации Леонхашарт и наживка, и охотник.
И магия, кипящая в его крови, зовущая его, шепчущая откуда‑то издалека, подсказывает ему, что он с этим справится.
Поэтому, выжав сцепление, Леонхашарт включает передачу и надавливает на газ, чтобы через двадцать минут поездки без лишних слов и объяснений сдаться Архисовету.
***
Что‑то падает, я вздрагиваю и рассеянно оглядываюсь.
Комната залита солнечным светом, а ведь я вернулась вечером.
– Повтори, – просит Катари и поднимает обронённую расчёску. Чистая Катари, без следов краски, в добавлении которой они после вечерних умозаключений подозревают студенток факультета благородных демонов.
Сидящая на кровати суккуб‑Манакриза в одной сорочке, оторвав взгляд от планшета, отвечает:
– Конкурс купальников. Я не шучу. Анонс уже на сайте, баннеры рекламные везде.
Сонливость как рукой снимет. Вчера я не дождалась ухода суккуба, всё шарилась в сети (рога и правда от близости с демонами не появляются), а потом не заметила, как задремала.
Хватаю съехавший под бок планшет и судорожно забиваю в поисковик имя Лео. Среди выскочивших новостей и статей о нём ничего нет об аресте, пропаже или соучастии в побеге.
Если его и арестовали за помощь мне, об этом пока не написали. А ведь он должен был сдаться ещё вечером.
Что‑то помешало?
Его не арестовали?
Арестовали, но молчат об этом?
Лео уверял, что если его и посадят, то ненадолго, лишь для острастки, потому что в нынешней критической ситуации нужны все архисоветники.
Да, для того, чтобы было кого скормить Безымянному ужасу, если он разбуянится.
– Эпиляция линии бикини… – эта фраза вырывает меня из унылых размышлений.
Такие впечатления не забываются, ничего удивительного, что я сразу реагирую. У меня всё в порядке, но…
– А как иначе? – пожимает плечами суккуб. – Ещё и купальники наверняка подсунут самые откровенные, так что я бы задумалась о полном оголении.
– Но это… – Катари в синем халате теперь тоже трясёт планшетом. – Ужас! Я политикой собираюсь заниматься, а они меня на подиум полуголой вытолкнуть хотят.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Зрелищ хотят.
А я опять смотрю в планшет. Пока по новостям шарилась, прилетала пара уведомлений. Открываю…
Да, точно: от организаторов шоу пришло сообщение о новом этапе конкурса.
Название: «Преобнажение».
Ссылка на выбор купальника.
Предупреждение, что сегодня нас ожидает эпиляционная пытка.
Репетиция походки.
Ну и вечером – выход на сцену перед камерами.
Нас даже не повезут никуда: зрителями станут студенты благородного факультета. Оба пола.
Представляю. Юные демоны будут в восторге, чего не скажешь о девичьей половине. Надеюсь, они удержат себя в руках, а то из‑за них девчонки уже боятся дальше общежития одни выходить.
Кликаю по ссылке. Дожидаюсь загрузки, пролистываю несколько разделов… Суккуб права: все купальники откровенные, очень откровенные, совсем откровенные.
Кажется, я не во время сюда вернулась, надо было денёк подождать.
Лекции, несмотря на стремительное сокращение числа участниц, продолжаются, но теперь их ведут не преподаватели, а студенты – это у них поощрение за хорошую учёбу, так что новые «профессора» вовсю сыплют комплиментами.
Как ни странно, но Котик по‑прежнему ходит на занятия.
Вот и сейчас сидит со скучающим видом, выводит каракули на листе и вяло напоминает красующимся студентам, что они в сравнении с ним слишком неприметны, чтобы всерьёз рассчитывать на внимание девушек.
Былой затейник как‑то погас, вроде пытается выглядеть бодро, но голубые глаза – пустые. А ведь день удивительно солнечный, скоро мы все в купальниках появимся… вроде повод для которадости, разве нет?
От суккуба‑Манакризы он тоже как‑то вяло шарахается. Не шарахается даже, а чуть сдвигается и просто не смотрит в глаза.
О переменах в Котике моя подмена ничего не говорила, но она и не знала его прежнего, не удивительно, что не заметила этой странности.
А мне видно.
Что с ним случилось? Неужели по кому‑то из сбежавших девушек скучает? Или случилось что? Или моя сменщица его обидела… а может, он переживает, что клеился ко «мне», когда меня изображал инкуб? Не может пережить невольных ухаживаний за мужчиной?
С Котиком явно что‑то случилось.
И с ним надо поговорить, хотя я ещё даже с Катари не успела переговорить из‑за суккуба‑Манакризы, не отступавшей от нас ни на шаг.
Зато Принцесса, Велья и Джель не изменились ни на йоту. Последняя жмётся на своём месте и тайком делает оберегающие жесты против читающего лекцию демона. Первая снисходительно принимает комплименты и сидит с самым умным видом, а средняя… и гордый вид сохранить пытается, и в рот первой поглядывает, и демону глазки строит.
Сегодня из‑за вечернего показа и подготовки у нас лекций меньше, и опять о манерах, нюансах этикета. Продуктивнее было бы нас поучить на каблуках ходить, но… может, демоны как раз хотят не грации, а эпичных падений? Недаром нам на инструкцию по подиумной ходьбе в расписании выделено всего полчаса, а в лекции манерах целый раздел посвящён тому, что нельзя нецензурно выражаться даже при самых неудачных стечениях обстоятельств?
Звонок прерывает и излияния демона‑студента о моей красоте, и мои ленивые мысли о коварстве демонов.
– Не думаю, что ваши замечания относятся к теме урока, – сообщаю я холодно.
– Ну что вы, я просто показываю, как нужно ухаживать за прелестными девушками, – демон‑студент с самодовольной улыбкой протягивает мне руку. – Позвольте пожелать вам высшего балла в этом испытании. Я буду в первых рядах наслаждаться зрелищем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И сразу хочется устроить первым рядам что‑нибудь незабываемое, только не в том смысле, в каком мечтает этот озабоченный демон.
