фея в пышном наряде спустилась.
И внезапно пахнуло весной –
пробудилась у терема ива,
И повсюду в горах зацвела
белоснежная зимняя слива…
В темном небе луна поднялась,
колыхнулись цветочные тени,
И явилась любимая мне
вместе с шелестом чутких растений.
Перед нами согласья парчу
фея дивная вдруг расстелила,
Сшить нам яркий весенний наряд
тут же духу Весны[1110] поручила.
Так вот, в тот день на пиру с шурином У Старшим, Боцзюэ и остальными Симэнь спросил Хань Даого:
– Так когда же отплывают купеческие корабли? Надо бы загодя товар упаковать.
– Вчера узнавал, – отвечал Даого. – Сказали, двадцать четвертого отчаливают.
– Тогда после панихиды упакуем, – заключил Симэнь.
– Кого ж пошлешь? – поинтересовался Боцзюэ.
– Все трое поедут, – сказал Симэнь. – В будущем году отправлю Цуй Бэня за партией товаров в Ханчжоу. А вот он, – Симэнь указал на Хань Даого, – и Лайбао поедут в Сунцзян и прилегающие города за холстом. Парча и шелка у нас пока есть.
– И все-то у тебя, брат, ну до самых мелочей предусмотрено, – восхищался Боцзюэ. – А торговля тогда только и процветает, когда на всякий спрос готово предложение.
Время подходило к первой ночной страже, и шурин У Старший встал.
– Мы выпили предостаточно, – говорил он. – И тебе, зятюшка, тоже пора отдохнуть. За день порядком досталось. Так что разреши проститься.
Но Симэнь никак не хотел его отпускать и велел актерам спеть, а каждому выпить по три чарки. Только после этого гости разошлись. Симэнь наградил четверых актеров шестью цянями серебра, но те стали отказываться.
– Мы не можем принять такое щедрое вознаграждение вашего превосходительства, – объясняли они. – Ведь мы пели по долгу службы, по приказу его сиятельства Суна.
– Да чего вы боитесь? – возражал Симэнь. – Я желаю вас наградить, причем же тут приказ?
Актеры наконец приняли серебро и отвесили хозяину земные поклоны, но не о том пойдет речь.
Симэнь пошел на ночлег в задние покои, а на другой день с утра отправился в управу. Между тем отец У, настоятель монастыря Нефритового владыки, прислал двух мастеровых с послушником для сооружения в приемной зале алтаря с престолом.
На верхнем ярусе престола располагались Трое пречистых.[1111] и Четверо владычествующих[1112] На среднем ярусе возвышался Досточтимый Небесный повелитель, дух-спаситель от бед и напастей, дух звезды Тайи.[1113] По одну сторону от него размещались духи Восточного пика,[1114] по другую – духи ада Фэнду.[1115] Нижний ярус занимали князья десяти дворцов преисподней и правители девяти подземных бездн,[1116] чины адских судилищ, надзиратели алтаря,[1117] два предводителя Волшебного тигра,[1118] четыре великих небесных господина – Хань, Лю, У и Лу,[1119] Владычица великой тьмы,[1120] Семеро истинносущих,[1121] Яшмовая дева, семнадцать божественных воевод, призывающих светлые и темные души усопших[1122] в загробное царство. Алтарь и престол были убраны как полагается. Ярко мерцали стоявшие рядами узорные свечи. Из курильниц струился славный лилейный аромат, кругом возвышались траурные хоругви со стягом усопшей в центре, стоял аналой. Опускались расшитые золотом шторы, красовался ритуальный барабан. Престол был обтянут узорною парчой с вышитым на ней парящим в облаках журавлем.
Вернувшись домой, Симэнь оглядел алтарь с престолом и остался крайне доволен. Послушника и мастеровых покормили, и они вернулись в монастырь. Симэнь между тем распорядился, чтобы сюцай Вэнь написал приглашения свату Цяо, шуринам У Старшему, У Второму, Хуа Старшему и Мэну Второму, а также свояку Шэню, Ин Боцзюэ, Се Сида, Чан Шицзе, У Шуньчэню и множеству других родных и близких с их женами. Панихида должна была совершаться на другой день, и слуги с поварами хлопотали, не зная покоя, готовя угощения и жертвенную снедь, но не о том пойдет речь.
На другой день в пятую ночную стражу, на заре, даосские монахи миновали городские ворота. Пройдя прямо к алтарю, они зажгли свечи и после омовения рук воскурили благовония. Под удары в барабан и цимбалы начали чтение канонов и возглашение акафистов из «Нефритовых строк о рождении духа».[1123]
Над воротами развевался огромный стяг. Тут же висело траурное уведомление. К обеим створкам были прикреплены надписи на желтой бумаге. Крупные знаки по одну сторону гласили:
Утром милость яви, Стерегущий Восток,[1124]Укажи путь к бессмертью в Пурпурный Чертог.[1125]
Параллельная надпись по другую сторону взывала:
Управляющий Югом,[1126] избавь от грехов.Дай добраться душе до Багряных холмов.[1127]
В уведомлении было сказано следующее:
«Верноподданный Великой Сунской Империи, житель сей улицы в уездном центре Цинхэ, области Дунпин провинции Шаньдун, облаченный в траур ревнитель веры даосской Симэнь Цин вместе с семьей и домочадцами сего дня с благоговением возносит молитву Милосердному Творцу. Пав ниц, молюсь пред дщицею души усопшей младшей жены, урожденной Ли. Жития ее было двадцать семь лет. Родилась в полуденный час под знаком „у“ пятнадцатого дня в первой луне восьмого года синь-вэй, скончалась в послеполуночный час под знаком „чоу“ семнадцатого дня в девятой луне седьмого года в правление под девизом Порядка и Гармонии.
Мы, в браке состоя, наслаждались супружеским согласьем, но, увы, покинула феникса подруга. Смолк слаженный дуэт арфы и цитры, и холодный месяц освещает ныне опустевшие покои. Как тяжело свершать заупокойные обряды! Голос и образ ее день ото дня отдаляются, меркнут. А время бежит, и вот уж пять седмиц прошло с ее кончины. Дабы избавить душу усопшей от загробных мук, нынче, двадцатого дня, мы, погруженные в глубокий траур, пригласили к себе наставников веры даосской и почтительно просим предстать пред алтарем и вознести молитву искреннюю и чистосердечную об отпущении грехов новопреставленной души.
С трепетом раскрываем нефритовые страницы Священного Писания и, творя акафисты из «Драгоценного образца рождения духа в девяти переворотах», осмеливаемся подать письменное прошение. Встретьте колесницу, запряженную львами, и явите милость – золотым светильником уничтожьте мрак и указом высочайшим в драконьей строке[1128] грехи усопшей отпустите, избавьте от адских мук, выведите из темной ночи через узорный мост и в обитель лазурную вознесите, где раздается мелодичный звон яшмы, обильны яства и утренние росы, где сподобится она обресть истину.
Пав ниц пред нефритовыми ступенями, умоляем явить милосердие – снизойти из Синего дворца,[1129] дабы наставить всех нас на путь человеколюбия, сострадания и взаимной поддержки, а душу усопшей ввести в обитель безмятежной жизни, в небесную страну наивысшего блаженства.
Мы, родные, опечаленные тяжелой утратой, ждем благовеста и призываем всех близких молиться вместе с нами, принести жертвы и уверовать в торжество добра, о чем и составлено сие уведомление.
Год правления под девизом Порядка и Гармонии, такой-то день такой-то луны.
Службу совершает Его Преосвященство Хуан Юаньбо,
Хранитель «Канонических реестров из Великой Пещеры в небесном царствии Высшей Чистоты»,[1130]
Придворный из Золотых чертогов[1131] девятиярусного неба,
Высокий судия Нефритовой управы духов на вершине небосвода, Служитель Палаты громов,
Высокий иерарх почтенной веры, открытой и сокровенной, таинственной и очищающей,
Духа Тайи наместник на земле,
При августейшем алтаре ритуальных гонгов надзиратель,
По совместительству управляющий делами даосской церкви в Поднебесной».
Над алтарем в зале висела надпись. Крупные знаки гласили:
«Творя молитвы, амулеты составляя,Владыку просим в пятую седмицу:Дух сквозь огонь и воду претворяя,Спаси и дай ему освободиться!»
Его преосвященство истинносущий Хуан, препоясанный золотым поясом, в ярко-красной рясе, прибыл с восходом солнца в отделанном слоновой костью паланкине. Его сопровождала свита монахов и послушников. Сопровождающие окриками разгоняли зевак. Настоятель У с монахами встретил его преосвященство и проводил к алтарю, где они обменялись приветствиями. Тут им представился, отвешивая поклоны, Симэнь в траурном платье и шапке и поднес чай.
Около алтаря были поставлены аналой и жертвенный стол, покрытый ярко-красным покрывалом с золотыми узорами. Рядом размещались накрытые узорными тюфяками кресла, около которых стояли два молодых послушника.
Пока его преосвященство, в перевязанном черным флером клобуке, украшенной звездами ярко-красной рясе и черных сандалиях, читал молитвенное обращение к духам, Симэнь преподнес кусок отделанного золотом атласа.
