– Как она тебя, а? Павел Иннокентьевич, как она тебя красиво?
С того момента Кормухин возненавидел Ларису и перестал с ней здороваться.
А та однажды спросила у Бархаткова:
– Скажите, пожалуйста, Станислав Семенович, у Павла Иннокентьевича есть жена?
– Нет, Лариса.
И тогда девушка подошла к Кормухину и попросила прощения. Но Кормухин хоть и простил Ларису, все равно рядом с ней чувствовал себя неловко.
А вот для Бархаткова и Пескаренко взаимоотношения их друга и коллеги с женщиной из охраны стали темой постоянных шуток. Они придумывали всякие курьезные ситуации, в какие якобы попадает Павел Иннокентьевич, и хохотали до упаду, чем и злили Кормухина, и одновременно веселили.
– Ну что, тебе выходить, Паша? – сказал Станислав Семенович Бархатков, когда коричневый микроавтобус подъехал к дому Кормухина.
Один из охранников открыл дверцу и пошел проводить ученого. Вскоре вернулся.
Олег тронул охранника за плечо.
– Все нормально? У него в квартире не было женщины?
Бархатков улыбнулся:
– Мне нравится, Олег, когда ты шутишь, а не изводишь себя всякими грустными мыслями.
– А что мне еще остается, Станислав Семенович?
Сколько бы я себя ни изводил умными мыслями, это ничего не изменит. Я прекрасно понимаю… – и Олег взглянул на крепкий, стриженый затылок охранника, вглядывающегося в ветровое стекло.
– Да, ты прав. Не все так просто и легко, как Хотелось бы.
– Вы знаете, взяли одного из охраны…
– Кого? – придвинувшись вплотную к Олегу, спросил Бархатков.
– Я просто видел, как его вели через двор.
– Да, наверное, конкуренты.
– Какие к черту конкуренты?! Наверное, ФСК, – тихо, почти беззвучно прошептал Олег.
– Нет, нет, что ты! Насколько мне известно, мы спрятаны и законспирированы так, что до нас невозможно добраться. Может, это просто были какие-то внутренние разборки, – сказал Бархатков.
– Может, – пожал плечами Пескаренко, и его лицо вновь стало мрачным и сосредоточенным.
– Да не думай ты ни о чем! Не изводи себя!
– Я не об этом сейчас думаю.
– Ну и хорошо.
– Я думаю об одной формуле, об одной простой схеме, – Олег вытащил из внутреннего кармана блокнот, ручку с золотым пером и принялся объяснять Станиславу Семеновичу одно свое наблюдение за поведением вещества при высокой температуре.
– Любопытно, любопытно… – Бархатков протер носовым платком линзы очков и попросил водителя остановиться.
Тот прижался к бордюру и затормозил. Охранник с изумлением повернул голову. Два человека, склонившись над листками бумаги, о чем-то ожесточенно спорили. Их разговор был абсолютно непонятен, ученые оперировали сложными формулами, какими-то числами, чертили графики.
– Станислав Семенович, – сказал охранник, – нам надо ехать. Я должен доставить вас домой.
– Да погоди ты! – пренебрежительно бросил Бархатков. – Не видишь, тут важное дело, Охранник пожал широченными плечами, кожаная куртка скрипнула и чуть не расползлась по швам.
А Пескаренко и Бархатков смотрели друг другу в глаза, и Бархатков вертел пальцем перед носом Олега.
– Ты сумасшедший! Ты псих! Может произойти взрыв. Взрыв, ты это понимаешь?
– Конечно я понимаю, но именно во время взрыва" возможно, произойдет то, о чем я вам рассказываю.
Смотрите!
И вновь на страницах блокнота начали появляться формулы и графики.
– Видите, видите, вроде бы все сходится!..
– По-моему, все это чушь, и очень опасная. Хотя, может, в этом и есть зерно. Погоди, Олег, дай мне сосредоточиться и подумать.
Станислав Семенович взял блокнот, положил себе на колени и, скорчившись почти вдвое, углубился в формулы. Его большие губы вздрагивали, кривились, по щекам ходили желваки. Он яростно потер ладонью большой выпуклый лоб, затем стал вытирать его носовым платком, долго сморкался и только после этого закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья.
– Да, Олег, ты гений. Это несомненно.
Олег пожал плечами.
– Да никакой я не гений, и на хрен все это мне нужно!
– Погоди, погоди, – сказал Станислав Семенович, засовывая блокнот себе в карман. – Я подумаю, и завтра мы с тобой поговорим об этом. Ты согласен?
– Конечно! Согласен!, Вот об этом говорить интересно.
– И Кормухина надо будет позвать.
– Это вам решать, Станислав Семенович, – заметил Олег.
– Поехали! – радостно, как извозчику, крикнул Станислав Семенович Бархатков. – Скорее поехали, хочу попасть домой. Мне надо подумать, посмотреть свои записи. Знаешь, Олег, когда-то давно, лет восемь тому назад, подобная мысль у меня появлялась. Но мне она показалась абсолютно абсурдной, и я ее отбросил.
– Я помню. В вашей диссертации была эта формула.
– Да, да. Но я не пошел дальше, – и Станислав Семенович, вспоминая схемы и формулы, написанные Олегом, покачал головой.
«Какой ученый! Какой ученый!» – вертелась в голове одна и та же мысль. И зависть, и восхищение, и странное почтение испытывал Станислав Семенович к своему ученику.
Микроавтобус мчался по ночным улицам Москвы в искрящемся потоке ночных огней, в мерцании рекламных вывесок.
Бархатков закурил и предложил Олегу сигарету. Тот курил очень редко, но на этот раз взял сигарету, долго мял ее тонкими длинными пальцами, затем прикурил.
С улыбкой взглянул на своего учителя.
– Ну, так как?
– Олег, вес это надо обдумать, взвесить. Но мысль поразительно любопытная. И самое главное – неожиданная.
– Вот видите, Станислав Семенович, а вы писали в своей диссертации, что это тупиковый путь.
– Но для осознания того, что этот путь не тупиковый, потребовалось десять лет, Олег.
– Да, – Олег выдохнул дым.
Глава 9
Глеб Сиверов увел Тамару Колотову в толпу танцующих и только потом взял за плечи. Женщина обняла Глеба, прижалась к нему и прошептала:
– Я все сказала ему так, как ты учил.
– А он? – тихо спросил Глеб, заглянув в темные глаза Тамары.
– А он сказал, что я сука.
– Вот как?
– Да, да. Он обозвал меня. Ну ничего, я к этому уже привыкла. Когда они злятся, всегда обзывают меня.
Глеб взглянул на Альберта Прищепова. Тот, понурившись, сидел за столиком, потягивая французское вино из высокого прозрачного бокала.
– Что я еще должна делать? – теснее прижимаясь к Глебу, спросила Тамара.
– Пока еще не знаю. Танцуй.
– Я и танцую.
Музыканты играли превосходно. Под такую настоящую, живую музыку и танцевать было приятно. Глеб в этот момент вспомнил об Ирине Быстрицкой и пожалел, что сейчас ее нет рядом.
«Хорошо было бы танцевать с Ириной, а затем пить приятное легкое вино, прозрачное и веселое».
– Ты о чем-то задумался? – положив голову на плечо Глебу, спросила Тамара.
– Да нет, собственно, ни о чем.
– Ты замечательный человек. У меня никогда не было таких друзей и никогда не было таких любовников.
«И не будет!» – почему-то подумал в этот момент Глеб.
– Может, потом поедем ко мне? – прошептала Та-" мара, обдав ухо и шею Глеба жарким дыханием.
– Посмотрим, – пожал плечами Сиверов и вновь взглянул на Альберта Прищепова.
Прищепов сидел в кресле, откинувшись на спинку, и обшаривал глазами зал.
«Интересно, кого он так высматривает? Кого-то ждет?» – Глеб, развернув Тамару, тоже осмотрелся.
Вокруг веселились праздные люди – молодые, красивые, пожилые, в дорогих костюмах и дорогих вечерних платьях. Всем было хорошо.
Глеб не знал никого из присутствующих, ведь раньше он никогда не бывал здесь. И ему, честно признаться, вообще не нравились рестораны, ему не хотелось, чтобы кто-то из посторонних видел его. Больше по душе Глебу были тихие застолья в узком кругу. А лучше всего – один на один.
Музыка кончилась. Глеб поблагодарил Тамару, взял ее за руку и подвел к столику.
Глубоко посаженные глаза Альберта Прищепова под отяжелевшими от вина веками рыскали по залу. Они вспыхивали и гасли. Кое-кто раскланивался с Прищеповым. Женщины в роскошных вечерних платьях махали ему рукой, иногда даже посылали воздушные поцелуи.
Прищепов ухмылялся, показывая ровные вставные зубы и золотые коронки.
– Публика сегодня не очень, – как бы сам себе, но в то же время обращаясь к Глебу и Тамаре, сказал Прищепов. Затем потянулся к бутылке и наполнил бокалы. – Ну, господа, выпьем же за знакомство. Так вы говорите, занимаетесь бизнесом?
– Ну, в общем да, – вяло ответил Глеб, набивая подобными ответами себе цену.
– И дела ваши идут хорошо?
– В общем-то да, – вновь флегматично пожал плечами Глеб.
– Тогда давайте выпьем за то, чтобы ваши дела всегда шли так же хорошо.
Первая подхватила свой бокал Тамара и подвинула его к середине стола. Бокалы со звоном стукнулись друг о друга, словно поцеловались. Глеб сделал маленький глоток, смакуя вино.
– Да, вино здесь хорошее, – заметил Прищепов с видом гурмана и знатока.
