– Она самая, в ипостаси библии.
– Вот прямо химик? Валентности там всякие, молекулы?
– Они, родимые.
– Выходит, эти твои шампуни-мапуни, крема-замазки по специальности?
– Где-то так.
– Ты сказала, что семь лет предпринимательствуешь, а до этого что?
– Допрос? – хмыкнула понимающе Сашка.
– Интерес, – внес он поправку.
– А до этого всегда химия, – уступила она.
А даже если допрос, черт бы с ним – это он правильно делает, что на нейтральную тему переходит. Отвлечься надо обязательно! А то недолго и с ума сойти от неопределенности и непонимания!
– Химия. С детства, как только читать научилась, а потом всегда, – объяснила Сашка.
– Призвание? Талант?
Александра пожала неопределенно плечами, ей не очень хотелось затрагивать эту сторону ее теперь уже прошлой жизни.
– Наследственность. Папа был профессором химии, известным, преподавал, занимался наукой. Так что и призвание, и талант, пожалуй.
Иван поднялся с барного стула и предложил:
– Чай, кофе, может, поесть что-нибудь под разговор?
– Нет, ничего, – отказалась Саша.
– Ну а я кофейку с сигаретой. Хочешь?
– Давай, – приняла она предложение.
Действительно, под разговор оно как-то уютней с кофе. Гуров стал хозяйничать на чужой кухне, чувствуя себя очень даже уверенно: включил чайник, чем-то там шебуршил в кухонных шкафчиках, не забывая при этом задавать вопросы.
– То есть ты занималась наукой, как я понял?
– Занималась, – все так же скупо отвечала Сашка.
– И что, звание имеешь? – старательно изображал удивление Иван.
– Имею.
– Профессор?
– Нет, просто доктор наук.
– Да ладно! – восхитился Иван Федорович неизящно, но весьма правдоподобно.
– А что ты так удивился?
– Ну, ты такая вся… – он неопределенно изобразил что-то руками, едва не рассыпав кофе из пачки, которую достал из шкафчика. – Сексуальная, злая, деловая!
– Образ не вяжется с научным работником?
– Не очень, – признался он, возвращаясь к своим манипуляциям с кофе.
Спиной к ней.
«Психолог!» – поняла Сашка все его подачи-прощупывания и быстро, чтобы не растягивать объяснение, изложила факты, как в анкете:
– Школу я закончила в пятнадцать лет, с золотой медалью, университет в двадцать с красным дипломом, в двадцать два стала кандидатом наук, преподавала студентам и занималась научной работой, в двадцать шесть стала доктором наук. В двадцать восемь ушла из науки и из института и стала предпринимателем – шампуни-мапуни, гели-мели, крема-замазки!
Данные о себе она изложила почему-то зло, как отповедь мальчиша Кибальчиша белогвардейцам на их предложение расколоться, сдать все тайны и остальных мальчишей.
Но Иван не дал закипеть ее раздражению и миролюбиво, успокаивающе спросил:
– А почему ушла, Саш? Если талант и если я правильно понял, тебе это нравилось?
– Да банально все! – так и не закипев до конца, вовремя «снятая с огня» умелой рукой, но уже булькающая, ответила Александра. – Таланту надо на что-то жить и маму содержать. Ты представляешь вообще, какие тогда были зарплаты у научных сотрудников, даже у докторов?
– Представляю. Извини.
– За что ты извиняешься? Или ты непосредственный участник развала государства? – спросила несколько агрессивно Санька.
– Все мы участники, – пожурился Иван.
Он поставил на барную стойку кружки с кофе, большие, достойные такие кружки, пепельницу, сел на место и, достав пачку сигарет, вопросительным жестом продемонстрировал ее Саше. Она кивнула, соглашаясь с предложением, но не сделала попытки достать сигарету из пачки. Разволновалась внезапно, и ведь знала, что не надо эту тему развивать. Вообще лучше не трогать! Она всегда нервничала, не отболело еще это. Не отболело.
Иван понял, прикурил сигарету и протянул ей, она взяла, не заметив.
– Ты, может, и участник, я не знаю, а я нет! Точно нет! Я делала свое дело, очень честно и добросовестно и очень много – все время, кроме сна! А наука – это укрепление основ и силы любого государства! Всегда!
– Согласен! – вновь остудил он тоном ее горячность. – Ты до сих пор переживаешь, что все это бросила?
– Иногда, когда вспоминаю, как вот сейчас, – призналась она.
– А почему не уехала за кордон? Предлагали?
– А то! Я об этом не думала даже, отмахивалась, не до того было. Папа болел тяжело и долго, потом умер, мама на мне осталась.
– Ну так уехала бы, и папу, глядишь, там вылечила, и маму забрала бы!
– И что? То, что ученые наши там в масле катаются, горы золотые индивидуальные осваивают, это, как ты понимаешь, чушь! Уехали тысячи, а пробились единицы, по пальцам можно пересчитать. Но меня это совершенно не интересовало, я и тогда понимала все про сыр в захлопывающем устройстве! Нет, озвучивали вербовщики еще ту завлекуху – современные лаборатории, оборудование, реактивы какие хочешь – мечта! Но…
Сашкину патриотическую речь перебил звонок в дверь.
«С прибытием! Началось, включайте рампу!» – подумал Иван и посмотрел на часы на запястье.
Быстро. Час сорок три от звонка!
– Ну что, Александра Владимировна, ответ на свой первый вопрос ты получила: за нами прибыл эскорт. Твоя Лиля тебя сдала!
– Это?.. – испуганным шепотом спросила Сашка.
– Да, – подтвердил ее предположения Иван.
И изменился весь. Сразу! Глаза жесткие, кошачьи, золотистые – никакого шоколада! И голос, лицо – скулы, нос – все заострилось!
Преобразился, вмиг став другим – опасным!
– Слушай, Саша, меня внимательно! Сейчас нас с тобой повяжут. Никаких истерик и криков, никакого сопротивления! Выполняй все, что они тебе скажут, не возражай, не возмущайся! Мне, скорее всего, пару раз наваляют – не пугайся и не кидайся защищать. Поняла?!
– Ты знал? – перекрикивая непрекращающуюся трель дверного звонка, проорала она. – Ты ожидал этого?
– Я подозревал, что такой вариант возможен! Все, Саш, надо открыть, а то они начнут дверь вышибать, а она железная – открыть не откроют, но испортят. Возьми свою сумочку, лучше через голову ремень перекинь, чтобы не потерять.
Оглядевшись хозяйским глазом вокруг – все ли в порядке, выключены ли приборы – не иначе, как на загородную прогулку собирался, а не в полон к вражинам, Гуров неторопливо двинулся к входной двери. Остановился, не дойдя пару шагов, повернулся к Саньке и тоном мужа, уставшего от непослушания и выкрутасов жены, попросил:
– Да, Александра, постарайся не язвить и не умничать, держи себя в руках!
– Гуров, – сощурив глаза от злости, «нежно» поинтересовалась Сашка, – ты уверен, что тебе может перепасть пару раз по мордасам?
– Да сто пудов! – пообещал он весело.
– Хо-ро-шо! – отчеканила Сашка.
Он расхохотался, весело, жизнерадостно, от всей души, сделал последние шаги к двери и спросил:
