Ее отец прочистил горло, и только тогда я разорвал поцелуй, все еще немного боясь его, если честно.
— Я хочу произнести тост, — он потянулся к своему пустому бокалу с вином и поднял его в воздух, прежде чем его жена опустила его руку.
— Давай сначала наполним наши бокалы, — предложила она с улыбкой и бутылкой вина в руке.
Миссис Ла Белла принялась за работу, наполнив все шесть наших бокалов. Каждый член семьи Руссо получил последнее творение Джулии, а каждый член семьи Ла Белла — мое.
Когда наши бокалы были наполнены, мы подняли их в воздух. Это была сцена, которую я никогда не думал, что увижу в своей жизни, но я всегда надеялся на это. Между семьями Руссо и Ла Белла был мир. И я был полон решимости сделать его прочным.
Глава 13
ЗАПОЗДАЛЫЕ ИЗВИНИЯ
Джулия
Мой отец снова прочистил горло, и я затаила дыхание в ожидании, мой бокал с вином стоял передо мной вместе со всеми остальными.
Что, если он не поверил в историю и захочет продолжить эту бессмысленную вражду?
Мой отец никогда не отличался прощающим характером.
— Прежде всего, я хочу поблагодарить тебя за то, что ты поделился этой историей. Никогда не слышал ее раньше и чувствую себя идиотом, узнав о ней только сейчас, спустя столько времени. Я так долго злился. — Мой отец действительно звучал ранимым, и я поняла, что никогда не видела его таким за всю свою жизнь. Он всегда был моим отцом, этакий человек-гора, который редко проявлял какие-либо эмоции и был тверд как гвоздь. В этот момент он казался кем-то другим. Это было трогательно и волнительно — увидеть человеческую сторону родителя. — Хочу извиниться и перед моей дочерью, и перед вашим сыном, — он слегка поморщился, прежде чем продолжить, и я поняла, что проглотить свою гордость — это не то, что было для него естественным. — Я знал, что у тебя есть чувства к ней. Всегда знал. И знал, что она испытывает к тебе ответные чувства, — признался он. Я почувствовала, что мои щеки пылают от смущения. Это было правдой, но быть поставленной в такое положение на глазах у всех было более чем некомфортно. Ночь и так была достаточно тяжелой, чтобы добавлять еще и это. — Вот почему я вел себя так, когда дело касалось вас двоих. Мне никогда не приходило в голову, что я не знаю, что на самом деле произошло между нашими семьями. Всегда считал, что знаю достаточно. — Я хотела кое-что сказать, но отец остановил меня, его серые глаза встретились с моими. — Дай мне закончить, Джулия, пожалуйста, или я никогда не смогу это сказать. — Я не могла возразить, поэтому промолчала и позволила ему продолжить: — Я не стану идеальным, потому что ненависть к тебе укоренилась в моей крови как вино, которое мы пьем, — все немного посмеялись в ответ. — Меня воспитывали так всю мою жизнь. Но Джеймс был прав, когда сказал, что пора остановиться, поэтому я обещаю сделать все, что в моих силах. — Часть про Джеймса вызвала у меня интерес, и мне стало любопытно, что именно он имел в виду. Я обязательно спрошу его об этом позже. — Итак, я хотел бы произнести тост. За новые начинания. За то, чтобы зарыть старый топор войны, который мы не должны были нести. И за наших детей. Которые либо сожгут наши винодельни дотла, либо сделают их лучше, чем мы когда-либо могли.
— За нас! — в унисон произнесли мы, и наши шесть бокалов с вином звякнули друг о друга.
Я с силой сжала руку Джеймса, и когда он в ответ сжал ее так сильно, что стало больно, я была благодарна за боль. Это означало, что я не сплю, и эта безумная сцена, разыгравшаяся передо мной, была реальностью, а не сном.
Молекулы, должно быть, взорвались вокруг нас, разбившись на миллиард невидимых осколков, не оставив после себя ничего, кроме света, так как десятилетиями копившаяся ненависть умерла на месте. Это было единственным объяснением того, как мгновенно изменился воздух. Я сделала долгий, глубокий вдох, сомневаясь, дышала ли я когда-нибудь так легко за всю свою жизнь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я чувствую себя по-другому, — сказала я шепотом, но все меня услышали, так что, должно быть, звук был громче, чем я думала.
— В хорошем смысле? — спросил Джеймс, его глаза были устремлены исключительно на меня.
Я кивнула.
— Легче. Спокойнее. Свободнее? — я сказала это как вопрос, размышляя, только ли я так реагирую на наше недавно заключенное перемирие.
Джеймс порочно улыбнулся и мне захотелось прижаться к его рту, но я сдержалась.
— Я чувствую то же самое. Чувствую облегчение, я никогда и не подозревал, что не испытывал его на самом деле. В этом есть какой-то смысл?
— Вполне, — успокоила я его, понимая, что не хочу, чтобы он чувствовал себя одиноким или изолированным в своих чувствах.
То, что он чувствовал, имело для меня значение.
— Удивительно, что на лозах вообще вырос виноград, учитывая всю ту негативную энергию, которую мы носили в себе, — сказала мама Джеймса, и это чувство ударило меня прямо в грудь своей правильностью.
— Может быть, теперь они будут еще лучше, — сказала я с улыбкой, когда мир возможностей словно распахнулся и засиял для меня.
Теперь, когда Джеймсу и мне было позволено быть вместе, я не могла перестать думать обо всем, что мы могли бы сделать и попробовать. Знала, что забегаю вперед, но мне было все равно. Я продумаю детали позже. Может быть, пока Джеймс будет во мне.
Тогда он не сможет возразить.
Я усмехнулась от своих мыслей.
— Над чем смеешься? — спросил Джеймс, и я почувствовала, как запылали мои щеки.
Я знала, что краснею.
— Ни над чем. Расскажу позже, — соврала я, потому что совершенно не собиралась рассказывать Джеймсу свой маленький грязный секрет.
Мама Джеймса зевнула, что заставило меня последовать ее примеру, и не успела я оглянуться, как каждый из нас уже делал это, закрывая рот руками.
— Думаю, нам пора заканчивать. Не знаю, как остальные, но простить вас всех — это тяжелая работа. Я устал, — сказал мой отец с искренней улыбкой, подойдя к мистеру Руссо, и они пожали друг другу руки.
Это был первый раз, когда я видела, как они это делают.
Я улыбнулась про себя. Сегодняшний вечер был наполнен столькими первыми событиями, это было похоже на возрождение. Это было началом всего грядущего, и я была одновременно взволнована и подавлена. Переживая такие эмоциональные потрясения, даже если они были самыми лучшими, выматываешься. Мне казалось, что я могу лечь на матрас и проспать неделю.
— Хочешь, я отвезу тебя за машиной и твоими вещами к Джанин? — спросил Джеймс, засунув одну руку в карман.
Я оглядела своих родителей, которые оба пристально наблюдали за нами, прежде чем отказаться.
— Не сегодня, но спасибо. Хочу еще немного поговорить с родителями.
— Хорошо. Ну и ночка, правда? — сказал Джеймс, прежде чем мягко поцеловать меня в щеку. — Напишешь мне позже?
— У меня нет твоего номера, — поддразнила я, но это заставило его сбавить шаг, как только он начал выходить. Он оглянулся на меня, и я ответила: — Шучу.
— Напиши мне, или я накажу тебя позже, — прошептал он мне на ухо.
Я отмахнулась от него, мои глаза сузились от всех слов, которые я хотела сказать, но не могла. По крайней мере, не в присутствии родителей.
— Спокойной ночи, мистер и миссис Ла Белла, — прокричал он от входной двери, исчезая в след за своими родителями.
— Спокойной ночи, Джеймс, — сказали они в ответ, причем голос моего отца был менее восторженным, чем голос моей мамы.
Я повернулась лицом к ним обоим.
— Ты же не собираешься снова быть грубым? — адресовала я вопрос отцу.
— Я буду стараться изо всех сил, но от этой привычки трудно избавиться.
Я знала, что он говорил о том, что мы с Джеймсом будем вместе. Но это было то, за что я готова была бороться сейчас. Как только быть с Джеймсом стало реальной возможностью, чем-то, что мы оба могли бы иметь, не заставляя наших родителей убивать друг друга, то поняла, насколько сильно и глубоко хотела иметь возможность быть с ним. Теперь мы не должны были сдаваться. Я отказывалась сдаваться без чертовски хорошей борьбы, и приготовилась к ней, полагая, что она вот-вот начнется, несмотря на то что мой отец только что был очень радушен.
