Постучав в парадную дверь Ла Белла, которая, как я знал, была сделана вручную и доставлена из Италии более ста лет назад, я затаил дыхание и стал ждать. Возможно, это была не самая лучшая идея. Наверное, мне следовало сказать Дэйну, что я приду сюда. Тогда, если бы мое тело пропало, они хотя бы знали, где начинать поиски.
Дверь медленно открылась — для драматизма или из-за ее тяжести, я не мог сказать точно. За ней стоял мистер Ла Белла. Его выражение лица всегда было таким, словно он надкусил кислую виноградину, и оно стало еще более кислым, когда он увидел мое лицо.
— Какого черта тебе надо, парень? Твой отец послал тебя сюда, чтобы ты что-нибудь украл?
Я потрясенно молчал, пока не обрел решимость. Я больше не буду бояться этого страшного человека.
— Я хотел поговорить с Вами, сэр.
Он разразился отвратительным смехом.
— Я не разговариваю с Руссо.
Он двинулся, чтобы закрыть дверь, но я прижал к ней руку, остановив ее.
— Мистер Ла Белла, пожалуйста. Я хочу поговорить о Джулии.
Дверь широко распахнулась, когда он вышел, заставив меня сделать два неловких шага назад.
— Держись, черт возьми, подальше от моей дочери!
— При всем уважении, сэр, Вы ее выгнали. Теперь я не обязан держаться от нее подальше.
Я знал, что перегибаю палку, но это казалось единственным способом достучаться до этого человека или хотя бы заставить его осознать реальность того, что он делает.
— Я выгнал ее, чтобы преподать ей урок, — прорычал он, закрывая пространство между нами.
Я встретил его жесткий взгляд, отказываясь отступать. Даже когда услышал шокированный вздох мамы Джулии, настолько громкий, что мне почти захотелось прекратить борьбу. Очевидно, она не знала, что ее муж сделал с их единственной дочерью, но положить конец этой вражде было слишком важно для меня, чтобы остановиться сейчас.
— Что это за урок? Что Вам наплевать на нее и на то, что она сделала для Вашей винодельни? Она потрясающая, Вы знаете. Купажи, которые она создает, и страсть, с которой она относится к науке, стоящей за этим. Она чертовски невероятна, а Вы этого даже не замечаете. Вы принимаете ее как должное, а я бы никогда так не поступил, если бы у меня был шанс, — пообещал я, когда адреналин захлестнул все мое тело, подстегивая слова выплескиваться без умолку. Я буду бороться за нее. Даже если бы это означало выступить против человека, который помог ее создать. Я был так взвинчен, что не заметил, что оба моих родителя присоединились к нам на улице, пока отец не произнес мое имя, пытаясь заставить меня остановиться или попытаться вернуть самообладание.
Я кричал?
Не обращая внимания на его мольбы, я продолжил, обращаясь исключительно к мистеру Ла Белла:
— Мне просто интересно, какой урок она должна выучить сейчас, пока плачет в квартире своей лучшей подруги, потому что думает, что ее отец ненавидит ее. Может быть, Вы пытались показать ей, что семью можно заменить и что Ваша единственная дочь значит для Вас так мало, что Вы заберете у нее все, как только она Вас ослушается. Или что все, что действительно важно — это следовать правилам многовековой давности, которые не имеют никакого смысла и уже даже не действуют. Вы наказываете ее, и я не думаю, что Вы даже знаете за что, — теперь я точно кричал.
— Джеймс! Хватит! — голос отца донесся до моих ушей, и я повернулся к нему лицом.
Это был первый раз, когда я видел своих родителей и родителей Джулии так близко друг к другу без словесных насмешек и нападок.
— Он прав, — произнес мягкий голос. Все взгляды обратились к миссис Ла Белла. Она положила руки на бедра, ее тело по-прежнему находилось на расстоянии вытянутой руки от тела мужа. — Джеймс прав. Эта вражда должна была в конце концов аукнуться нам. Я видела, как ваш сын смотрит на мою дочь. Он делал это всю свою жизнь. Это был лишь вопрос времени, когда все это рухнет на нас.
— Я согласна, — сказала моя мама.
И обе женщины без лишних слов повернулись друг к другу в каком-то жесте женской солидарности, который, клянусь, могли понять только они. Мы, трое мужчин, смотрели, как они обнимаются, словно они были друзьями всю жизнь, а не вынужденными врагами, задаваясь вопросом, что, черт возьми, только что произошло и как женщины могут говорить друг с другом, не используя никаких слов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мистер Ла Белла издал гортанный звук, как раненое животное, прежде чем заговорить:
— Значит, мы все будем делать вид, что нас это устраивает? Как будто то, что моя дочь и ваш сын вместе, не противоречит всему, за что выступают и что представляют обе наши семьи? Наши прадеды, наверное, сейчас переворачиваются в своих могилах, испытывая отвращение к тому, что мы допустили.
— Возможно, так оно и есть, — согласился мой отец, а затем добавил: — Но это не значит, что мы должны быть врагами.
— Что ты хочешь сказать, Руссо? — резко спросил мистер Ла Белла моего отца.
Я задавался тем же вопросом.
— Я говорю, что, возможно, все, кто был до нас, ошибались, — мой отец выдохнул, и я скрыл свое удивление. Это было последнее, что я ожидал услышать от него. — Это утомительно, ненавидеть тебя. Разве ты не устал?
Вот это было чувство, которое я мог бы отнести к себе.
— Нет, — уверенно ответил мистер Ла Белла.
Я почувствовал, что сдуваюсь, как воздушный шарик с проколотой дыркой.
Вдохнув с привкусом поражения, я поднял руку в воздух, чтобы привлечь всеобщее внимание, и сказал:
— Ненависть и вражда заканчиваются вместе со мной. Я больше не участвую в этом, и не буду воспитывать так своих будущих детей, — оглядев группу, я заметил, что обе мамы улыбаются, и это придало мне немного уверенности, чтобы продолжить. — Я серьезно. И, если ваша дочь примет меня, я планирую завести этих будущих детей вместе с ней, так что вы все можете либо принять это, либо прожить остаток жизни без нас. — Это был смелый шаг, я говорил и за Джулию, и за себя. И, черт возьми, насколько я знал, мог быть совершенно не прав. Джулия могла бы возобновить эту вражду просто на основании того, что я только что сказал. Но мои инстинкты говорили мне обратное. Они говорили мне, что это был бой, за который стоило бороться, и что Джулия хотела этого так же сильно, как и я, она просто была слишком напугана. Она чувствовала, что может потерять слишком много. Когда никто не возразил и не сказал ни слова в ответ, я в последний раз обратился к мистеру Ла Белле. — Могу ли я спросить Вас еще об одной вещи?
— Зачем останавливаться? — холодно ответил он.
Я кивнул с легкой усмешкой, потому что где-то глубоко внутри себя знал, что выиграл этот раунд.
— Вы хоть знаете о пари? Например, что на самом деле произошло между нашими семьями? И я спрашиваю только потому, что точно знаю, что Джулия не курсе. Она не знает даже половины истории. Поэтому я ставлю на то, что и Вы не знаете.
— Это правда? — спросил мой отец, его тон был полон недоверия. — Ты действительно не знаешь? Как ты можешь не знать?
Руки мистера Ла Беллы сжались в кулаки, но потом он их разжал.
— Конечно, я знаю! Ты думаешь, я буду ненавидеть вас без причины? Твоя семья пыталась украсть у моей виноградник прямо из-под носа. Они говорили ложь и подкупали чиновников, чтобы забрать нашу землю и записать ее на свое имя. Разве это не та история, которую тебе рассказывали все эти годы? Не удивлюсь, если в твоей версии злодеями были мы, — надулся он.
— Вы не ошибаетесь. Это часть истории, — сказал я, кивнув. — Но это только часть.
— А что еще может быть, что вообще имеет значение? — хрипло спросил мистер Ла Белла.
Мы с папой обменялись взглядами, оба покачали головами, потому что он не знал даже половины.
— Ты хочешь услышать все или нет? — спросил мой отец.
Мы все затаили дыхание, ожидая ответа мистера Ла Белла.
Глава 11
ПРАВИЛЬНЫЙ ВЫБОР
Джулия
