– Да, пожалуй, – согласился он. – Но мы на правильном пути, – добавил он, взглянув на ее оголенный живот и обнаженные плечи.
Часа через три они остановились на облегающем металлическом обмундировании с соответствующими перчатками и сапогами. И опять достаточно прикрыты были лишь руки и колени, остальные части тела Нины были вызывающе оголены.
– Надеюсь, ты не простудишься, – сказал Люк.
– Боюсь, что меня арестуют. Я выгляжу такой воинственной.
– Ты выглядишь прекрасно. – Он поцеловал ее.
Внезапно Нина испуганно съежилась. Его узнали. Продавщицы не отрывали от Люка глаз, а «Загадочное имя» голосом Люка гремело из приемников.
– Перестань корчиться, – поддразнил ее Люк.
– Я хочу снять это платье.
– Помочь?
– Иди плати, – сказала она сердито.
Они вышли из бутика с покупкой. Продавщицы восторженно таращились вслед рок-идолу.
– Теперь моя очередь, – сказала Нина голосом, не предвещавшим Люку ничего хорошего. – Пошли.
– О нет, нет. Нина, я не думал…
– Зато я подумала. – Она подозвала такси: – В магазин «Сакс» на Пятой авеню.
Они спорили всю дорогу.
– У меня полно одежды, – упрямо твердил Люк.
– У меня тоже. И тем не менее ты несколько часов протаскал меня по магазинам.
– Нина, я не хочу…
– Не умрешь, если у тебя будет один хорошо сшитый классический костюм. К тому же плачу за него я.
Она втащила Люка в магазин, несмотря на отчаянное сопротивление. Он воспринял предложение купить плащ в штыки.
– Зачем мне плащ? У меня есть зонтик, – настаивал он.
– Дело в моде, а не в дожде.
– Мне в такой одежде неудобно. Она длинная. – Люк счел объяснение исчерпывающим.
Нина сдалась. Не будет она его уговаривать, да и продавца стало, по-видимому, раздражать пренебрежительное отношение Люка к дорогой одежде.
Костюм он покупать тоже не хотел. Было совершенно ясно, что пока рано уговаривать его купить кожаное пальто: его еще нужно к этому осторожно подвести. Люк решительно отказался от галстука: он ему не нужен, а потом она ведь уже подарила ему один. Ему не понравилась ни одна пара ботинок. В отделе брюк ситуация несколько выправилась, но он потребовал, чтобы Нина зашла с ним в примерочную помочь снять джинсы.
– Я так привык, что ты их снимаешь с меня, – пояснил он с невинным видом, – что забыл, как это делается.
Нина изо всех сил наступила ему на ногу и вытащила из кабины. На них уже стали обращать внимание.
В конце концов они пришли к компромиссу. Нина купила Люку дорогой кашемировый свитер в светло-кремовых тонах, удивительно шедший к его темным волосам и глазам.
– По-моему, они содрали с тебя слишком много, – сказал он с подозрением.
– Люк, ради Бога, – воскликнула Нина в отчаянии. – Этот свитер прекрасного качества, он будет долго носиться и с годами не выйдет из моды. И потом, – добавила она ехидно, – не нужно было убивать беспомощных козочек, чтобы его сделать.
– Да, дорогая, – послушно сказал Люк. – Отличный свитер. Я в восторге. Спасибо.
Вечером Нина повесила свой новый туалет в шкаф. Он казался таким неуместным в ее гардеробе. Только бы хватило мужества надеть его на праздник. Нина грустно улыбнулась: месяц назад ей бы и в голову не пришло, что она может надеть такое.
Люк сделал ее во многом сговорчивее. Оставаясь одна, Нина по-прежнему часто впадала в панику. Она ведь однажды уже позволила мужчине завладеть собой, а потом очень об этом пожалела. И хотя сейчас Нина стала старше и, как надеялась, опытнее, обжегшись на молоке, она дула на воду. Люк проявил в этой песне удивительную проницательность, ведь он так мало знал Нину, когда создавал "Не бойся любви". Просто Люк – она уже в этом не раз убеждалась – неплохо знал человеческую натуру.
Дни Нины проходили в постоянных эмоциональных перепадах: она и Люк пытались приспособиться к образу жизни друг друга. К счастью, оба любили джаз и народную музыку. Это объединяло их, потому что, как бы они ни любили и ни уважали друг друга, Люку было так же трудно привыкать к опере, как Нине – к року.
– Это к тому же на иностранном языке, – жаловался Люк, когда они пошли в оперу. – Как это может увлечь меня, если я даже не понимаю, что они поют?
– Я переведу.
Когда Нина перевела, Люк сказал:
– Это они говорят друг другу? Чушь какая-то! Нет, без перевода мне нравится больше.
Нина вздохнула. Ее знакомство с роком было не намного более обещающим.
– Как я могу заинтересоваться песней, если они бормочут что-то непонятное?
Люк объяснил.
– Ерунда какая! – сказала она.
В качестве компромисса они попробовали послушать классический рок.
– Почему мне должно быть интересно, что этого человека так занимают его собственные замшевые алые ботинки?
– Голубые. Тут ритм великолепный. Ты послушай, – настаивал Люк.
– Пусть голубые, но замшевые. Подумать только. Тебе, именно тебе, нравится песня о шкуре убитого животного!…
Они спорили и о другом. Она не любила кое-кого из его необузданных друзей, он не жаловал ее самых консервативных. Люк готов был вступить в разговор с любым, кто подходил к нему даже в небезопасном Центральном парке. Она же пугалась. Ему нравились книги и фильмы, поднимающие современные социальные проблемы, заставляющие размышлять. Она предпочитала классику и изящные бестселлеры для отдыха. Он обычно ходил в скромные рестораны, где кормили простой, незамысловатой пищей; она любила элегантные, с изысканной кухней.
– Что это, черт возьми? – спросил Люк, ковыряя в тарелке с сашими.
Они сидели в любимом Ниной японском ресторане.
– По-моему, сырой осьминог.
– Хорошо, что не я, а ты заплатила за это, – сказал он, помолчав.
– Я, кажется, привязался к этой забегаловке, – весело сказал Люк, когда они, обедая в «Пресье», однажды предались ностальгическим воспоминаниям. – Сидишь, а тебе кладут салфетку на колени, наполняют бокал, разрезают все и подают серебряные приборы.
– Да уж получше твоего любимого кафе с бумажными скатертями, разрисованными мелками.
– Ну-ну, я люблю то местечко.
По дороге домой Нина спросила:
– Тебе не пришло в голову открыть сегодня передо мной дверь, пододвинуть мне стул, взять меня под руку, пока мы переходили дорогу?
– А что, – нахмурился Люк. – У тебя две руки и две ноги. Не можешь сама стул пододвинуть?
– Конечно, физически я способна это сделать. Не в этом суть. Так принято. И мне такое обращение нравится, – сказала она в отчаянии.
– Послушай, Нина, может, в том дорогущем ресторане это и уместно, но в «Роу-Дил», пододвигая тебе стул, я буду выглядеть просто глупо у столика на полдороге в дамский туалет. Тебе не кажется? Кроме того, ты весьма успешно всю свою жизнь переходила улицу без меня.
