Старца перевели изъ скита въ монастырь и тамъ переселяли изъ кельи въ келью. Старецъ относился къ этимъ невзгодамъ съ полнымъ благодушіемъ и съ пѣніемъ «Достойно есть» онъ переносилъ на новое мѣсто самолично икону Владимірской Божьей Матери — благословеніе о. Паисія Величковскаго старцу Ѳеодору. «Однажды, игуменъ Моисей» — говоритъ жизнеописатель старца, «проходя по монастырю, увидѣлъ огромную толпу народа передъ кельей старца, между тѣмъ какъ послѣдовало изъ Калуги повелѣніе никого не пускать къ нему. О. игуменъ вошелъ къ старцу въ келью и сказалъ: «О. Леонидъ! какъ же вы принимаете народъ? Вѣдь владыка запретилъ принимать». Вмѣсто отвѣта старецъ отпустилъ тЬхъ, съ кѣмъ занимался, и велѣлъ келейникамъ внести къ себѣ въ келью калѣку, который въ это время лежалъ у дверей его кельи. Они принесли и положили передъ нимъ. О. игуменъ въ недоумѣніи смотрѣлъ на него. «Вотъ, — началъ старецъ свою рѣчь, — посмотрите на этого человѣка. Видите, какъ у него всѣ члены тЬлесные поражены. Господь наказалъ его за нераскаянные грѣхи. Онъ сдѣлалъ то–то и то–то, и за все это онъ теперь страдаетъ — онъ живой въ аду. Но ему можно помочь. Господь привелъ его ко мнѣ для искренняго раскаянія, чтобы я его обличилъ и наставилъ. Могу ли его не принимать? Что вы на это скажите?» Слушая о. Леонида и смотря на лежагцаго передъ нимъ страдальца, о. игуменъ содрогнулся. «Но преосвященный», — промолвилъ онъ, — «грозить послать васъ подъ началъ». «Ну такъ что–жъ» — отвѣтилъ старецъ, — «хоть въ Сибирь меня пошлите, хоть костеръ разведите, хоть на огонь меня поставьте, я буду все тотъ же Леонидъ! Я къ себѣ никого не зову, кто ко мнѣ приходитъ, тЬхъ гнать отъ себя не могу. Особенно въ простонародьи многіе погибаютъ отъ неразумія и нуждаются въ духовной помощи. Какъ могу призрѣть ихъ вопіющія духовныя нужды?» О. игуменъ Моисей ничего на это не могъ возразить и молча удалился, предоставляя старцу жить и дѣйствовать, «какъ укажетъ ему Самъ Богъ». Старцу, какъ уже сказано, не удалось бы сдобровать, если бы не заступничество обоихъ митрополитовъ Филаретовъ. Митрополитъ Кіевскій заступился за старца, находясь на чредѣ въ Синодѣ, а также посѣтилъ Оптину Пустынь, гдѣ оказывалъ о. Льву въ присутствіи епархіальнаго архіерея особые знаки уваженія. Къ митрополиту Филарету Московскому прибѣгъ письменно старецъ о. Макарій черезъ епископа Игнатія Брянчанинова. Митрополитъ Филаретъ написалъ калужскому епископу: «Ересь предполагать въ о. Леонидѣ нѣтъ причины».
Незадолго до смерти старца опять возникли гоненія на него и на монашествующихъ женскихъ обителей, гдѣ находились духовныя дщери оптинскихъ старцевъ. Монахини были изгнаны.
Это гоненіе было основано на невѣроятномъ невѣжествѣ. Старца называли масономъ, а святоотеческія книги, какъ Авва Дороѳей, имъ данныя монашествующимъ «чернокнижіемъ». Однако передъ самой кончиной старца монахини были оправданы, такъ что старецъ вздохнулъ свободно. Впослѣдствіе выдающіяся ученицы о. Льва заняли начальственныя должности.
Съ первыхъ чиселъ сентября 1841 г. старецъ сталъ ослабѣвать и проболѣлъ пять недѣль. Молодой келейникъ старца о. Іаковъ слышалъ его молитву: «Благодарю Тебя, милостивый Создатель мой, Господи, что я избѣжалъ тЬхъ бѣдъ и скорбей, которыхъ ожидаетъ грядущее время, но не знаю избѣжите ли вы ихъ». — «Поди сюда Яша!» Я подошелъ. Старецъ благословилъ меня и еще повторилъ тЬ самыя слова. Я какъ былъ въ то время младъ и неопытенъ, не спросилъ Батюшку, какія это бѣды и скорби. А послѣ его кончины и желалъ бы знать, да ужъ было поздно». Такова была запись келейника Іакова, впослѣдствіи іеромонаха Іоакима Кіево–Печерской Лавры.
Послѣ жестокихъ страданій великій старецъ отецъ Левъ отошелъ ко Господу 11–го октября 1841 года. Общая скорбь была неописуема и велико было стеченіе народныхъ массъ у гроба усопшаго.
Послѣсловiе
Образъ великаго старца іеросхимонаха отца Льва менѣе знакомъ русскому боголюбивому читателю, чѣмъ образъ старца о. Амвросія. Авторъ книги «Оптина Пустынь» (Прот. Сергѣй Четвериковъ. Оптина Пустынь. Парижъ, 1926 ť о. прот. Сергій Четвериковъ различаетъ въ жизни скита три періода: весну при жизни о. Льва, лѣто при жизни о. Макарія и, наконецъ, плодоносную осень при о. Амвросіи. Съ его легкой руки проф. Смоличъ въ своемъ трудѣ "Leben und Lehre der Startzen. Wien 1936" повторилъ подраздѣленіе прот. Четверикова, причемъ изобразилъ старца Льва какъ человѣка почти что невѣжественнаго.
Но, между тЬмъ, если о. Левъ и употреблялъ простонародныя выраженія, то ими онъ попадалъ въ цѣль и совершалъ перевороты въ человѣческихъ душахъ. Старцы Левъ и Амвросій жили, вѣрнѣе сказать действовали, въ разныя эпохи. При жизни о. Льва не было реіулярнаго почтоваго и телеграфнаго сообщенія, не было желѣзныхъ дорогъ, какъ позднѣе во время жизни о. Амвросія, о которомъ еще при его жизни были сообщенія въ печати. При этомъ доступъ къ нему народный не бывалъ никогда закрытымъ. Тогда какъ о. Левъ былъ гонимъ еще въ первые годы XIX столѣтія, когда братія Бѣлобережскаго монастыря была недовольна его простотой въ жизни по ихъ мнѣнію не соотвѣтствующей сану иіумена.
Когда же онъ удалился въ лѣсной скитъ къ о. Ѳеодору, новый настоятель изгналъ обоихъ старцевъ изъза стеченія къ нимъ народа. Мы знаемъ о гоненіи на Валаамѣ и въ Оптиной Пустыни. Доступъ къ отцу Льву далеко не всегда былъ для всѣхъ открыть и слава о немъ не могла гремѣть повсемѣстно. Образъ же старца Амвросія достойно сіялъ, какъ солнце по просторамъ русскаго царства. Но не намъ судить кто былъ выше изъ нихъ. Это извѣстно одному Богу.
Глава VI. Митрополитъ Филаретъ Московскій (1782 — 1867)
Митрополитъ Филаретъ — въ міру Василій Дроздовъ, родился 26–го декабря 1782 г. въ семьѣ діакона московскаго пригорода Коломны. Это было чуть позднѣе полувѣковаго періода послѣ смерти Петра І–го. Было еще свѣжо упраздненіе патріаршества, обезглавившаго Церковь, и недавнее учрежденіе на протестантскій манеръ Синода, ломка православнаго быта и учрежденія духовныхъ школъ по католическому образцу. Это было смутное, переходное, неустойчивое время. Нуженъ былъ новый Моисей, который бы могъ вывести народъ Божій на истинный путь, закрѣпить истинные православные устои, не дать имъ исказиться на не должный ладъ, какъ это легко могло случиться въ этихъ создавшихся условіяхъ.
Въ такой критическій моментъ Богомъ былъ посланъ духовный вождь, соединившій въ себѣ и геній и святость. Такого другого Филарета не было и не будетъ, возгласила о немъ народная молва!
Мы здѣсь не въ состояніи коснуться, хотя бы даже кратко, жизнеописанія Митрополита. Мы только можемъ попытаться отмѣтить его значеніе касательно интересующей насъ темы, т. е. распространенія святоотеческаго ученія о внутреннемъ дѣланіи въ Россіи. Мы скажемъ предварительно только нѣсколько словъ о томъ, какое выдающееся мѣсто занималъ м. Филаретъ въ церковной жизни своего времени.
Съ 24–го марта 1821 г., еще въ санѣ архіепископа, Филаретъ занялъ московскую каѳедру. Ему было тогда 39 лѣтъ. Здѣсь онъ пробылъ до самаго гроба. Въ течете этихъ 36–ти лѣтъ (1821–1867) какъ утверждаетъ его жизнеописатель Н. И. Барсовъ: «… Ни одинъ вопросъ догматическій, каноническій, церковнозаконодательный, ни одно административное распряженіе Св. Синода, имѣвшее значеніе для Церкви, не рѣшались и не воспроизводились безъ предварительной справки о томъ, какъ думаетъ объ этомъ вопросѣ, или рѣшеніи Филаретъ, и рѣдко что–нибудь дѣлалось въ Синодѣ иначе, нежели думалъ Филаретъ». И это положеніе существовало даже несмотря на то, что вслѣдствіе несогласій съ 1843 г. митрополитъ разъ навсегда отказался отъ присутствованія въ Синодѣ. Но по вѣрному замѣчанію проф. архим. Константина «въ этой обособленности и могъ возвыситься м. Филаретъ до значенія близкаго къ положенію главы Церкви, съ которымъ надо было договориться обо всемъ значительномъ въ области церковнаго». Изъ Синода ему посылались на разсмотрѣніе всѣ затруднительные дѣла. Онъ разсмотрѣлъ до 1000 такихъ дѣлъ и далъ на нихъ свое рѣшеніе. Эти рѣшенія по церковнымъ и общегосударственнымъ вопросамъ были отпечатаны въ 1885–87 гг. въ восьми томахъ и служили образцами для дальнѣйшихъ рѣшеній. Единственно, что м. Филаретъ, несмотря на свое желаніе, не могъ провести въ жизнь, — это возстановленіе живого единства помѣстнаго епископата, осуществляемаго въ постоянномъ совѣщательномъ общеніи сопастырей и епископовъ, и закрѣпляемомъ по временамъ малыми съѣздами и соборами. Какъ извѣстно, въ синодальный періодъ Церковь не имѣла до самаго конца свободы дѣйствованія. «Авторитета Филарета», говоритъ проф. Сумароковъ, «особенно цѣненъ въ тѣхъ случаяхъ, когда погрѣшности въ ученіи исходятъ отъ лицъ священнаго сана. Тотъ или другой отрывокъ изъ Филарета обнаружить всякую ошибку. И вотъ почему лица, имѣюгція болѣе пристрастія къ самочинію, чѣмъ къ мнѣніямъ Церкви, относятся къ Филарету съ трудно скрываемымъ озлобленіемъ, чувствуя въ немъ вѣчнаго и строгаго судью, стоящаго на стражѣ Православія».
