Въ 1824 г. (черезъ 3 года послѣ вступленія м. Филарета на Московскую каѳедру) произошло значительное событіе въ его жизни: ему представился іеромонахъ Антоній (Медвѣдевъ), который въ качествѣ богомольца объѣзжалъ святыя мѣста въ Россіи и прибылъ для поклоненія въ Сергіеву Лавру. Бесѣда съ о. Антоніемъ произвела на м. Филарета глубокое впечатлѣніе и ровно черезъ 7 лѣтъ онъ вызвалъ его для того, чтобы его назначить намѣстникомъ Тр. Сергіевой Лавры. Архимандритъ Антоній пробылъ на этой должности 46 лѣтъ.
Митрополита и намѣстника связывала всю ихъ жизнь совершенно исключительная духовная близость. Это объясняется тѣмъ, что оба они были истинными монахами въ самомъ глубокомъ смыслѣ этого слова и, кромѣ того, оба были послѣдователями святоотеческаго ученія о внутреннемъ дѣланіи. Въ письмѣ митрополита къ намѣстнику (T. I, №95, 7 февр. 1834 г.) мы читаемъ: «Сужденіямъ старца Паисія и старца Серафима покаряюсь — Прекрасный совѣтъ о. Серафима не бранить за порокъ, а только показывать его срамъ и послѣдствіе. Молитвы старца да помогутъ намъ научиться исполненіемъ».
«Какъ нерѣдко встрѣчается въ особенныхъ натурахъ, писалъ проф. Казанцевъ въ своемъ «Очеркѣ жизни архимандрита Антонія», въ митрополитъ ФиларетЬ совмѣгцались повидимому несовмѣстимыя свойства. При глубокомъ критическомъ умѣ, онъ отъ дѣтства до могилы сохранилъ дѣтскую вѣру; при строгости и малодоступности къ подчиненным^ при величавости въ офиціальныхъ отношеніяхъ, былъ простъ въ домашней жизни и искренно смиренъ въ мнѣніи о себѣ; при сухости и холодности внѣшняго обрагценія, онъ имѣлъ любящее, довѣрчивое сердце. Тонкій политикъ въ дѣлахъ, онъ мало зналъ практическую жизнь и жилъ въ своего рода идеальномъ мірѣ. Въ завѣтной чертЬ, которой онъ оградилъ себя отъ подчйненныхъ, была тропа, которою можно было дойти прямо до его сердца — онъ былъ монахъ. Въ своей частной нравственно–религіозной жизни онъ охотно становился въ ряды послѣднихъ послушниковъ; съ благоговѣніемъ внималъ словамъ лицъ, которыхъ считалъ высокими въ духовной жизни; счастьемъ считалъ ихъ молитвенную память о немъ; юродивые, блаженные находили у него свободный доступъ. Образы древняго иночества постоянно носились предъ его духовнымъ взоромъ, и сердце его стремилось къ общенію съ міромъ патериковъ и древнихъ житій. Съ этой стороны нашелъ близкій и скорый доступъ къ сердцу м. Филарета арх. Антоній, именно какъ къ монаху!.. Порывами духа своего о. Антоній и самъ стремился сблизиться съ этимъ міромъ избранныхъ подвижниковъ, идти ихъ путемъ къ царству небесному… Внимательно слѣдилъ онъ за особыми опытами духовной жизни и проявленіями благодати Божіей въ Сергіевой Лаврѣ и дѣлился своими наблюденіями съ м. Филаретомъ, сочувствовавшимъ глубоко всѣмъ такимъ явленіямъ». Для ищущихъ пустыни и безмолвія о. Антоній устроилъ въ трехъ верстахъ отъ лавры Геѳсиманскій скитъ. Одна за другой возникали уединенныя келліи въ лѣсу, и въ нихъ совершались подвиги поста, молитвы, молчанія…
Обмѣнъ мыслей о близкомъ для ихъ сердца предметѣ, постоянныя ихъ сношенія, такъ сблизили святителя Филарета съ о. Антоніемъ, что помимо дружбы, онъ избралъ его своимъ духовникомъ. Въ перепискѣ между ними, изданной въ двухъ томахъ, (Москва. 187885) всюду явствуетъ со стороны митрополита выраженіе глубокаго уваженія и смиренія по отношенію къ подчиненному ему лицу: «Благодарю за утЬшеніе», пишетъ онъ отъ 27–го іюня 1835 г., «не лучше было бы, если вы сдѣлали мнѣ наставленіе»… «Благодарю за искреннія слова, я нуждаюсь въ поученіи» (4 авг. 1842)…
«Скажите, какъ поступить въ этомъ <случаѣ»… «Поспѣшите сказать мнѣ ваши мысли»… «Тя рекохъ друга давно въ расположеніи сердца моего», писалъ святитель къ о. Антонію, «когда же Провидѣніе Божіе устроило, что тя нарекохъ и отца въ таинствѣ, то уже твоей душѣ остается регци, до какой степени она не чуждается уничиженной души моей».
Изъ этой переписки видно, что ни одно важное рѣшеніе, какъ въ дѣлѣ управленія епархіей, или въ государственныхъ дѣлахъ ему порученныхъ, или касавшихся его личной жизни не было предпринято и не обходилось безъ обсужденія съ о. Антоніемъ.
Вотъ случай изъ жизни Митрополита, характеризуюгцій взаимныя отношенія между нимъ и намѣстникомъ Лавры. Вопреки мнѣнію большинства, м. Филаретъ слѣдуетъ совѣту своего духовника, какъ это ему дорого ни стоитъ:
Готовилось освягценіе тріумфальныхъ воротъ въ Москвѣ. На нихъ были изображенія языческихъ бо говъ и м. Филаретъ отказался ихъ освящать.
Царь рѣшилъ пріѣхать въ Москву на торжество. Флигель–адъютантъ отправился къ митрополиту передать желаніе Государя видѣть лично его на торжествѣ. Выслушавъ сообщеніе, митрополитъ произнесъ только одно слово: «слышу». Посланецъ повторилъ свое сообщеніе. Ничего въ отвѣтъ не послѣдовало, кромѣ того же слова: «слышу». На вопросъ, что же передать Государю пришедшій въ полное недоумѣніе посланецъ получилъ отвѣтъ: «А что слышите». Когда посланецъ, доложивъ о своемъ недоумѣніи, передалъ точно сказанное митрополитомъ Государю, тотъ сказалъ: «А, такъ я понимаю. Приготовьте лошадей: я сегодня уѣзжаю». Государь уѣхалъ. Но вотъ что по сему поводу, какъ тайну, сообщилъ епископу Леониду Намѣстникъ Лавры о. Антоній:
… «Когда Владыкѣ Филарету объявлено было, чтобы святилъ ворота (тріумфальныя съ статуями языческими) Владыка пріѣхалъ въ Лавру и передалъ мнѣ», говоритъ о. Антоній, «что онъ въ борьбѣ помысловъ. Ему говоритъ совѣсть: не святи, а всѣ говорятъ: святи! Ты что скажешь?
— «Не святить».
— «Будетъ скорбь».
— «Потерпите».
Послѣ этого возвратился Владыка въ Лавру крайне смущенный.
— «Вотъ какая скорбь пришла!»
— «Это и прежде видно было».
— «Да ужъ хорошо ли я поступилъ: раздражилъ Государя. Я не имѣю достоинствъ св. Митрофана».
— «Да не берите ихъ на себя, а помните, что вы епископъ христіанскій, пастырь Церкви Христовой, которому страшно одно: разойтись съ волею Іисуса Христа».
До глубокой ночи толковали; но Владыка остался въ смугценіи. По утру рано присылаетъ за мной. Я испугался, ибо зналъ, что смугценіе уже перешло въ тЬлесную болѣзнь. Однако, прихожу и невольно улыбнулся, взглянувъ на Владыку.
— «Что ты?»
— «Да видѣнъ орелъ по полету».
Владыка уже сіяюгцій сказалъ мнѣ: «пойдемъ, поблагодаримъ преп. Сергія. Онъ мнѣ явился чувственнымъ образомъ. Я заснулъ, а былъ уже часъ пятый, какъ послышался шорохъ въ двери. Я чутокъ, проснулся, привсталъ: дверь, которую я обыкновенно запираю, тихонько отворилась и вошелъ Преподобный, старенькій, сѣденькій, худенькій и росту средняго, въ мантіи безъ епитрахили и, наклонясь къ кровати, сказалъ мнѣ: «не смущайся, все пройдетъ»… И скрылся. «Спасибо», сказалъ мнѣ Владыка — «ты говорилъ мнѣ противъ всѣхъ». И оправдались слова Преподобнаго! (Слышалъ отъ о. Намѣстника за тайну 16 авг. 1853 г. въ скиту за всенощной въ алтарѣ Душеп. Чт., 1905 г., ч. III, кн. 9–я, стр. 35).
Еще за два мѣсяца до назначенія строителя Высокогорской Арзамаской пустыни іеромонаха Антонія намѣстникомъ Сергіевой Лавры, когда живъ былъ прежній намѣстникъ архимандритъ Аѳанасій и не было рѣчи о его замѣщеніи, о. Серафимъ предсказалъ это назначеніе. Разсказъ объ этомъ предсказаніи записанъ самимъ о. Антоніемъ.
Въ январѣ 1831 г. о. Антоній отправился къ преп. Серафиму для совѣта по случаю сильно смущавшихъ его неотвязчивыхъ мыслей о смерти.
Пріѣхавши въ Саровъ вечеромъ и никуда не заходя, Антоній пошелъ прямо къ келліи старца Серафима. Не доходя до нея, онъ встрѣтилъ нѣкоторыхъ изъ братій Саровской пустыни, которые сказали ему, что о. Серафимъ въ монастырь не возвратился еще изъ своей пустыни. Было уже около пяти часовъ вечера и темнѣло. Пріѣхавшій остановился въ раздумьѣ: идти ли ему куда или тутъ дожидаться? Въ это время стоящая съ нимъ братія, завидѣвъ издали грядущаго старца, извѣстила: вотъ о. Серафимъ идетъ. Старецъ шелъ въ обыкновенной своей одеждѣ съ мѣшкомъ за плечами, опираясь на топоръ. О. Антоній тотчасъ подошелъ къ нему и поклонился обычно.
— Что ты? спросилъ его старецъ.
— Къ вамъ, батюшка со скорбной душей, — отвѣчалъ Антоній.
— Пойдемъ, радость моя, въ келлію, — привѣтливо сказалъ старецъ.
Въ келліи наединѣ Антоній умолялъ старца Серафима сказать ему откровенно: совершится ли съ нимъ то, что внушаютъ ему скорбные помыслы? Не приближается ли въ самомъ дѣлѣ смерть его? Сижу ли я въ келліи, говорилъ Антоній, выйду на монастырь, мнѣ представляется, что послѣдній разъ вижу обитель. Изъ сего заключаю, что скоро умру, и потому указалъ уже и мѣсто могилы для себя. Желаю знать о смерти единственно для измѣненія моей жизни, чтобы, отказавшись отъ должности, посвятить остальные дни свои безмолвному вниманію. Извѣгценіе о смерти не будетъ страшно для меня.
О. Серафимъ слушалъ разсказъ, не измѣняя положенія и держа за руку о. Антонія. Когда же тотъ окончилъ, блаженный старецъ, взирая на него съ любовію, сказалъ: не такъ ты думаешь, радость моя, не такъ: Промыселъ Божій ввѣряетъ тебѣ обширную лавру.
