Несмотря на все это, капитан «Кочино», стоявшей на якоре в гавани английской военно-морской базы на севере Ирландии, Рафаэль Бенитес очень скептически отнесся к разведывательному назначению своей подводной лодки, о котором ему сообщил Харрис Остин— сотрудник военно-морской дешифровальной службы, прибывший к Бенитесу в конце июля 1949 года по прямому указанию начальника главного штаба ВМС США.
Первоначально Бенитес предполагал просто вывести свою подводную лодку в открытое море, чтобы испытать шнорхель и пассивный гидролокатор, а также обучить личный состав действиям в условиях длительного пребывания под водой. Однако привезенные Остином инструкции значительно усложняли задачу. Незамысловатые испытания в ходе учебного похода превращались в рискованную радиоразведывательную операцию. Более того, все основные события должны были происходить в Баренцевом море за Полярным кругом в окрестностях советской военно-морской базы в Мурманске. Кабели и антенны для экспериментального радиоразведывательного устройства Остина должны были проходить сквозь стальной корпус лодки. Бенитес был опытным подводником, который прекрасно осознавал, что именно от прочности корпуса подводной лодки зависела степень защищенности подводников от безжалостной стихии моря. А Остин предлагал уменьшить эту прочность путем сверления в нем дыр для проводов. И если во время Второй мировой войны Бенитес и его команда ходили только в знакомых теплых водах Тихого океана, то теперь им предстояло с риском для жизни бороздить неизведанное ледяное море на подводной лодке с продырявленным корпусом!
Бенитес связался со своим руководством и попытался оспорить радиоразведывательное задание, полученное от Остина. Однако руководство было непреклонным: приказ отмене не подлежал. ВМС США готовились завоевать подавляющее превосходство над СССР под водой путем создания подводной лодки с ядерной энергетической установкой, которая позволяла долго оставаться под водой и без шнорхеля. Необходимо было выяснить, как далеко русские продвинулись в изготовлении такой же подводной лодки. В 1948 году ВМС США уже отправляли подводные лодки «Морской волк» с бортовым номером СС-401 и «Черноперка» с бортовым номером СС-322 в Баренцево море, чтобы определить возможность перехвата советских радиокоммуникаций. Но сотрудники военно-морской разведки США полагали, что подводные лодки со шнорхелем могли бы добиться значительно больших успехов, чем обычные субмарины, и не собирались отказываться от своих планов использовать «Кочино» для ведения подводной радиоразведки против СССР.
По соседству с радиорубкой для Остина была сооружена небольшая каюта на той же палубе, где находился пост управления рулями. В этой каюте был установлен прибор, который Остин называл черным ящиком. Он имел высоту около 45 см и предназначался для того, чтобы перехватывать и записывать на магнитную ленту советские радиосигналы. Это был самый чувствительный и секретный прибор на борту подводной лодки. Кабель от черного ящика был проведен сквозь корпус «Кочино» для соединения со специальными антеннами, прикрепленными к корпусу. Они очень походили на уши и состояли из небольших пучков коаксиального кабеля, прикрепленных на небольшом расстоянии по обеим сторонам подводной лодки. С этими пучками кабеля, дополненными обычными антеннами, «Кочино» выглядела как иноземное чудовище из голливудского космического боевика.
В середине августа 1949 года все необходимое радиоразведывательное оборудование было установлено, и «Кочино» вышла из Портсмута в сопровождении подводной лодки «Таек», модернизированной точно также, как «Кочино», а также двух стандартных подводных лодок «Торо» с бортовым номером СС-422 и «Корсар» с бортовым номером СС-435. Все четыре лодки шли с соблюдением полного радиомолчания, имитируя патрулирование при ведении боевых действий.
Через несколько часов после выхода сальники вокруг кабелей Остина не выдержали напора забортной воды, и он был вынужден принять в своей маленькой каюте неприятный холодный душ. Повозившись некоторое время, Остин подтянул сальники, и течь прекратилась. Но он прекрасно понимал, что если сальники снова дадут слабину, то ему придется обрубить все свои кабели, и на этом его радиоразведывательная миссия будет закончена.
Экипаж не мог не догадываться, что поход будет необычным. Их новый член экипажа явно был не тем, за кого себя выдавал. Остин хоть и носил на своей форменной одежде эмблему радиста, но каждый подводник на «Кочино» прекрасно понимал, что простой радист не будет так близко, подолгу и часто общаться с командиром подводной лодки.
Вскоре «Торо» и «Корсар» отстали, а «Кочино» и «Таек» направились к кромке арктических льдов к северо-востоку от Гренландии для проведения учений. Затем они двинулись в сторону СССР. 20 августа 1949 года «Кочино» и «Таек» уже находились в Баренцевом море. Там их пути разошлись. «Таек» пошла в северном направлении для проведения испытаний своих гидролокаторов, а «Кочино» отправилась к северной оконечности Норвегии, чтобы приступить к выполнению радиоразведывательного задания.
Оттуда Бенитес должен был двигаться, идя зигзагами, чтобы запеленговать советские радиосигналы. Для поимки радиосигналов специальные антенны нужно было поднять над поверхностью воды. А, значит, «Кочино» необходимо было всплыть, обнажив части корпуса, на которых была установлены антенны. В это время года небо над Баренцевым морем было светлым даже ночью. Поэтому американским подводникам следовало быть особо осторожными, чтобы избежать обнаружения «Кочино» советскими надводными кораблями и рыболовными траулерами, находившимися по соседству.
На Кольском полуострове находились две самые важные советские военно-морские базы — в Североморске и в Полярном. Ими можно было пользоваться круглый год, поскольку морская вода там не замерзала благодаря Гольфстриму. В Полярном размещалась советская база подводных лодок и подземный штаб Северного флота СССР с центром связи, радиосигналы которого представляли основной интерес для Остина.
Несколько дней «Кочино» осуществляла патрулирование, оставаясь на расстоянии 200–300 от Мурманска. За это время Остин сумел услышать несколько голосовых радиопередач на русском языке, которого он не знал, да перехватить пару советских радиосообщений, переданных азбукой Морзе. В последний вечер патрулирования Остину удалось поймать радиосигнал на частотах, на которых обычно транслировалась ракетная телеметрия. Трудно было сказать, где находился источник пойманного радиосигнала— на суше или на море. Да и не было это похоже на запуск ракеты, когда происходил резкий всплеск звуковой активности в эфире. У Остина была запланирована еще одна попытка добыть что-нибудь более существенное, а пока «Кочино» должна была отправиться на встречу с подводной лодкой «Таек», чтобы поиграть с ней в «кошки-мышки» в учебных целях.
Была среда 24 августа 1949 года, канун четвертой годовщины «Кочино». Бенитес распорядился отпраздновать ее заранее. Коки испекли огромный торт и сварили праздничный обед, которые были съедены под песни и шутки, а также под записанные на магнитофон поздравления подводников из текущей смены. После празднования Бенитес сделал запись в вахтенном журнале: «Мы были счастливы и высказали пожелание встретить очередную годовщину все вместе на борту «Кочино».
На следующий день рано утром «Кочино» обнаружила «Таек» и двинулась по направлению к ней на глубине шнорхеля. Первой была ее очередь прятаться, и «Таек» ушла, имитируя мышь в начатой учебной игре.
Море сильно штормило, день был туманный и пасмурный. В радиорубку «Кочино» поступило предупреждение о надвигавшемся арктическом шторме. Рулевые с трудом удерживали требуемую глубину погружения. Вдруг раздался тревожный сигнал. Из носового машинного отделения Бенитесу доложили, что вода хлынула в подводную лодку через шнорхель. А еще через пару минут последовал глухой удар, как будто «Кочино» ударилась о какой-то притопленный объект.
То, что произошло на самом деле, было гораздо хуже. Электрик заметил искры в двух отсеках, в которых находились аккумуляторные батареи, необходимые для движения лодки под водой. Там возник пожар, повалил густой дым. Узнав об этом, Бенитес отдал команду на всплытие и через гидрофон сообщил на «Таек» об аварии.
«Кочино» почти моментально оказалась на поверхности. Бенитес распорядился собрать наверху всех подводников, не задействованных в тушении пожара. Через полчаса после начала пожара к «Кочино» подошла «Таек». С нее на «Кочино» выстрелили бросательный конец и протянули трос. Матросы на обоих подводных лодках должны были удерживать этот трос как спасательный леер над водой, чтобы можно было перетаскивать плот. Первая попытка переправить медикаменты с «Кочино» на «Таек» закончилась неудачей. Плот перевернулся, и от дальнейших попыток было решено отказаться.
