— Ты уверен, что дело именно в расшатанных нервах, а не в дурном воспитании?
— Отвечаю. Павел до сих пор грызет себя за то, что не смог уберечь семью. Знаешь, как бывает? Случится в жизни какая-нибудь гадость — и человек все крутит в голове прошлые события, крутит. Ему хочется найти точку невозврата, точку, в которой, как ему кажется, он свернул не туда. Павел сейчас именно этим и занимается.
Я пожала плечами. Георгий быстро растер лицо ладонями, а потом тихо вздохнул:
— Мой зять считает, что только он виноват в том, что случилось с Аней и Виолой. Совершенно, к слову, безосновательно.
— А как именно все произошло?
— Моя сестра отвозила Виолу в школу искусств. В дождь. Обычно Виолу отвозил Павел, или Аркадий Матвеевич, но в этот раз последний был в отпуске, а Пашка лежал с температурой. Моя сестра была не самым лучшим водителем. Она только недавно получила права и чувствовала себя за рулем неуверенно. Пашка не хотел ее отпускать. Хотел сам сесть за руль. Они поругались. Моя сестра решила доказать ему свою самостоятельность и из принципа не взяла такси. До школы девчонки доехали нормально, а вот на обратной дороге Анино авто смял грузовик, вылетевший на встречку.
— Ужасно! — выдохнула я.
— Да. Первые дни на Павла было страшно смотреть, но ради Виолы он довольно быстро взял себя в руки. Только это уже не тот человек, что был раньше. Даже мне не верится, что когда-то он фонтанировал шутками, постоянно что-то придумывал, зазывал гостей. Видимо, тот, прошлый, Павел ушел вместе с Аней.
Немного помолчав, Георгий все-таки разлил вино по стаканам и опустошил свой почти залпом. Я не удержалась и ободряющее потрепала его по плечу. Мне вдруг тоже стало больно. Больно за всю эту семью.
Георгий взглянул на меня с благодарностью, а потом добавил:
— Виола тоже сильно переменилась. Она была улыбчивым подвижным ребенком, который ни дня не желал сидеть дома. А сейчас она хочет торчать у себя в комнате, лежать на кровати и смотреть в стену. А еще она совсем перестала рисовать.
— Виола увлекается рисованием? — я даже рот раскрыла от удивления.
Георгий грустно усмехнулся:
— Увлекалась. Теперь это в прошлом.
— Но почему?
— Мне кажется, она именно свою любовь к рисованию винит в смерти Ани. В день аварии моя сестра уговаривала Виолу пропустить художку из-за непогоды, но племяшка уперлась, как маленький барашек: «Надо ехать. Учительница ждет». Она очень ответственная девочка у нас. К тому же с раннего детства хотела стать художником.
— Надо же!
— Когда ее выписали из больницы, она уничтожила все свои рисунки. Представляешь? Вытащила все во двор, свалила в кучу и подожгла.
Я потрясенно молчала. Мне вдруг стало ясно, как мало я на самом деле сделала для своей подопечной. Мне-то казалось, что мы неплохо продвигаемся, а, оказывается, что самого главного мы даже не коснулись.
Я встала и заходила по комнате:
— Надо помочь Виоле справиться с чувством вины. Помочь вернуться к рисованию.
— Не уверен, что это возможно, — грустно вздохнул Георгий. — Кстати, хочешь покажу ее рисунки? Я фотографировал себе кое-что на смартфон.
— Давай, — я присела рядом с ним, и Георгий быстро нашел нужную папку, протянул смартфон мне.
Я пролистала несколько фото — и на глаза навернулись слезы.
— Это очень красиво! Просто невероятно!
— Да, — кивнул Георгий. — Виола очень талантлива. От этого особенно больно. Я пытался поговорить с ней о том, что нужно продолжить занятия, но она и слышать ничего об этом не хочет. Даже не представляю, что можно сделать.
— Мы обязательно что-нибудь придумаем! Обязательно! — решительно заявила я.
Георгий печально улыбнулся и развел руками. А потом сразу ушел к себе, прихватив бутылку с вином.
Я забралась в постель и долго-долго лежала с открытыми глазами. В душе у меня бушевал маленький шторм.
29
Новое утро. Но сценарий старый: первым делом я ринулась к окну, ожидая увидеть Павла. Сегодня его в саду не было. Мне почему-то стало грустно и как-то муторно. Так бывает, когда хочешь пить, а воды нет и не предвидится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Впрочем, я не стала особенно размышлять о причине такой своей реакции. Быстро привела себя в порядок и спустилась на кухню. Виола уже была там, повязывала на себя яркий желтый фартук. При виде меня она буквально расцвела:
— Привет! Что будем готовить сегодня?
— Давай кашу? — я тут же стала лазать по шкафчикам в поисках нужных ингредиентов. — Например, овсянку. Вот, кстати, изюм есть и еще какие-то сухофрукты. С ними, думаю, очень вкусно будет.
Виола нашла подходящую кастрюлю и молоко, включила плиту.
В холле хлопнула дверь, а через несколько секунд на кухню заглянул Георгий:
— Доброе утро, девочки.
Он был очень красив сейчас — в мокрой майке, облепившей крепкие мышцы.
— Доброе утро, — пробормотала я, стараясь сильно не пялиться.
— Бегал? — спросила Виола, подходя к дяде и чмокая его в щеку.
— Ага. Сейчас быстро приму душ и спущусь к вам.
— Давай.
Георгий ушел, а я вдруг вспомнила, что забыла в комнате телефон. По утрам мне иногда писала бабушка, и ей всегда следовало отвечать вовремя.
— Последи за кашей, пожалуйста, — попросила я Виолу. — Я сейчас!
Я быстро сбегала за телефоном, а когда возвращалась обратно, столкнулась в коридоре с Павлом. Его майка тоже была мокрой, так же как и волосы. Наверное, и он выходил на пробежку.
При виде «брата» ноги у меня стали ватными. Избегая встречаться с ним взглядом, я буркнула неразборчивое «привет» и попыталась быстро обойти его слева. Вот только и он шагнул в ту же сторону, отчего мы чуть не влепились друг в друга.
Краш-тест? Нет, спасибо! Я быстро сделала шаг назад и попыталась обойти «брата» справа, а тот, словно назло мне, ломанулся теперь туда. Я вздохнула и опять сделала шаг влево. Павел тоже.
Отчаявшись быстро разойтись с этим несносным чудовищем, я просто застыла. А он… Он тоже словно в статую превратился. Наверное, секунд десять мы стояли друг напротив друга и почти не дышали.
А потом он процедил:
— Ты издеваешься, что ли?
Я подняла на него глаза. Ну надо же! Стоит ухмыляется.
— А может, это ты издеваешься?
Он тихо фыркнул и сложил руки на груди:
— Иди уже!
— После тебя.
Павел решительно схватил меня за плечи и оттеснил к стене. На мгновение наши взгляды встретились, и мне почему-то стало нестерпимо жарко, а в лице Павла что-то переменилось. Что-то неуловимое.
— Так-то лучше, — буркнул он, убирая руки и спокойно проходя по коридору.
Я невольно проводила его взглядом. Мне кажется, или в его расслабленности есть что-то нарочитое? Хотя, наверное, не стоит забивать себе этим голову.
Нервно одернув платье, я быстро засеменила на кухню.
Минут через пятнадцать каша была готова, и все собрались на дегустацию.
— Очень вкусно!
— Просто бомба!
— Невероятно!
Мужчины не скупились на похвалу. Виола порозовела до самых ушей и нервно теребила салфетку. Потом она посмотрела на меня и виновато улыбнулась:
— На самом деле, это все Лида! Я только помогала.
— Не правда! — возразила я. — Ты почти все сделала сама.
Я ничуть не преувеличивала. Виола была отличной ученицей, ей никогда не требовалась объяснять дважды.
Зардевшись еще больше, «племяшка» вздохнула:
— Главное, теперь не забыть рецепт. А то после того, как ты уедешь, я вряд ли смогу эту кашу повторить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Давай купим книгу для рецептов? — предложила я. — Будешь все туда записывать.
— Книгу для рецептов?
— Да! Сейчас продают очень красивые. Надо посмотреть в книжном магазине. Можем прямо после завтрака туда наведаться.
— Стоп-стоп, девочки, — вмешался Георгий, — вообще-то, я планировал отвезти вас в Красную Поляну, покатать на канатке.
