Павел явно не проникся нашей радостью. Наоборот, он смерил нас таким недобрым взглядом, что по спине у меня побежали мурашки.
— И когда ты собираешься в Краснодар? — чуть погодя спросила у меня Виола.
Я задумчиво пожала плечами:
— Может, дня через три или четыре.
— А можно мне с тобой? — она заискивающе улыбнулась.
Это было неожиданно. И никак не входило в наши с Георгием планы.
— Конечно, можно! — авторитарным тоном заявил Павел. — Лида будет только рада твоей компании. Правда, Лида?
Он так на меня посмотрел, что не осталось сомнений: я рада, или мне не поздоровится.
Нервно сглотнув, я постаралась улыбнуться:
- Конечно! Одной вообще скучно в электричке.
— Ура! — Виола даже заёрзала. — Можем прямо после завтрака посмотреть билеты в интернете.
— Правильно, — похвалил Георгий. — Не затягивайте с покупкой. В сезон билеты разлетаюся как горячие пирожки.
34
Когда после завтрака я стала убирать со стола и мыть посуду, Павел устроил мне небольшую отповедь. Наплел что-то про то, что я транжирю водные ресурсы нашей родины. С весьма недовольным видом он отогнал меня от раковины и загрузил тарелки и кружки в посудомоечную машину.
Виола убежала в свою комнату переодеваться в купальник (она хотела окунуться сразу после того, как мы купим билеты), а я и Георгий замешкались на лестнице. Он притянул меня к себе и тихо сказал:
— Не расстраивайся: у нас все получится. Спокойно приезжай в Краснодар вместе с Виолой: я знаю, как ее отвлечь на пару часов, чтобы ты смогла наведаться к деду.
— А может, посветим в наши планы Павла?
— Зачем? В этом нет необходимости.
Я вздохнула:
— И все-таки ехать с Виолой очень неудобно. В электричке у меня куча шансов нарваться на знакомых.
— Замаскируйся получше и садись у окна. И меньше переживай.
— Так, голубки, а можно обжиматься где-то в другом месте, а не на лестнице, — раздраженно произнес рядом с нами Павел.
Я и Георгий одновременно вздрогнули и обернулись. Хозяин дома стоял позади нас и выглядел невероятно раздраженным.
— Мы вообще-то не обжимаемся, — хмуро буркнул Георгий, — а обсуждаем предстоящую поездку.
Он неохотно отступил на шаг от меня, давая Павлу пройти. Но тот почему-то не спешил. Окинув нас обоих тяжелым взглядом, он сказал:
— Значит, так, родственнички. Не забываем, что Лида здесь не просто так. Она — на работе. Бурные обсуждения устраивайте по ночам, а днем, пожалуйста, — занимайте моего ребенка.
— Мы и занимаем, — кивнула я. — И ничего у нас по ночам нет.
— Подробности ваших отношений меня не интересуют, — обидно усмехнулся Павел. — Ночью ты сама себе хозяйка, а вот днем, будь добра, посвящай свое время исключительно моему ребенку.
— Мне кажется, ты не совсем прав, — неожиданно вмешался Георгий. — Лида, между прочим, как и любой другой работник, нуждается в выходных днях и небольших перерывах. Она не железная вообще-то.
Губы Павла нервно дернулись.
— Она знала на что идет, когда подписывала договор. И работа у нее не такая уж тяжелая, чтобы нуждаться в переменках.
— Я и не нуждаюсь. Правда-правда, — вклинилась я, но Георгий еще больше нахмурился.
Он придвинулся к Павлу и, твердо глядя ему в глаза, отчеканил:
— Знаешь, дорогой зять, мне твой тон что-то вообще не нравится. Ты нанял Лиду через мое агентство, а я всегда гарантирую работникам хорошие условия труда. Так что умерь, пожалуйста, свой деспотизм.
— А может, ты не будешь диктовать мне, как вести себя в собственном доме? — с нажимом произнес Павел. — С собственным наемным персоналом?
Мне даже нехорошо стало от того, как накалилась обстановка. Я открыла рот, чтобы брякнуть что-то умиротворяющее, но не успела.
— Вы что, ругаетесь? — грохнул откуда-то сверху испуганный голос Виолы.
Мужчины моментально переменились в лице:
— Что? Нет, детка, конечно, нет. Так обсуждаем кое-что. По работе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
«Племяшка» сбежала по ступеням к нам и крепко обняла сразу обоих мужчин:
— Очень хорошо, что не ругаетесь. Терпеть не могу всякие ссоры.
Павел и Георгий обменялись убийственными взглядами, но больше не собачились. Все-таки благополучие моей подопечный значило для них очень много.
***
После того, как я приобрела для себя и Виолы билеты, Георгий уехал. «Племяшка» и Павел пошли работать в саду. Я предложила им свою помощь, но «братец», конечно, довольно грубо отказался. От нечего делать я отправилась по магазинам. Мне хотелось купить что-нибудь интересное для деда. Вообще, мы с Сашкой уже приготовили ему подарок — огромный корабль из конфет, — но ведь презентов много не бывает, так что я решила поискать что-нибудь еще.
В городе царила курортная суета: почерневшие от солнца мужчины то и дело предлагали мне сфоткаться с попугайчиком, пожилые женщины хватали за руки, уговаривая отправиться на экскурсию. Меня это, кстати, не напрягало. Я бродила от магазина к магазину с улыбкой: наконец-то можно не притворяться. И не надо бояться встреч со знакомыми. Георгий все-таки прав: мне нужные перерывы, хотя и кажется, что ничего серьезного я не делаю.
У деда все есть, так что с поиском подарков пришлось попотеть. В итоге я остановилась на зонте и красивом пледе. Последний был разрисован апельсиновыми дольками. Дед у меня любит яркое, так что плед ему точно понравится.
После шопинга я еще немного пошарахалась по улицам, съела мороженое. Мне ужасно не хотелось расставаться с охватившим меня чувством свободы (вранье — это все-таки не мое). Но потом мне позвонил Павел и довольно хамским тоном спросил, где меня носит.
— Мне нужно сделать несколько звонков по работе, — пояснил он. — Я бы хотел, чтобы ты заняла Виолу.
Я, конечно, тут же схватила ноги в руки и понеслась домой.
Виола моему возвращению необычайно обрадовалась.
— Не хочешь покататься на самокатах? — спросила она, как только я влетела в дом.
— Очень хочу! — без вопросов согласилась я. — Только дай мне пять минут, чтобы переодеться.
Вскоре мы с ней уже вышли из дома. Я, признаться, с самокатами раньше дела не имела, но, попробовав, немного прокатиться у дома, решила, что это не так уж и сложно. Вот только я жутко переоценила свои силы.
В Сочи многие улицы под наклоном, на них самокат ужасно разгонялся, и с ним было не так-то легко справиться. Пару раз я влепилась в симпатичных прохожих (один из них даже пытался взять у меня номер телефона), а на третий пропахала асфальт плечом и локтем.
Виола чертовски испугалась. Она стала настолько бледной, что при взгляде на нее я от страха забыла о собственной боли.
— Эй, заяц, ты чего? Все нормально, — пробормотала я, выуживая самокат из ближайшего куста.
— Ты вся в крови.
— Не правда! Крови совсем немного, — я чуть шею не свернула, пытаясь оценить масштабы «разрушений» (почти все мои «боевые» раны располагались сзади). — До свадьбы заживет. Сейчас промоем все водичкой и будем дальше кататься.
— Ну уж нет, — она поджала побелевшие губы и замотала головой. — Пойдем домой. Надо все как следует обработать.
Я попыталась сопротивляться, но она была непреклонна. Мы немного промыли ссадины минералкой, которая у нас была с собой, а потом двинулись к дому, таща самокаты на себе. По дороге я всячески пыталась отвлечь Виолу разговорами. Но получалось не особо. Наверное, мое падение что-то травматичное пробудило в ее памяти. Румянец все никак не возвращался на ее милые щечки, да и губы «племянницы» оставались бледными. Я даже разозлилась на себя: вот ведь неуклюжая идиотка — испортила ребенку настроение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Во дворе дома мы неожиданно наткнулись на Павла: он расхаживал по вымощенной камнем дорожке и ожесточенно жестикулировал, беседуя с кем-то через гарнитуру. Впрочем, при виде нас, «братец» сразу прервал разговор:
