«Как же не знают? А твоя мать?»
«Она знает только то, что я счел нужным сообщить ей».
«И что же именно?»
«То, что я сделал тебе предложение и ты согласилась», — сухо сообщил Адам.
«Но… ты сообщил ей, почему ты сделал мне предложение?»
«А зачем? — нахмурился Адам. Он вскочил с кресла и теперь возвышался над нею, как башня. — Чтобы она заподозрила, будто я вступаю в брак не по своей воле? Проявил, мол, неосторожность и угодил в ловушку?»
Дженис вдруг растерянно осознала, что не знает и не понимает человека, за которого собирается выйти замуж. Его логика оставалась ей недоступной.
«Но разве не так все обстоит на самом деле? Разве ты женился на мне не потому, что я забеременела от тебя?»
Адам недовольно поморщился, после чего его лицо совершенно окаменело.
«Не ты меня принуждала к браку, Дженис, — сказал он глухо, что-то рассматривая за окном, потом обернулся. — Если это и ловушка, то я сам себя поймал в нее. Для того чтобы зачать ребенка, нужны двое, а я прекрасно отдавал себе отчет в своих действиях, когда мы с тобой занимались любовью».
Помрачнев еще больше, он добавил:
«Возможно, мне и в самом деле следовало быть более осторожным. Но на всякий случай хочу тебе сообщить, что обыкновенно я не настолько глуп и самонадеян, чтобы заниматься сексом с кем бы то ни было, не приняв соответствующих мер предосторожности. К тому же ты не станешь отрицать, моя радость, что сыграла в происшедшем некоторую роль? Между прочим, менее всего на свете я тогда ожидал, что ты можешь оказаться у меня в постели…»
«И ты, конечно же, решил попробовать, что из этого получится».
«Не будь ханжой, Джен! Ни один мужчина, у которого по жилам течет кровь, а не водица, не устоял бы перед тобой в ту ночь. Да еще когда на тебе был этот невероятный наряд, который ты называешь ночной рубашкой. — Голос его стал хриплым. — Ты была такая горячая, румяная, томная после ванной, что мне чертовски тебя захотелось. Но в тот момент, когда я обнаружил, что ты девственница, мне следовало остановиться…»
Он внезапно замолчал, и Дженис вдруг осенила пугающая в своей невозможности мысль: для Адама та ночь вовсе не была недоразумением и ошибкой.
«Для чего тебе понадобилось столько времени хранить свою невинность? — скорее с недоумением, чем с досадой, спросил он. — Мне и в голову не могло прийти, что в наше время есть еще девушки, которые так свято блюдут себя в ожидании законного брака».
«А может быть, мною просто никто не прельстился?» — попыталась съязвить Дженис, но вышло так, будто она пожаловалась на судьбу.
«Умоляю, не надо! — рассмеялся Адам. — В конце концов, вспомни, ты же сама рассказывала мне про Феликса».
«Он был для меня не более чем приятелем…»
«Выходит, ты никого не полюбила за все это время? Я имею в виду, с того момента, как ты призналась мне…»
Но Дженис уже почуяла новую ловушку и не дала ему возможности закончить мысль. Слово за слово они вышли на тонкий лед, и надо было срочно что-то предпринимать, чтобы тот не проломился.
«Неужели я похожа на романтическую идиотку, которая всю жизнь готова хранить невинность до того момента, когда воображаемый ею рыцарь обратит на нее внимание?»
Глядеть Адаму в лицо она, правда, не осмеливалась: а вдруг по глазам он поймет, что все, что она говорит с такой издевкой, — чистая правда?
«Не похожа, — уступил Адам, но в голосе его не чувствовалось уверенности — скорее растерянность. — Но и на эмансипированную дамочку не очень-то ты тянешь».
«На то имелись свои причины, мой друг. Я была слишком занята учебой. Мама пошла на величайшие жертвы, чтобы отправить меня в колледж, и я не могла ударить в грязь лицом. А потом, мне так и не удалось встретить мужчину совершенно особого, не похожего ни на кого другого!..»
«Надеюсь, когда он появится, то извинит меня за то, что я перешел ему дорогу!» — с притворным смирением сказал Адам, но в голосе его Дженис почудилось что-то вроде ревности.
«Не будем гадать, что нас ждет в будущем, — в тон ему ответила она. — Ты правильно сказал, Адам, что для такой игры необходимы двое, так что пассивной жертвой меня назвать никак нельзя. Усталость, нервное перевозбуждение — в таком состоянии ничего не стоит совершить ошибку!»
Адам молчал, и Дженис вдруг почему-то покраснела.
«Я хочу сказать, что мне давно следовало пойти на этот шаг. — Боже, почему она не могла никак заткнуться? — Набралась бы сексуального опыта, и не попала бы в такой переплет. Ты ведь хотел бы, чтобы все было иначе?»
«О да, конечно! — с непонятным ожесточением, даже с каким-то отчаянием в голосе отозвался Адам и посмотрел ей в глаза. — Я бы многое хотел изменить, Дженис. Но не все в наших силах. Примем же то, что произошло, как должное, поскольку это самое лучшее в нашей ситуации».
— Сидишь в темноте?
Голос Адама и загоревшийся свет мгновенно вернули Дженис к действительности. Взяв по инерции чашку чаю, она обнаружила, что тот давно успел остыть. Сколько же времени она просидела, вспоминая и размышляя? В любом случае, Адам пришел сегодня чересчур рано и она не успела приготовиться к встрече с ним.
— Так, сижу, думаю, — неуверенно пожала она плечами.
— Судя по твоему лицу — о чем-то не особо приятном, — сухо произнес Адам и присел около камина. — Надо же — камин почти потух. Только пришел, а миссис Франклин говорит: какая-то странная нынче молодая хозяйка. Сидит в темноте, свет не включает, к чаю не притронулась, и камин, наверное, уже прогорел.
— Имею я право иногда побыть наедине с самой собой? — возвысила голос Дженис. — А потом, мне не нравится, что прислуга шпионит за мной и докладывает об этом хозяину!
Адам выпрямился в полный рост и, прищурившись, посмотрел на нее.
— Шпионит? И докладывает мне? — переспросил он с угрозой в голосе. — Ты ничего не преувеличиваешь, дорогая? В конце концов…
— Извини, — торопливо сказала Дженис. — Я вовсе не имела в виду то, что ты услышал. Просто я никак не привыкну к новой обстановке, к шоферу, прислуге…
Да и к Адаму-мужу тоже. В строгом сером костюме, белой рубашке с шелковым галстуком, которые он надевал перед тем, как выехать в Лондон, он превращался в главу фирмы «Лоусон энтерпрайзис», преуспевающего и беспощадного бизнесмена, к которому Дженис не могла испытывать никаких иных чувств, кроме легкого трепета.
Собственно, таким же он был и в день их свадьбы — подтянутый, сдержанный, холодный незнакомец, совершенно не похожий на прежнего Адама, в которого она без памяти влюбилась еще совсем девчонкой. Адам Лоусон-супруг, Адам Лоусон-бизнесмен оказался совершенно иным человеком, и Дженис заходила в тупик, когда пыталась определить свое отношение к нему.
