— И потом, ты пришел так внезапно! Я предполагала, что ты вернешься поздно вечером…
— Ты, кажется, не на шутку огорчена? — спросил он отрывисто и взял в руки кочергу, стоявшую у каминной решетки. — А казалось бы, молодая жена должна быть на седьмом небе от счастья, что ее муж бросил все дела, чтобы пораньше оказаться рядом с нею!
Если бы так! — с горечью подумала Дженис.
— Раз уж на то пошло, — не удержалась она, — то большинство молодых женщин выходят замуж по любви, и им не приходится на протяжении первых недель брака сутки напролет ждать, пока их супруг вспомнит о них и вернется из Лондона.
— Если речь идет о медовом месяце, то ты сама от него отказалась, — напомнил Адам, яростно вороша угли в камине.
— Да, отказалась! — Дженис замолкла. Адам действительно предлагал ей сразу после свадьбы отправиться в путешествие хоть на край света и даже интересовался, нет ли у нее каких-либо предпочтений. — Отказалась, потому что не хотела чувствовать себя лицемеркой!
— Лицемеркой? — недобро прищурившись, переспросил Адам.
— А кем бы еще я себя чувствовала, разыгрывая из себя счастливую новобрачную?
Дженис с унынием констатировала, что их разговор все более приобретает характер скандального выяснения отношений, ставшего обычным в их короткой — без году неделя — семейной жизни. Казалось, с того самого момента, как она согласилась выйти за Адама замуж, тот стал совершенно другим человеком, мужчиной, которого она не знала и не понимала. Он стал совершенно далеким и недоступным, с головой ушел в работу, целыми днями отсутствовал, а когда появлялся в доме, то почти не общался с ней.
Даже та опаляющая страсть, которая вспыхивала между ними в две памятные, но уже прошедшие ночи, казалось, перегорела, обратившись холодным пеплом. Со дня свадьбы Дженис спала в отдельной спальне, и ни разу за все эти недели Адам и виду не подал, что желает разделить с ней постель.
— В конце концов, — выпалила она, — медовый месяц — мало подходящая вещь для почти что фиктивного брака. И без того везде и всюду ложь и ничего, кроме лжи!
— Ничего, кроме лжи?!
Дженис поняла, что, искушаемая бесом противоречия, невзначай перешла границу дозволенного. Адам с грохотом отшвырнул кочергу и, в мгновение ока оказавшись возле ее кресла, одним рывком выдернул Дженис из него.
— Как ты сказала? Ложь?
— Адам!..
— Значит, все ложь и брак наш — фиктивный? О да, милая моя Джен, возможно, оно и так, но вовсе не в том смысле, который ты подразумеваешь!
— О чем ты?!
— Не понимаешь? — Вопрос прозвучал тихим и хриплым голосом, а на губах Адама заиграла наигранно-нежная улыбка. — Поясняю!
Он взял ее за подбородок и поднял голову.
— Вот тебе один пример.
Жаркие губы с непостижимой лаской коснулись виска Дженис, и она почувствовала, что ноги у нее подкашиваются от слабости.
— А вот другой.
На этот раз губы коснулись ее век, и молодая женщина ощутила сладкую дрожь во всем теле.
— И это подделка, любовь моя? И это ложь?
Внезапно губы Адама прижались к ее губам.
— Откуда тебе знать, что правда, а что — ложь? — прошептал он, наконец оторвавшись от нее. — Между нами существует притяжение неземной силы, и это единственная вещь в мире, в реальности которой я не сомневаюсь!
— Адам!.. — только и произнесла она, чувствуя, как и ее охватывает незримое пламя вожделения.
— Скажешь, и это ложь? — Его ладони сжали ее упругую грудь. — Это реальность, и именно поэтому мы с тобой — муж и жена.
Дженис почувствовала, как у нее из-под ног уходит земля. Страсть, накопившаяся за эти долгие одинокие дни, вырвалась наружу, и все, на что она была сейчас способна, — это лишь целовать любимого Адама, побуждая его не останавливаться и идти дальше, дальше… Но…
Вежливое покашливание, и Дженис, залившись краской, в ужасе отпрянула в сторону и начала приводить себя в порядок. Адам, казалось, не почувствовал себя смущенным. Он мгновенно повернул голову в сторону двери, и на лице его появились вежливое внимание и приветливая улыбка. Одной рукой обняв Дженис за талию, он спокойно поинтересовался:
— Вы что-то хотели сообщить нам, миссис Франклин?
— Я… э-э-э… прошу прощения, если помешала… — Экономка явно выглядела смущенной.
— Ерунда, ничего страшного, — небрежно бросил Адам. Растрепанный, со следами помады Дженис на щеке, он чувствовал себя совершенно спокойно. — Мне кто-нибудь звонит? — приподнял он брови.
— Да… Миссис Лоусон, ваша мать. Она попросила позвать вас.
— Сию минуту.
Онемев от изумления, Дженис смотрела, как Адам, повернувшись к ней, треплет ее по щеке и легонько целует в нос.
— Я буквально на пару минут, моя радость, — пробормотал он и быстро вышел из комнаты вслед за миссис Франклин.
Все смешалось внутри Дженис: страсть, требующая немедленного удовлетворения, досада и ощущение брошенности, тисками сжавшее ей сердце. Только сейчас она вдруг припомнила, что и в самом деле слышался звук, отдаленно похожий на телефонный звонок, но в пылу страсти не обратила на него внимания. В отличие от Адама.
Выходит, пока она, забыв обо всем на свете, отдавалась его ласкам, ум Адама работал холодно и расчетливо, так что он слышал и звонок, и стук в дверь, и присутствие в комнате миссис Франклин? Если так, то понятно, почему его нисколько не смутило появление экономки. Неужели, с отчаянием подумала она, его горячие поцелуи, возбуждающие ласки, и хриплый шепот — все это было сплошным театром, рассчитанным на появление в комнате миссис Франклин. Но зачем ему это понадобилось?
Дженис не успела найти ответа на этот вопрос, потому что Адам снова вернулся в гостиную.
— У меня родилась идея! — объявил он с порога таким легкомысленно-праздничным тоном, что у Дженис закружилась голова, как от катания на карусели. — Если тебя тяготит мое отсутствие, я могу брать тебя с собой!
От неожиданности она не нашла ничего лучшего, как задать совершенно идиотский вопрос:
— В Лондон?
— Конечно, — подтвердил Адам. — Должна же ты получить компенсацию за несостоявшийся медовый месяц! Кстати, ты вообще-то бывала в Лондоне?
— Пару раз мы ездили со школой на экскурсию в Национальную галерею, в Музей восковых фигур. Впрочем, меня гораздо больше привлекала Портретная галерея, и пока мои одноклассники объедались мороженым в сквере, я успела сбегать туда и почти целый час рассматривала лица, изображенные на холстах.
— Да, я тебя понимаю. Это одно из моих любимых мест — я тоже порой заглядываю туда, когда бываю в Лондоне. Знакомство с портретами людей, которые делали историю, куда поучительнее многих исторических фильмов.
