– Если я обещал Джози, что присмотрю за тобой, то я это сделаю. Я обещаний на ветер не бросаю.
Грубая правда о том, что он рядом с ней только потому, что дал слово Джозетте, не способствовала улучшению настроения Клер.
– Я освобождаю тебя от обязательств. – Понимая, как глупо звучат ее слова, Клер обозлилась еще сильнее. Она попыталась вырваться, чтобы поскорее уйти, но Хотвайер не дал. Он схватил ее за плечо и прижал к себе. Его тепло, его запах обволакивали ее. Он взял Клер за подбородок и приподнял голову так, что ей ничего не оставалось, как посмотреть ему прямо в глаза.
– Ничего у тебя не получится. Я давал слово не тебе.
– Твое обещание напрямую касается меня, и я не хочу, чтобы оно оставалось в силе. – Голос Клер повысился почти до крика, и сердце стучало как сумасшедшее.
– Плохо, моя сладкая, потому что я буду стоять на своем. Клер резко дернула плечом и, высвободившись из его хватки, отступила на шаг.
– Я не нуждаюсь в том, чтобы ты за мной присматривал, и я не хочу, чтобы ты ошивался поблизости.
– Нет, я тебе нужен, – хрипло сказал Хотвайер. – За тобой идет охота.
– Это ты так говоришь.
Он издал звук, сильно напоминавший медвежье рычание.
– За кем бы они ни охотились: за тобой или за Джози, ты не можешь оставаться в этом доме одна.
– Я не собираюсь больше жить в этом доме.
Клер не была настолько безрассудна, чтобы не понимать: жить у Джози было небезопасно. Пока она еще не знала, как будет действовать. Но то, что съехать придется, она знала точно. Она должна перебраться туда, где смогла бы забыть об опасности.
– Куда ты планируешь переселиться? – Вопрос был задан вполне безобидным тоном, но язык тела сообщал совсем о другом: без дозволения Хотвайера она вообще никуда не двинется.
– Это не твоя забота. Считай, что одной головной болью у тебя меньше. Ты больше за меня не отвечаешь.
– Черта с два.
– Брось, Бретт. С этим покончено.
И вдруг атмосфера, их окружавшая, наполнилась электричеством и дух противоречия, исходивший от Хотвайера, куда-то исчез. Клер растерялась. Она не знала, как ей быть, и потому, когда он вторгся в ее личное пространство и схватил за плечи, не стала вырываться, а осталась стоять, внезапно потеряв всякое желание ему возражать. Она сама не понимала, что происходит.
– Я не хотел тебя обидеть, – сказал Хотвайер так, словно Клер и в самом деле была ему небезразлична.
Но она покачала головой. Редко кто обижает тебя намеренно, но обида от этого не перестает быть обидой. Чем ближе человек, тем обида горше. Клер и так позволила себе слишком сильно к нему привязаться.
– Это не важно.
– Нет, это важно, моя сладкая. Из-за меня ты готова совершить очень опрометчивый поступок. Я не могу этого допустить. Все кончится тем, что ты пострадаешь, и виноват в этом буду я.
– Ты не мой телохранитель. Ни за мою безопасность, ни тем более за мои чувства ответственности ты не несешь. Я тебе такой власти над собой не давала Хотвайер точно не знал, отчего Клер так разгорячилась, но он понимал, что должен все каким-то образом уладить. Он не мог позволить ей уйти из его жизни, особенно сейчас, когда ее жизнь была в опасности.
Может, она оскорбилась, решив, что он ей не верит?
– Ты сказала, что не знаешь, почему все это происходит, и я верю тебе. Я на самом деле тебе верю. – Он заглянул в ее карие глаза и мысленно приказал поверить ему. – Просто что-то мне подсказывает, что ты в центре всего происходящего, а жизнь научила меня доверять инстинктам.
– Но я не знаю, как такое возможно! – с горячностью возразила Клер. Она совсем не производила впечатления укрощенной.
– Очень давно я понял, что у «плохих парней» может быть совсем другая логика.
– Я не понимаю, почему твои инстинкты указывают на меня, Бретт. Честное слово, не понимаю.
Что-то в нем дрогнуло при звуке собственного имени, произнесенного мелодичным голосом Клер. Это уже не в первый раз. Нравится ему это или нет, эта женщина уже проникла к нему в кровь.
– Я тоже не понимаю, моя сладкая, но это так. Ты – мой друг, и я не хочу, чтобы ты пострадала.
Клер опустила голову. Теперь он мог любоваться лишь медной кудрявой гривой.
– Разве друзья сомневаются друг в друге?
Она все никак не могла выкинуть из головы то, что он подумал, будто у нее в прошлом были проблемы с законом.
– Иногда так бывает. Люди несовершенны, Клер. Но это не значит, что им друг на друга плевать.
– Но при чем тут я? Какое тебе до меня дело? Ведь я для тебя – ничто.
Она что, всерьез в это верит?
– Ты – мой друг, – повторил Хотвайер с нажимом на последнем слове. – И для меня это кое-что значит.
Он встречался со многими женщинами за свою жизнь, но немногих он называл друзьями.
– И для меня тоже.
– Значит ли это, что ты меня простила? Клер кивнула, но в глаза смотреть избегала. Хотвайер приподнял ее голову так, чтобы у нее не осталось иного выбора.
– Честно?
Клер закрыла глаза, словно захлопнула перед ним дверь в свою душу.
Он наклонился к ее лицу, и губы их почти соприкоснулись. Он знал, что пользоваться ее сексуальным влечением к нему нечестно, но в данный момент все средства были хороши, лишь бы восстановить добрые отношения. Словами он ничего не добился.
– Клер, – прошептал он у самых ее губ. Она ответила едва слышно, с придыханием: -Что?
– Открой глаза и скажи, что ты меня простила.
Она взмахнула ресницами, и Хотвайер увидел, что ее светло-карие глаза подернула дымка страсти.
– Я прощаю тебя.
Он застонал, внезапно позабыв, о чем они говорили, и прижался губами к ее губам. Он продолжал целовать ее, пока она не растаяла, прижимаясь к нему, пока дрожь желания не охватила его. Он был готов взять ее прямо здесь и сейчас.
Залаяла собака, вернув их к действительности. Они были в парке, у всех на виду.
Новобранец и тот не стал бы вести себя так на задании. Что, если в тот момент, когда он, Хотвайер, забыв обо всем на свете, целовал Клер, кто-то подкрался бы к ней и убил ее?
Хотвайер неохотно отстранился".
– Скоро приедут копы.
– Да.
– Нам пора возвращаться в дом.
– Угу, – вяло и как-то сонно сказала Клер. Хотвайер улыбнулся. Ему льстила ее реакция на его поцелуй. Довольный, он повел ее к дому.
Поскольку делать до приезда полиции все равно было нечего, они уселись на диван и включили телевизор. Хотвайер положил руку Клер на плечи, а она свернулась калачиком у него на груди. Хотвайеру было приятно, и он решил, что не станет переживать из-за невесть откуда взявшейся странной потребности все время прикасаться к Клер.
Хотвайер бездумно щелкал пультом, переключаясь с канала на канал, когда Клер вдруг его остановила:
