– А мне можно, – сказал Бэкстер и показал, как он это делает.
Мимо, злобно глядя на нас, прошла женщина на высоких каблуках.
– Наглый мальчишка! – возмутилась она.
По выражению лица Бэкстера я поняла, что он в любую секунду может направить струю на неё.
– Только посмей! – прошипела я. – Давай быстрей заканчивай!
Бэкстер не обратил внимания на мои слова, но, к счастью, женщина протопала дальше и была уже на безопасном расстоянии.
– Сейчас же застегни штаны, противный мальчишка! – возмутилась я. – А теперь послушай, Блисс права – мы всех разозлим, и они на нас нажалуются. Мы не хотим, чтобы кто-то видел, что мы идём в парк. Если нас начнут разыскивать, они будут знать, где мы.
– А нас будут искать? – спросила Блисс.
– Я сказала – если! А сейчас вперёд, давайте наконец дойдём до парка! Ты же можешь немножко потерпеть, правда, Блисс?
– Надеюсь! – с тревогой пробормотала Блисс.
Путь в парк показался нам длиннее обычного, потому что я толкала тяжёлую коляску и мы все тащили сумки. Когда мы наконец добрели до ворот парка, мне самой ужасно захотелось в туалет, не говоря уж о Блисс. Я потащила Бэкстера с нами, но он, скорчив физиономию, отчаянно сопротивлялся.
– Не пойду в женский туалет! – заявил он. – Не пойду, не пойду, ты меня не заставишь!
– Хорошо, тогда жди нас около кабинки, слышишь? Обещай мне, что не сдвинешься с места!
– Обещаю!
– Поклянись жизнью мамы!
– Да!
Итак, я оставила его на улице. Я завезла Пикси в туалет вместе с нами, потому что не хотела, чтобы Бэкстер носился с коляской. Она была так сильно набита сумками, что наклонялась от одного прикосновения, особенно если Пикси принималась вставать или ёрзать. Я разрешила Блисс пойти первой, пока сама следила за Пикси, а потом наступила моя очередь.
– Я тоже хочу! – заявила Пикси.
– Нет, не хочешь! Ты только что пописала! Прямо на улице, у всех на виду!
– А я опять хочу! – требовала Пикси.
– Чушь!
– А я уже писаю!
Я вздохнула и велела Блисс держаться за ручку коляски, пока я вытаскивала из неё Пикси и несла её в туалет. Она там сидела, болтая ногами и хихикая.
– Ну же, Пикси, давай!
– Не получается!
– Ну, тогда ты и не хотела писать! Иди сюда! – Подняв её, я натянула на неё трусы, но, оказавшись в коляске, она стала проситься снова:
– Хочу писать!
– Ты дурачишься! Какая ты озорница, Пикси! Это не смешно! – сурово сказала я.
Прикрыв рот ладошкой, Блисс тихонько фыркнула.
– Это немножечко смешно! – выпалила она.
Мы обе расхохотались, и Пикси с нами, гордясь тем, что ей так здорово удалось нас рассмешить.
– Пошли, глупые хихикалки! – скомандовала я, вывозя коляску из туалета. – Прости, Бэкстер, что мы задержались, – начала я, но Бэкстера не было.
– Бэкстер? Бэкстер! Я велела тебе оставаться на месте, ты же обещал!
Я думала, что он прячется за живой изгородью, но его там не было. Решила, что он пошёл в мужской туалет, и стала его звать. Даже быстро туда забежала, чтобы проверить, но его там тоже не было.
– О, нет! Куда же он делся? – воскликнула я.
– Он такой озорник! – хихикнула Блисс.
– Озорник, озорник, озорник! – тонким голоском повторила Пикси, желая нас снова рассмешить, но нам было уже не до смеха.
Я прищурилась и окинула взглядом большой холм, тропу, дорогу… Бэкстера нигде не было видно.
– Он убежал, – пролепетала Блисс и заплакала.
– Никуда он, конечно, не убежал! Он просто хулиганит и прячется. – Я оглядела автостоянку. – Спорим, что он там? Прячется за одной из машин. Пошли его искать!
Мы аккуратно перешли дорогу и зашли на территорию автостоянки. Тяжело было везти коляску по гравию. Я маневрировала ею как могла между рядами машин, а Блисс бежала впереди и звала Бэкстера. Я всё время ждала, что он вот-вот выпрыгнет на нас и крикнет «Бу-у-у!». Но ничего не произошло. Он как сквозь землю провалился!
Какой-то мужчина открыл окно своего автомобиля:
– Что случилось, девчушки? У вас собачка убежала? Знаете что? Забирайтесь ко мне в машину, и мы будем ездить по парку, пока её не найдём.
На вид он казался добрым и обеспокоенным, но что-то в его улыбке настораживало.
– Нам не разрешают разговаривать с незнакомыми людьми! – пробормотала я и побежала вперёд вместе с коляской, волоча за собой Блисс.
– Это был плохой дядя? – задыхаясь, спросила она.
– Не знаю. Может быть.
– Лили, как ты думаешь, Бэкстера схватил какой-нибудь плохой дядька?
– Конечно, нет, – сказала я, впадая в панику при одной только мысли об этом. Бэкстер думает, что всё знает, а на самом деле он всего лишь маленький мальчик. Если бы какой-нибудь амбал, типа Мики, подъехал на блестящей машине к туалетам и предложил ему прокатиться, только бы мы Бэкстера и видели. О господи, ну почему же я не заставила его пойти в туалет вместе с нами?!
Не сводя с нас глаз, мужчина, который с нами заговорил, стал выходить из машины.
– Скорей! Нам нужно отсюда выбраться! – скомандовала я. – Идёмте на маленькую игровую площадку!
Мы побежали очень быстро. Пикси так и подскакивала то вверх, то вниз, сидя в своей коляске. Сначала она смеялась, думая, что мы с ней играем, но потом испугалась.
– Тише, тише! – требовала она.
– Мы не можем, Пикси. Мы ищем Бэкстера.
– Бэкстер там, – сказала она.
– Что? Где? – закружилась я на месте. – Нет его там. Пикси, мы с тобой не играем! Бэкстер пропал!
– Бэкстер, Бэкстер, Бэкстер! – кричала Пикси, показывая пальцем вверх, будто Бэкстер пролетал у неё над головой.
Нагнувшись к ней, я тоже посмотрела вверх. На детской площадке я увидела мелькающую макушку Бэкстера. Подбежав, увидела и его самого – он скакал наверху горки и кричал:
– Я хозяин этого домика!
Припарковав Пикси, я оставила её с Блисс и полезла за братишкой:
– Спускайся!
Он думал, что я с ним играю, и прицелился в меня веткой как пистолетом, сделав вид, что в меня стреляет. Я выбила ветку у него из рук, а потом и его шлёпнула.
– Ой, сейчас же прекрати! Не смей меня бить! Я тебя тоже стукну, и посильнее! – закричал он.
– Я тебе велела ждать у туалетов, и ты обещал, ты поклялся жизнью мамы!
– Я не хотел стоять около вонючего женского туалета! – рыдал он, вытирая глаза кулаком.
– Мы думали, что ты потерялся, тупой маленький идиот! – сказала я, как следует его встряхнув.
– Я не тупой! Это ты тупая! Ты вредная, толстая, вонючая свинья, и я тебя ненавижу! – вопил Бэкстер, и по его щекам катились слёзы.
– Я тебя тоже ненавижу! – сказала я, но почувствовала, что уже больше не сержусь. Порывшись в кармане, я вытащила смятую бумажную салфетку и протёрла ею лицо Бэкстера.
– Отвали! – буркнул он.
Я не ушла, а крепко прижала его к себе, и, когда я его обняла, он прильнул ко мне и дал волю слезам, потому что знал, его лица не было видно.
Блисс тоже плакала, стоя рядом с Пикси и её коляской.
– Пошли, Бэкстер, давай спустимся, – мягко сказала я. – Нужно Блисс тоже обнять.
Я скатилась вниз, а Бэкстер съехал на пузе вслед за мной.
– Всё хорошо, Блисс. Бэкстер жив и здоров. Я больше не сержусь. Теперь всё хорошо, – сказала я.
Блисс продолжала рыдать.
– Ничего… не… хорошо! – задыхаясь, причитала она сквозь рыдания. – Это же мама!
– Мама? Что ты имеешь в виду?
– Бэкстер поклялся маминой жизнью. Теперь она умрёт!
– О нет, не умрёт! Не говори так! Особенно при Пикси! С мамой всё будет хорошо. Она чудесно проводит время со своим новым другом, – с горечью сказала я. – Прямо сейчас она лежит на пляже в новеньком бикини и обнимается.
– Фу, – сказал Бэкстер.
– Двойное фу, – заявила я. – Мы не будем переживать за маму, потому что она совсем за нас не волнуется. Мы прекрасно проживём и без неё, если, конечно, будем осторожны. Нам нужно держаться вместе. Ты слышишь, Бэкстер? Это не игра, в которой мы все можем валять дурака. Это очень серьёзно. Нам нужно прятаться до субботы, а это означает, что мы не должны никому попадаться на глаза и привлекать к себе внимание. С этого момента мы ведём себя так, будто мы невидимки. Мы не кричим людям вслед, не грубим, ведём себя прилично и не делаем ничего такого, чтобы нас запомнили. Мы должны быть похожи на детей, которые отправились на целый день в парк с мамой или папой, а тот взрослый, который с нами гуляет, или убежал вперёд, или тащится сзади, или что-нибудь ещё…
Вдруг коляска упала. Пикси наскучила моя длинная лекция, и ей удалось вывернуться из застёгнутых ремешков. Она рванулась на свободу и опрокинула коляску. Сестрёнка громко заревела. Я подняла её и прижала к себе.
– Где болит, Пикси? – спросила я, ощупывая её руки и ноги.
– Везде! – рыдала Пикси.
Я потрогала и простукала каждый кусочек её тела, и, судя по тому, что она не заревела сильнее, я решила, что с ней всё более или менее в порядке.
